Бессмертные

– Ну, так… что ты ещё хочешь узнать… Дин?

– Три вещи. Первая: твоя задача для Нэндира; вторая: есть ли в городе возвышенность, на которую легко залезть и на которой нас никто не попытается убить; третья: сколько примерно человек в лагере.

Барри почесал подбородок, немного помялся и вдруг зашагал куда-то по улице, говоря попутно:

– Есть одно место, пойдём. В лагере я не был, но, думаю, обычно там человек двадцать, иногда больше. А задача… мне сказали искать рекрутов и разузнать, много ли народу недолюбливает Бенинга Ранли.

– Что ещё за Бенинг Ранли? – нахмурился Деаринд, запрыгнул на седло и шагом поехал за новым напарником.

– Лорд. Вы не знакомы?

– А, он… знакомы, к сожалению.

Барри улыбнулся и пробормотал чуть тише:

– Я бы удивился, если бы хоть один человек в городе сказал о знакомстве с лордом: «к счастью».

– Значит, ты хочешь разузнать, кто недолюбливает Ранли? – спросил Деаринд. – Добавь меня в список. Скорее всего, скоро зарежу эту свинью.

– Тогда список теряет смысл! – Барри улыбнулся и развёл руки в стороны. – Ведь Нэд собирает эту информацию и людей лишь для того, чтобы свергнуть Толстого Бена и захватить город. Он считает, что сделает это место лучше.

– Ты ему веришь? – поинтересовался Дин, внимательно слушая Барри.

– Ну, он убедительно говорит и слову своему верен. Человек чести, которого обстоятельства вынуждают действовать из тени.

Деаринд фыркнул и заговорил с чувством большой осведомлённости в этом вопросе:

– Такие люди не меняются в своих методах. Когда он придёт к власти, все его теневые инструменты продолжат действовать: наёмники, серые кардиналы, вездесущие «глаза» и «уши»… всё это ведь останется в городе, он не сможет обернуться к своим последователям и сказать: «Простите, друзья, вы больше не нужны, теперь мне угодны только крестьяне и ремесленники». Так что «обстоятельства», Барри, не изменятся. Только в кресле лорда всё это будет направлено не в вашу пользу, а против, потому что враги в городе резко закончатся и надо будет искать новых.

Барри замедлил шаг и задумался.

– А ведь… ты прав. Это так! – согласился он.

Деаринд тоже замедлился и посмотрел на небо, которое теряло последние оттенки дневного света.

– Темнеет. Ночью мне эта возвышенность без надобности, мы можем где-то заночевать? – спросил он.

– Как раз там и сможем, – ответил Барри и коротко указал жестом дальше по улице, где через несколько кварталов возвышался силуэт конструкции, похожей на дозорную башню.

– В башне? – уточнил Деаринд, поехав с прежним темпом.

– Да, старый дозорный пост. Там иногда ночуют бездомные дети, но… если придётся, прогоним их. Хотя… – Барри вдруг замялся, встал на месте и с сомнением посмотрел на собеседника. – Мне обязательно ночевать с тобой?

– Боишься, что убью во сне? – усмехнулся Дин.

Барри неуверенно скрестил руки на груди и сказал:

– Нет, я… не знаю. Честно скажу: мне всё происходящее кажется очень странным и… мне не по себе от того, что ты натворил в трактире.

Деаринд слегка наклонился к нему из седла, посмотрел в глаза и решил тоже говорить прямо:

– Тогда и я честно скажу: если бы я хотел тебя убить, то ты был бы уже мёртв. Из всех, кого я хочу лишить жизни, остались в живых только два счастливчика – один умрёт завтра, а второй… может, через пару дней. Я убил очень много людей за свою поганую жизнь и совсем этим не горжусь, просто… у меня такая судьба. Но факт в том, что я никого не убил просто так. Кроме заказанных, конечно – тогда я просто убивал за деньги; поэтому говорю тебе: если ты не предашь меня и не подведёшь, то клянусь своими топорами, что оставлю тебя в живых, целым и невредимым. Как только в твоей помощи исчезнет необходимость, можешь идти своей дорогой, так что в твоих интересах помочь мне как можно быстрее.

Барри опустил глаза и обдумывал слова Деаринда. Он тяжело вздохнул, заставляя себя поверить в то, что услышал, кивнул несколько раз и сказал:

– Хорошо, Дин. Идём быстрее к башне, уже скоро совсем стемнеет.

Деаринд и Барри двигались к башне ещё несколько минут, пока не оказались у входа в неё. Внутри был слышен лишь гул заблудившегося ветра.

– Похоже, никого. Дети обычно шумят, – заметил Барри и зашёл внутрь.

Деаринд кивнул в подтверждение его слов, спешился, привязал коня поблизости и вошёл вслед за компаньоном. В башне было темно, но последний свет из окошек, поднимающихся вдоль лестницы, позволял угадать очертания ступенек. Убийца закрыл за собой дверь на ржавую щеколду, хлипко держащуюся на старых гвоздях, и проследовал наверх.

Жилой этаж башни был захламлён, как и всякое заброшенное здание, но на нём имелись стол и две деревянные лежанки, освещённые последними лучами солнца, уже скрывшегося за горизонтом.

– По крайней мере, не на полу спать… – пробормотал Барри, пожав плечами.

– Последние три недели я спал в седле, на земле или на скамье в телеге, – сказал Деаринд и сел на лежанку. – Так что… это почти роскошь.

– Есть, чем свечу зажечь? Или факел? – спросил Барри, осматривая комнату.

Деаринд сначала отрицательно помотал головой, но вдруг вскочил на ноги и громко возразил сам себе:

– Хотя постой!

Он подошёл к старому факелу, висящему на стене, и снял с пояса мешочек, в котором были жидкости, сваренные Феорисом. Деаринд достал и откупорил одну из них, понюхал, закрыл обратно и взял вторую. Из маленького сосуда он осторожно вылил несколько капель на факел, затем взял свою фляжку с водой и полил сверху. Деаринд отпрыгнул назад, увидев, что факел тут же заискрился и зашипел. Прозвучали несколько резких хлопков, после каждого из которых маленькие брызги горящей смолы отлетали в разные стороны, но затем спокойное пламя обрело форму и, лишь изредка пощёлкивая, объяло факел. Деаринд притоптал горящие капли сапогом и несколько секунд смотрел на пламя, убеждаясь, что всё в порядке. Он обернулся к Барри и в свете, наполнившем комнату, увидел его удивлённое лицо с широко раскрытыми глазами.

– Это… что такое? – спросил парень и медленно опустился на пол, не сводя глаз с факела.

– Подарок знакомого алхимика, – довольно ответил Дин, глядя на пламя. – Ну, что сидишь? Располагайся, пока горит!

Барри снял куртку, свернул её и положил вместо подушки, затем поправил ремень, чтобы не лежать на своём мешочке с деньгами и вытянулся во всю лежанку. Он лежал и неотрывно смотрел на факел, пламя которого уже приобрело совершенно нормальный вид. Деаринд снял походный плащ и положил его под голову, следуя примеру Барри. Мешочки с припасами и фляжку убийца положил у себя под боком, с противоположной от Барри стороны; один топор спрятал под свёрнутый плащ, а рукоять второго взял в обе руки и положил себе на грудь. Деаринд повернул голову к напарнику и сурово сказал ему:

– Без фокусов. Понял? Если проснёшься раньше меня и солнце уже встанет, разбуди. Рассвет часов через семь, нам хватит. Сбежишь – твоя жизнь кончится завтра же.

Барри несколько раз испуганно кивнул и уставился в потолок. Деаринд, прежде имевший прерывистый и неполноценный сон в течение долгого времени, теперь заснул легко и быстро. Ночь в башне не подарила ему снов, лишь к рассвету он вдруг почувствовал, будто падает в тёмную бездну и проснулся от этого.

Деаринд резко поднялся и крепко сжал в правой руке топор. Его сердце билось с двойной частотой, а глаза инстинктивно забегали по окружению в поисках угрозы. Но угрозы не было: факел погас и слабо дымился, комната постепенно наполнялась утренним светом и вокруг царила почти идеальная тишина, нарушали которую лишь звуки, доносящиеся из города внизу. Барри свернулся в комок и закрылся от ночного холода своей курткой. Деаринд осмотрел вещи и, не обнаружив пропаж, снарядился для дальнейшего похода. Накидывая походный плащ, он подошёл к лежанке Барри и слегка пнул её пару раз, но в ответ на это Барри лишь вяло помычал.

– Вставай, нам пора! – громко произнёс Деаринд и заткнул топоры за пояс.

Барри вздрогнул, отполз к углу лежанки и испуганно смотрел на Деаринда.

– Ты кто?! – вскрикнул он, потом вдруг отвёл взгляд, нахмурился, вспомнив вчерашний день, и снова посмотрел на убийцу. – Чёрт, так мне это не приснилось…

Барри закрыл глаза и обхватил голову руками с жалобным стоном.

– Не приснилось, – спокойно сказал Деаринд и направился к лестнице наверх. – Вставай, потом поноешь, у нас ещё много дел.