Менты с большой дороги

Коварная улыбка на секунду мелькнула на лице Мочилова, выказав минутную слабость. Капитан быстро взял себя в руки и, значительно посерьезнев, двинулся от окна к своему месту. Когда Глеб Ефимович сел на стул, в руках у него ничего уже не было.

– Я знал, что сделаю правильный выбор, – не забыл похвалить себя Ворохватов, изучив длинный список курсантов школы.

– Несомненно, – притворно согласился капитан. – Вы настолько прозорливы, что, кажется, видите сквозь стены.

Довольный комплиментом, Иван Арнольдович молодцевато выпрямился и прошествовал на свое место. Перед тем как опуститься на стул, он еще пару секунд постоял, красуясь своим длинным ростом, и с размаху сел.

– М-я-я-я-у-у-а-у-у! – возопила подушечка, сшитая любящей женой Мочилова.

Ворохватов подскочил и проверил рукой свою пятую точку. На ощупь аномалий на ней никаких не обнаруживалось. Меховая накидка на подушке вяло соскочила на пол и, прихрамывая, засеменила к выходу.

– Видимо, проникая взглядом сквозь стены, вы совершенно не успеваете смотреть еще и на то, что творится у вас под носом, – с сочувствием произнес Глеб Ефимович. – Как я вас понимаю.

Иван Арнольдович сжал челюсти, окинув капитана испепеляющим взглядом. Глеб Ефимович ответил ему взаимностью. Назревала непредвиденная, не согласованная с планом мероприятия, ситуация.

В этот момент один из правительственных гостей встал из-за стола. Подтяжкин снова вздрогнул, не ожидая подобной активности от уважаемых господ.

– Дело решенное, – убежденно сказал гость. – Мы доверяем курсантам подобную миссию.

* * *

В объяснении поставленной задачи капитан был краток и деловит. В городок Зюзюкинск приехал не слишком видный, но известный политический деятель, относящийся к крайне левой партии НОС, что значит – «Наше отечество свято». Эта партия мало популярна по стране, но в Зюзюкинске пользуется огромной популярностью. Практически весь немногочисленный милицейский состав маленького городка был брошен на охрану приехавшего политика, на наведение порядка у исторических достопримечательностей и на патрулирование центральных улиц, где будет встречаться с народом гость. В результате в органах моментально почувствовалась острая нехватка стражей закона на душу населения. В закоулках Зюзюкинска, и без того отличавшихся неблагоприятной криминогенной обстановкой, в отсутствие милиции преступники не на шутку расшалились. Властями города решено было приобщить к наведению порядка недавно отличившуюся на поимке дурковедов группу курсантов. Политик обещал пробыть в городе неделю.

– Нам бы эту неделю продержаться, ребятки! – патетично воскликнул Глеб Ефимович в заключение своей речи. – Поможем нашим старшим товарищам в патрулировании улиц города!

– Ура-а-а! – грянуло за окном.

В воздухе повисла пауза, не обещающая ничего хорошего. Мочилов и Подтяжкин озадаченно переглянулись, а Ворохватов многозначительно крякнул. Правда, что он имел в виду своим кряканьем, для всех осталось загадкой.

– Кстати, чего это вы все не по форме одеты и куда делся курсант Ганга? – заметил Глеб Ефимович.

Ребята плотнее придвинулись друг к другу, заслоняя телами окно. Не успевший отдышаться после утренней войны с женщиной и животным, Леха высказал испытанную уже версию:

– Спортом занимаемся.

– В коридоре? – удивился полковник. – Необычный способ.

– Согласны-ы-ы! – взревели за окном.

– Подозрительные у вас тут звуки раздаются, – ехидно заметил Ворохватов. – Разрешите узнать, кто это там так кричит?

Иван Арнольдович двинулся в сторону группы Кулапудова. Курсанты стояли незыблемой стеной.

– Мне плохо видно, – не совсем по уставу просящим голосом заметил старший лейтенант.

«Ага, спесь-то убавляется!» – довольно отметил про себя Мочилов.

– Да что там смотреть, обыкновенные учения, – нашелся Санек Зубоскалин.

– И все-таки разрешите, – протиснулся старший лейтенант. – Ого! – глубокомысленно отметил он.

Краткое восклицание заинтересовало и заставило зависнуть в окне не только наших старых знакомых, но и правительственных гостей. Маска беспристрастности на их лицах сменилась некоторым любопытством.

Внизу, на положенном вверх дном тазике в позе оратора стоял неприлично голый Садюкин и, воодушевленно размахивая правой рукой, держал речь. Увлекаясь темой повествования, он порою ослаблял левую руку, придерживавшую скромных размеров полотенце, обмотанное вокруг бедер.

Слушатели были более чем благодарны. Поминутно из их рядов доносились восклицания: «Верно!» или «Правильно говоришь!», звучали аплодисменты. Федя под шумок успел смыться.

– Опять пропал, – безнадежно выдавил Кулапудов и вытер навернувшиеся на глаза слезы.

Аномалии продолжались.

2

Леха Пешкодралов довольно подставлял круглые щеки ласковому ветерку и щурился на щедро светящее майское солнце. Он был на пике блаженства. В парадной форме, начищенных до блеска ботинках, он прохаживался от памятника Ленину к памятнику Столыпину, заносчиво смотрящих друг на друга, и радовался. Сбылась его мечта. Он – патрульный милиционер. Посмотрел бы на это Ленька Шабашок. Вот обзавидовался бы!

Пешкодралов довольно шмыгнул носом и, повернувшись на триста шестьдесят градусов, подставил другую щеку под ласковые лучи. Солнечное тепло расслабляло и мешало со всем вниманием следить за порядком на улице. Леха, забывшись от удовольствия, приятно погладил рукой поджарый, с бугорками мышц, живот.

– Вот, если будешь себя плохо вести, когда вырастешь, станешь милиционером, – пожурила своего малыша проходящая по тротуару мамаша.

– Не хочу быть милиционеро-о-ом, хочу быть банкиро-о-ом, – обиженно заныл малец.

Глупая улыбка с лица курсанта мгновенно сползла. Обида волной подкатила к горлу парня, заставив сурово свести брови у переносицы. Мальчик заметил это и, испугавшись грозного вида милиционера, икнул.

– Не слушай ее, мальчик, – торжественным голосом произнес Леха. – Работа стража порядка почетна и ответственна.

Пешкодралов еще сильнее сгустил брови, прочувствовав всю значимость произносимого. От испуга мальчик икнул три раза подряд и, отступив на пару шагов назад, рванул в противоположную сторону от страшного дядьки. На противоположной стороне пролегала оживленная трасса. Элегантная «Победа» пенсионного возраста со срезанным верхом на манер кабриолета неслась со скоростью шестьдесят километров в час прямо на ребенка. Женщина ахнула, а Леха внутренне подобрался, решив для себя: сейчас или никогда он совершит подвиг, который не стыдно будет записать в скрижали истории. Или хотя бы в мамину тетрадь, в которой она отмечает все памятные события, произошедшие в родной Дрыщевке.

– Извините, гражданка, угроза дорожно-транспортного происшествия, – мимоходом бросил курсант мамаше и рванулся спасать невинную душу.

Душа меж тем замешкалась у самого бордюра, заметив, что у нее развязался шнурок. Однако Пешкодралов, набрав скорость, остановиться уже не мог и в мгновение ока оказался на дороге, среди мчащихся с нервозной скоростью машин. Снующие туда-сюда автомобили вскружили голову привыкшему к темпам размеренных кляч деревенскому парню. Даже тошнота подкатила к горлу. Скрип тормозов пронзил воздух. В глазах помутилось. В синеватой дымке кабриолет расплылся до неприятной жирной кляксы, нечеткая фигура поспешно выплыла из него и знакомый голос спросил:

– Мой мачо, ты меня нашел…

– Мя-у, – ехидно заметило перебинтованное черное существо, распластавшееся на руках у хозяйки.

* * *

Братьям Утконесовым достались посты напротив: Антон патрулировал левую сторону улицы Декабристов, Андрей переминался с ноги на ногу по правую руку. Как назло, ничего подозрительного или противозаконного не происходило, и курсантам приходилось банально бездействовать. Это разочаровывало, по той простой причине, что в силу молодого и пылкого характера братьям хотелось ловить преступников направо и налево, вырывать с корнем уголовный элемент из родного, любимого городка. На ту неделю, что им предстояло пробыть и. о. патрульных города Зюзюкинска, парни составили себе программу-минимум – полное и повсеместное устранение лиц в законе и их пособников. Программу максимум Утконесовы еще не обсуждали.

И вот с такими серьезными обязательствами, взятыми друг перед другом, Антон и Андрей бесцельно простаивали. А учитывая криминогенную обстановку в стране и краткие сроки выполнения задачи, бездействие было просто преступным. За ночь, лежа под одеялом с фонариком, братья детально проработали плотный график поимки нарушителей спокойствия. В день получалось около сотни, плюс-минус три незначительные шестерки. Выходит, нужно было поторапливаться.

Антон зорко всматривался в прохожих, выискивая самых неблагонадежных из них. Вот прошел мужчина в очках и с тростью. Антон немало в свое время пересмотрел фильмов про шпионов и прекрасно знал, какое это грозное оружие – трость. Зачем ему, спрашивается, эта вышедшая из моды палка? Правда, подозрительный тип очень натурально притворялся прихрамывающим на одну ногу. Но Антон понимал, что это чистой воды симуляция.

Антон многозначительно переглянулся с Андреем и, сняв фуражку, провел рукой по волосам. Это был условный знак «Внимание!», придуманный этой же ночью под одеялом. Андрей стряхнул с плеча несуществующую пылинку, что означало: «Понял тебя отлично». Братья двинулись вдоль улицы параллельно движению шпика, держась немного в стороне, но в то же время не упуская его из виду. Тип подозрительно остановился, опершись о стену Оперного театра, якобы отдохнуть.

«Проверяет, нет ли за ним слежки», – подал знак Андрей, почесав левую подмышку правой рукой.

«Я тоже так думаю», – ответил Антон, подпрыгнув на месте три раза. – «Маскируемся», – поковырял он в носу указательным пальцем.