На гребне войны

– Надеюсь, – проглотив обиду, посмотрел в упор на отца Игорь, – что Михей этого так не оставит. И если ты не примешь участия в этом деле, он все сделает сам.

– Только скажи ему, – забеспокоился Луганов-старший, – чтобы без шума.

– Но ведь ты тоже поможешь? – Игорь не отводил от лица Федора Николаевича испытующего взгляда.

– Попробую связаться с пограничниками, но пусть Слава не обольщается, мои возможности тоже не беспредельны, и потом – у меня от другого голова пухнет.

Он сплюнул в серовато-зеленую воду и посмотрел на сына долгим взглядом.

– Это ведь не в первый раз уже со Славой случается, – он вздохнул, – то одно у него утащили, то другое. Он знает, кто это?

– Химик или Рок, больше некому, – Луганов-младший скосил взгляд на носки своих туфель, – они же беспредельщики, никому не башляют, делают что хотят. Михей, пока это его серьезно не затрагивало, спускал все на тормозах…

– … а теперь захныкал? – едко усмехнулся Луганов-старший. – И потом, где доказательства, что это именно Химкин или Рокотов?

– А кто же еще?

– Только не прикидывайся, будто ничего не знаешь, – скривился Федор Николаевич, – у нас здесь не институт благородных девиц. Каждый пытается урвать от пирога кусок побольше или стянуть, что плохо лежит. Я не могу задействовать исполнительную власть, пока не буду уверен, что это именно тот, о ком ты говоришь. Сейчас все ушлые стали. Знаешь, какой шум может подняться в прессе, если мы ошибемся? До Москвы долетит. И потом, думай головой, Игорек. Что перевозил Михей, может быть, крабов или треску, а? А кто владелец «Акроса»? То-то же. Если даже это Рокотов, я не смогу использовать официальные каналы. А вдруг всплывет эта история с героином?… – Луганов понизил голос. – В первую очередь достанется, конечно, Славе, мать его, но какой с него спрос? А вот ты как главный акционер получишь по полной программе, и мне как твоему папаше достанется. Какого вообще черта он стал возить товар морем?

– Раньше Михей таджикскими делами занимался, с Большой земли товар получал…

– Да знаю я, – раздраженно махнул рукой Федор Николаевич.

– А если что и волок из Китая да из Кореи, то так, пустячки… – невзирая на недовольство отца, продолжил Игорь.

Его бесило это желание отца не поднимать щекотливых тем, напрямую, между прочим, связанных с его процветанием. Раздражала Игоря и манера отца говорить на эти темы – если уж обстоятельства требовали, – уклоняясь от прямых ответов, заменяя опасные, грубые слова экивоками.

О другой просьбе Михея, насчет сторожевиков для парома, Игорь заикаться не стал. В том настроении, в каком пребывал нынче Федор Николаевич, обращаться к нему с такой просьбой было не просто бесполезно, но и опасно. Игорь был сыт по горло отцовским недовольством и нравоучениями.

– Да-а, – Федор Николаевич почесал свой заросший редкой бородой подбородок, – надо что-то делать, дальше так продолжаться не может. Но не сейчас! – решительным тоном добавил он.

– А когда?

– Когда столичные уберутся, – со злобой выдавил из себя Луганов-старший.

– Что-то не видно, что Главный насчет этого переживает, вон развлекается, – кивнул Игорь в сторону дремлющих девушек, – или это он так нервный стресс снимает?

– Ты не усмехайся, – одернул сына Федор Николаевич, – тебе бы побыть в его шкуре!

– Представляю! – с саркастичной интонацией сказал Игорь.

– Ты, вместо того чтобы других обсуждать, занялся бы страховкой своих корыт. Тогда не нужно было бы трястись за каждое суденышко. И потом, мне сказали, что ты часто в «Кураже» появляешься.

– Кто сказал? – возмутился Игорь.

– Сказали, – ушел от прямого ответа Федор Николаевич.

Он выпятил губы, рассеянно пожевал ими. В его взгляде затаилась грусть. Это был момент слабости, когда закованное в железные латы необходимости лгать и изворачиваться сердце вице-губернатора вдруг открылось простым человеческим чувствам и сразу ощутило на себе груз прожитых лет и разочарований. Но он тут же отогнал от себя невеселые мысли и с осуждающей нетерпимостью взглянул на сына.

– Брось свою девку, не к лицу тебе это.

– Мне не десять лет! – огрызнулся Игорь. – Я же не советую тебе бросить твоих девок.

– Заткнись! – прикрикнул на сына Федор Николаевич. – Я тебя предупредил. Не позорь меня, я не хочу, чтобы надо мной всякая сволочь потешалась.

– Кому какое дело, как я провожу свободное время? – горя негодованием, воскликнул Игорь.

– Мне есть дело до твоего досуга, – обрубил Луганов-старший, – ты – сын вице-губернатора! Иди, мне к губернатору пора, – торжественно добавил он.

Луганов-младший зло и насмешливо кивнул и, пропустив вперед одного из своих телохранителей, державшихся все время чуть поодаль, стал медленно спускаться по трапу.

ГЛАВА 5

Химика отпустили через несколько дней после его задержания. Пришлось, конечно, кое-кого подмазать, чтобы заставить машину исполнительной власти крутиться быстрее, но, в сущности, предъявить Грише Химкину было нечего. Сам он прикинулся бедным морячком, краболов которого расстреляли посреди моря какие-то беспредельщики. Выходу Химика на свободу, конечно же, способствовал небезызвестный Кондрашов, стремящийся тайком вредить Михею. На то у полковника были свои личные мотивы. Но тут Кондрашов прогадал, не подозревая о тайных планах Михея насчет Григория. Химик был хитрым малым и перед тем, как на его судно ступили пограничники со сторожевого катера, успел выбросить за борт все оружие, так что повесить на него гибель пограничного вертолета не удалось. Михею же Гриша был очень нужен. Старому авторитету не терпелось лично разузнать, куда делся его товар стоимостью двести тысяч долларов – сумма не малая даже для такого крупного вора, как Михей. Поэтому он отправил своих людей, приказав, чтобы те доставили ему Химика непременно живым. Он предварительно проинструктировал Колю Ухтыркина – начальника собственной охраны, – разрешив ему действовать любыми способами.

Николай отправился за Химиком на двух машинах, предполагая, что если за Гришей заявятся его беспредельщики (а это было почти стопроцентно), то захватить его на выходе будет не так-то просто. Но и брать его где-то в другом месте, к примеру, на корабле, тоже было бы проблематично. Поэтому он решил действовать наверняка, хоть и не без выдумки. Ухтыркин не стал подъезжать вплотную к СИЗО, а остановил машины на перекрестках, с обоих концов улицы, и наблюдал за воротами в морской бинокль.

У ворот СИЗО Химика действительно поджидали три человека из его команды, которые оставались на берегу и не попали под обстрел в то утро, когда Гриша грабанул краболов Михея с грузом героина. «Ниссан Патрол», в котором они дожидались своего главаря, был припаркован немного в стороне от центральных ворот, что позволяло никому не мозолить глаза и в то же время удобно просматривать подходы. У каждого из команды под сиденьями было спрятано автоматическое оружие, и каждый готов был пустить его в ход, в зависимости от ситуации. Парни нервничали, выкуривая сигарету за сигаретой, потому что назначенное время давно прошло, а хозяин все не показывался. Наконец открылась скрипучая железная дверь, выкрашенная рыжей половой эмалью, и на улице появился Химик.

На нем были синие джинсы и пестрая гавайская рубаха, а на лысой башке красовалась зеленая бейсболка, прикрывавшая от солнца глаза. Химик был высоким крепким парнем, немного глуповатым на вид из-за вечно полуоткрытого рта и высоко поднятых коротких бровей, но на самом деле, хоть он и считался беспредельщиком, не боявшимся бросать вызов другим руководителям группировок, в его глубоко посаженных глазах можно было рассмотреть (при желании) толику ума и звериное чутье хищника.

Шагнув за ворота, Гриша быстрым взглядом окинул улицу и, заметив знакомый «Ниссан», направился к нему. В джипе тоже увидели Химика. Но прежде чем водитель повернул ключ в замке зажигания и тронулся с места, к «Ниссану» подкрался сзади один из людей Ухтыркина и, согнувшись в три погибели, прикрепил к днищу магнитное взрывное устройство. Сам он еще немного посидел в полуприседе, делая вид, что завязывает шнурки на кроссовках, потом выпрямился, поправил тельняшку, закурил сигарету и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел в противоположную сторону. Даже если бы пассажиры и водитель «Ниссана» что-то и заметили, они бы уже ничего не смогли предпринять. Но внимание пассажиров «Ниссана» было направлено на своего главаря. Как только человек Ухтыркина отошел на безопасное расстояние, следивший за его передвижениями Николай нажал на кнопку радиоэлектронного детонатора. Мина взорвалась в тот момент, когда Химик был метрах в двадцати от двинувшегося к нему джипа. Он ухмылялся, раскинув руки и предвкушая встречу со своими приятелями, когда заднюю часть «Ниссана Патрол» приподняло в воздух взрывной волной и опрокинуло вперед. Плотная воздушная масса ударила Химика, сбила его с ног и повалила на разогретый солнцем асфальт.

В воздухе Гриша успел сгруппироваться, отчего удар о землю получился не таким сильным. Он тут же вскочил на ноги и бросился прочь от заполыхавшего джипа, в котором горели его товарищи, но вторая взрывная волна от сдетонировавшего бака с горючим ударила его в спину и поволокла по шершавому асфальту. На какое-то время он потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что его заталкивают в багажник автомобиля. Он не знал, что это был один из автомобилей – здоровенный бордовый «Крайслер», – на которых приехал Коля Ухтыркин. Вторая машина – юркий синий джип «Сузуки», – визжа резиной, сорвалась с противоположного перекрестка, подобрала взрывника и, резко развернувшись, двинула следом за «Крайслером». Через минуту перед воротами СИЗО остался только полыхающий «Ниссан Патрол», в котором начал рваться боезапас.

* * *

Час спустя «Крайслер» и «Сузуки» затормозили рядом с «Лендкруизером» Михея, возле бревенчатого охотничьего домика. Выгрузив Химика, словно это был не человек, а кусок свинины, его затащили в сени и, быстро закрыв дверь, чтобы не напустить мошку и комаров, связали ему руки за спиной. По дороге он пришел в себя, но сопротивлялся слабо, видя, что с такой бригадой ему не справиться. Ухтыркин, обнажая в ухмылке черную дырку на месте двух передних выбитых в драке зубов, сам ввел его в дом, где в глубоком кожаном кресле, закинув ногу на ногу, развалился Михей.

Внутри дома стоял специфический запах диметилфталата, которым все детали помещения были обработаны сверху донизу.

Главный зал дома напоминал большую русскую избу, где по стенам были развешаны охотничьи трофеи. Только кирпичный камин несколько нарушал этакий деревенский уклад. Сам Михей, одетый в брезентовый охотничий костюм, походил на барина, собирающегося на охоту. На низком деревянном столе перед ним стоял запотевший графинчик водки и коническая хрустальная рюмка на тонкой ножке. Здесь же на подносе были разложены закуски.

Проведя Химика в гостиную, Ухтыркин небрежно толкнул его в свободное кресло, а сам встал позади, готовый в любую минуту вмешаться, если тот попытается подняться. Трое других бойцов из охраны, все в тельняшках, с той лишь разницей, что на одном была бескозырка с оторванными ленточками, свернули в соседнюю комнатку, где расположились на просторном диване, и достали сигареты.

– А вот и наш герой, – выпив рюмку водки, сказал Михей, глядя на ободранного Химика. – Где это тебя так угораздило?

– Ну ты, блин, даешь, дядя, – хмыкнул Химик, – ты меня че, за лоха держишь?

– Где ты его взял, такого покореженного? – Не обратив внимания на восклицание Химика, Михей посмотрел поверх его головы на Ухтыркина.

– Там у СИЗО его тачка взорвалась, в натуре, – пожал плечами Николай. – Если бы не мы, этому доходяге ноги бы поотрывало на хрен. Нашпигуют машины динамитом, в натуре, и разъезжают по острову. Отморозки, ей-богу.

– Так тебя, Гришаня, мои бойцы спасли, – Михей наклонился в кресле в сторону Химкина, – а ты, сволочь неблагодарная, хамить мне вздумал!

Положение у Химика было не самое лучшее, если не сказать, безнадежное, но он с присущей ему жизненной силой цеплялся за любую возможность выкрутиться даже из такой ситуации. Этим и был вызван его нагловатый тон, который он выбрал для общения с главным авторитетом острова. То, что Михей наезжал на него, было для Химика обычной игрой, в которой правила устанавливает каждый сам для себя. Впрочем, Гриша понимал, что сейчас ему придется подыгрывать Михею, но он и вообразить себе не мог, чем для него закончится это представление. Он предполагал, что Михей наорет на него, его прихвостни набьют ему морду, а потом, если он не проболтается о том, что ограбил судно Михея, его отпустят, предварительно, естественно, добавив пару хороших оплеух. Правда, билась у него в мозгу подленькая мыслишка, что Михей знает о покушении на его краболов больше, чем думает он, Гриша, но у него не оставалось даже тени сомнения, что он выберется из этого охотничьего домика если и не невредимым, то, по крайней мере, живым.

– Ладно, Михей, брось прикидываться, – Химик поерзал на кресле, показывая, как неудобно ему сидеть, – лучше бы приказал развязать меня. Или боишься, что я разгромлю всю твою команду?