Ахани

Рядом с одним из этих больших, еще теплых от света Сурьи, камней, сидел на земле юноша. Можно было бы принять его за огромного волка, свернувшегося клубком на ночлег, если бы только не вихрастая голова мальчика с длинными светло-русыми волосами.

Юноша Ахани зябко поежился, еще плотнее укутавшись в волчью накидку и погрузив нос в ее жесткую шерсть. Небольшое стадо коров, которое он охранял, давно уже мирно спало. Над головой Ахани раскинулся необъятный купол черного неба, усыпанный несчетным количеством холодных звезд.

Он знал из сказок, что его далекие предки пришли из страны льдов, где не бывает теплого лета, но сам почему то не любил холод. В такие ночи хорошо было греться воспоминаниями.

Он хорошо запомнил обряд дарения имени.

Отец Ахани, высокий, бородатый и очень сильный мужчина, ободряюще кивнул сыну, когда старейшина Вьяса назвал имя юноши – Ахани. Он сказал, что мальчик уже вырос и ему можно помогать старшим.

– Так мне поведал огненный Агни, – сказал тогда Вьяса.

Сразу после обряда мать Вьюна приготовила сыну еду, уложила в сумку и обняла его на прощанье. Ахани всегда смущался этого – ведь он был уже на целую голову выше ее, и считал себя взрослым мужем, а не малышом, с которым ласкаются мамушки и тетушки.

Два старших брата шутя посоветовали Ахани одеть двое штанов, чтобы ничего не заморозить себе, но по их тону Ахани понял, что Брани и Стори тоже рады за него.

А младшая сестренка Савитри долго дергала его за рукав перед уходом.

– Возьми меня с собой! Возьми меня с собой! – часто повторяла она, с мольбой глядя в глаза снизу – вверх, подпрыгивая от нетерпения, тряся густой копной светло-русых волос, таких же как у Ахани, только гораздо длиннее, до пояса.

– Успокойся, Савитри! – мать Вьюна строго сдвинула брови и мягко оттащила девочку от сына. – Мне поможешь!

Так и ушел Ахани из деревни на свое первое охранение, под благославляющими взглядами всей своей семьи, взяв с собой любимый тисовый лук и длинный кинжал, притороченный в кожаных ножнах слева на поясе.

Но уже на самой околице, там, где начинались возделанные поля, его окликнул мелодичный голос.

– Куда это ты собрался, Ахани? – задорно спросила его подружка Рохини.

Она стояла гордо уперев кулачок в бок и вздернув курносый с мелкими веснушками нос, так как будто это ее совсем не интересовало, а спросила она просто от нечего делать. Уходящий за горы солнце Сурья бросал последние взгляды на чудесные светлые волосы девушки, что спускались гораздо ниже пояса и ее стройную фигуру, обернутую в светлое платье до щиколоток и подпоясанную красной веревочкой. Талия ее была настолько тонка, что Ахани казалось, что он мог бы при желании обхватить ее ладонями.

Ахани и Рохини были одногодками и с малых лет играли рядом и дружили, и потому юноша с улыбкой ответил.

– Это не женское дело, Рохини.

– Я и сама все знаю, можешь мне не говорить, – девушка подошла ближе и серьезно посмотрела в глаза юноше. – Ты же не уснешь сегодня?

– Ну что ты такое говоришь, Хини? – насупился юноша. – Я же не мальчик.

Рохини неожиданно взяла его за мизинец и опять пытливо заглянула в глаза Ахани, но на этот раз с сожалением.

– Прости меня, пусть боги будут добры к тебе, – чуть слышно сказала она и тут же отпустила палец Ахани, резко развернулась так, что ее густые волосы взметнулись, обдав остолбеневшего юношу волной лесного аромата и скрылась в подступавшем полумраке между рыжими боками юрт.

Ахани с недоумением посмотрел на мизинец своей правой руки, который еще мгновение назад сжимала Хини. Это было странное ощущение, до этого незнакомое ему. Они давно дружили с девушкой и бывало что толкались в шутку, но именно это ее прикосновение было другим.

От прохлады ее пальцев мелкая дрожь пробежала по всему его телу, в груди стало тепло, а земля чуть поплыла под ногами. Тряхнув головой, прогоняя странные и новые для себя ощущения, Ахани повернулся спиной к родной деревне и уверенно пошел по пыльной дороге между возделанными и уже давшими ростки полями.

Он пришел на поле вовремя, но мальчишки, которых он должен был сменить, с нетерпением закричали, едва увидев его:

– Почему ты так долго? Мы уже устали ждать!

– Если ждать – всегда получается долго, – с улыбкой ответил Ахани, понимая, что те сильно устали и наверняка голодные. – Бегите уже домой.

Мальчики припустили по дороге так, что пятки засверкали. Лишь только отбежав немного, один из них, Дикши, крикнул Ахани тонким голоском:

– Вон та корова! – он указывал рукой на животное, что уже улеглось на ночлег раньше всех. – Она заболела! Принеси ей воды!

Ахани поднял правую ладонь, делая знак что понял, и кивнул. Подойдя к больной корове, юноша погладил ладонью между ее рогов, та подняла на него огромные влажные глаза и коротко жалобно промычала. Затем юноша подобрал с травы деревянную бадью и зашагал с ней к мерцающей в лунном свете реке.

Вода была очень холодной. Река брала свое начало где-то в высоких горах что закрывали собой весь небосклон недалеко от деревни Ахани, всего день пути на коне. Ахани побывал там однажды с отцом, когда они искали сбежавшего из их табуна жеребца. Тогда скакуна они вернули, но пока искали, мальчик вдоволь насмотрелся на величавые серые громады гор с белыми снежными шапками.

– Где-то там твой старший брат Ману, – тогда с горечью сказал его отец. – Он ушел со своими друзьями, чтобы добыть славы и богатства.

– А что там за горой? – с интересом спросил тогда Ахани.

– Там густые леса, что наполнены злыми животными и огромными змеями, – ответил отец. – А еще там есть слоны – это самые большие из животных. И живут там злые черные дасы, это их страна.

Тогда Ахани с тревогой посмотрел на гору, но потом встрепенулся и спросил.

– А он вернется? Мой брат.

– Об этом только Варуну истинному ведомо, – промолвил, сдвинув брови, отец, – А нам не дано этого знать, если только Варуна не смилостивится над нами и даст ответ свой через огненного Агни.

Ахани никогда не видел своего старшего брата, он ушел из рода еще когда мальчик был совсем маленьким, но слышал мельком разговоры старших мужчин, что тот был самым сильным из молодых воинов.

Набрав полную бадью холодной, журчащей по камням водой, Ахани притащил ее больной корове, но она уже спала, тяжело и жарко дыша.

Взобравшись на маленький пригорок, юноша сел на чахлую траву, прижался спиной к огромному теплому валуну и стал наблюдать за стадом и низкими холмами, залитыми лунным светом. Для уверенности он положил рядом с собой на землю лук и колчан со стрелами.

Дул прохладный ветер. Несильные, но настойчивые его порывы трепали русые пряди волос Ахани, перекатывались по волнам редкой и низкой травы, что росла на склонах холмов, которые впору даже просто называть пригорками, извивались, шурша песком, между разбросанных то тут, то там огромных бурых валунов, вспенивали волны мелкой речки и уносились в сторону гор.

Долго сидя без движения, даже в волчьей накидке, Ахани начинал замерзать и когда его зубы уже выбивали дробь от холода, то он резко вставал, и начинал быстро бегать вокруг своего валуна. Так быстро, как только мог, и при этом еще меняя направления – сначала в одну сторону три круга, потом резкий поворот на носках, взметая мягкими сапогами пригоршни щебенки, затем в противоположную сторону три круга, и так до тех пор, пока ему не становилось тепло.

Когда ночь перевалила за половину, Ахани заметил на горизонте, на вершине пологого холма, какое-то движение. Он растянулся всем своим высоким худощавым телом на земле и настороженно уставился туда. Мальчик надеялся, что ему померещилось или это просто тень от одинокого валуна так легла на землю, но в следующее мгновение он разглядел силуэт.

Юноша, затаив дыхание, подполз к своему колчану, с легким деревянным шорохом стрела попрощалась со своими подругами и коротко поздоровалась с изогнутым луком. Стрелять конечно же было еще далеко, да и бессмысленно, и глупо, ведь неизвестно еще кто там, вдруг это добрый путник или заблудившийся олень.

"Какие еще добрые путники в это время," – тут же одернул себя Ахани.

Страха не было, потому что юноша уже давно вышел из мальчишеского возраста, да и на охоте с отцом бывал много раз. Вот уже скоро и бороду можно будет отращивать. Подумав так, юноша потер покрытый легким пушком подбородок. Лук в его руках, множество раз бивший матерых волков, придавал ему уверенности и спокойствия.

Тем временем, тень приблизилась и Ахани разглядел, что это одинокий всадник на белой лошади. Ехал он неспешно и покачивался на спине коня в полудреме.

В это же время где-то вдалеке послышался волчий вой. Он был мощный и протяжный этот голос наверняка сильного и опытного животного, что призывал своих товарищей объединиться для охоты. И хорошо, что этот вой был еще очень далеко, иначе Ахани уже не знал бы что делать с двумя напастями одновременно.

Когда всадник подъехал достаточно близко, Ахани встал в полный рост и натянул тетиву лука.

– Стой! Кто ты? – громко вопросил он и белая лошадь, что несла своего уставшего седока испуганно всхрапнул.

Всадник, до этого дремавший на спине кобылы, накрытой овечьей шкурой, резко очнулся ото сна и замотал головой из стороны в сторону, озадаченно озираясь. Из-под полы его отороченного лисьим мехом плаща выглядывала и поблескивала в лунном свете рукоять длинного тонкого меча. Он откинул капюшон с головы и взгляду Ахани предстала черноволосая девушка.