Кузня крови

Он захрипел и рухнул сверху, выбив из меня воздух. Я попытался столкнуть его с себя и только тут ощутил, насколько мне плохо: кружилась голова, горела нестерпимым огнём рука. Не знаю, орал ли я, когда солдат рубил меня, но сейчас, под тяжестью его мёртвого тела, я едва мог сипеть, не в силах даже выдохнуть из себя проклятье, а тем более вдохнуть полной грудью. Казалось, изломанные рёбра сейчас проткнут кольчугу и вылезут наружу.

Внезапно я увидел босые женские ноги. Затем руку, которая ухватила с пола мой меч.

С трудом прохрипел:

– Дура. Я Лиал, сын твоего владелеля Нумеро Денудо. Помоги мне, скоро здесь появятся солдаты из замка.

Меч рухнул обратно на пол, но вместо того, чтобы помогать мне, женщина бросилась перелезать через меня, в прямом смысле наступив на грудь. Я застонал, и последнее, что увидел из-под мертвеца, как она отшвыривает в сторону тряпки, открывая залитое кровью тело какого-то бородатого мужика.

А потом боль исчезла.

Глава 6

Выздоравливал я тяжело. И матушка множество раз находила повод напомнить, что я ещё легко отделался. И только потому, что она сначала сумела поднять четырёх граухов на ноги, выведя из их крови солнечник, а затем вскочила на одного из них и поскакала вместе с гаэкуджа. Что, если бы не она, то я истёк бы кровью и задохнулся.

Я лишь каждый раз неизменно кивал. Да. Так и было бы, матушка, ведь рёбра не пробили кольчугу, но пробили мне лёгкое. Да, матушка, я вам благодарен. И благодарен бдительным стражникам. А затем каждый раз добавлял:

– Но случись это снова, всё равно бы поступил так же.

Матушка вспыхивала, ругалась и клялась, что, едва вернётся отец, то уж она постарается так описать ему мои похождения, что я взвою и наконец уберу эту недостойную усмешку с лица.

После этих слов я и впрямь переставал улыбаться. Но вовсе не потому, что переживал о наказании. Нет, я переживал об отце. Он задерживался. Сильно задерживался в своей неурочной поездке по границе и, что ещё хуже – от него не было вестей.

А за окнами замка уже началась весна. Сошёл снег, ручей налился силой воды, стекающей с гор, и наполнил ров вокруг замка, вымыв заодно и весь мусор, что в нём скопился за долгие месяцы. В какое из окон ни посмотри, все вокруг, до самого горизонта, покрылось зелёной травой. Тут и там на склонах холмов видны чёрные пятнышки выгнанных на прокорм овец и редких коров.

Сейчас было бы здорово промчаться под ласковым солнцем на граухе, наведаться в ближний лес. С удовольствием бы взвалил на плечи даже камни или бревно, чтобы закалить тело. Но нет. Всё это мне запрещено. Да я бы и не сумел.

Возможно, я излишне подозрителен, но мне всегда казалось, что сил и умения адепта при отряде солдат с запасом хватало на их раны. Оставим в стороне грудь, на которой изрядно попрыгал сначала солдат-клятвоотступник, а затем та баба. Но рука, рука-то должна уже была зажить за прошедшие полтора месяца?!

Тем более что мама лично лечит меня, а уж она во много раз сильней, чем наёмный адепт-простолюдин, в чьей крови струится лишь капля ихора.

Я закатал рукав, сжал пальцы несколько раз, глядя, как извиваются багровые шрамы на предплечье. Остановился, только когда они стали ныть. Но так не получил ответа на свой вопрос. Впрочем, у меня есть человек, который узнает, не ходят ли по замку слухи о том, что моё выздоровление затягивают.

Только он, похоже, скрывается от меня, потому что я до сих пор не могу его отыскать. Трус.

Напоследок ещё раз глянул в окно и замер, уставившись на далёкие точки, что появились на дороге из-за холмов. Я заставил себя замереть где стоял, не бежать сломя голову к матушке. Точки превратились в пятнышки, затем в крошечные фигурки всадников, позволяя наконец разобрать цвета развевающихся плащей. И только тогда я разрешил себе сорваться с места. И сумел опередить даже посланника от гаэкуджа Креода:

– Матушка, отец вернулся!

Впрочем, она не выполнила своих угроз. В её рассказе я был всего лишь непослушным ребёнком, который сорвался в ночь ради подвигов. И едва не погиб.

Отец привычно отклонился на спинку стула, позволяя сменить ему блюдо, поморщился, когда увидел, как к нему из-за матушки шагнула Карина, и вспомнил, что за его спиной теперь нет Флайма. Подвёл итог разговору:

– Странная история. Уж бывший солдат должен был понимать, что самое долгое через десятицу, но их бы обнаружили. Даже если бы они повели себя как зверьё и убивали всех приходящих. И уж тем более не должен был надеяться, что хоть кто-то спустит ему с рук убийство наследника Дома. Трудно найти преступление хуже. За него Дом могут разорвать на части, не дожидаясь Игр Предков.

Я лишь застыл, не донеся куска мяса до рта. Раньше я не задумывался об этом. Матушка промолчала, а отец хмыкнул:

– Ну да ладно. Не могу сказать тебе, Лиал, что горжусь тобой. – А вот здесь я скривился. И моя гримаса стала лишь сильней, когда я услышал дальнейшие слова отца. – Гордился бы, если бы ты остался на ногах, когда прикончил этого клятвоотступника. Никогда не поверю, что по пути меча он шагнул дальше, чем ты.

Я буркнул:

– Я всё же наследник, пусть и проклят слабостью крови.

Отец отмахнулся:

– Глупость. Сколько можно повторять, что на пути меча не так уж и важен ихор? Да, идарам легче, но по пути меча может идти любой. Важно не число даров на посвящении, а твоё желание и упорство. История…

Я перебил его:

– История знает множество примеров, когда простолюдины основывали наёмные отряды, занимали высокие посты в Доме Осколков и даже добывали себе земли Домов.

Отец вскинул брови и хмыкнул:

– Гляжу, эта история изрядно добавила тебе наглости, Лиал. Но, уж прости отца, в схватке тебе не хватило решительности.

Я смутился, уставился в тарелку. Матушка же вполголоса заметила:

– Всю потратил на свой побег.

Отец засмеялся, кивнул соглашаясь:

– Не иначе. Зато в следующий раз, Лиал, ты точно будешь бить не колеблясь.

Я был совсем не согласен с тем, что я там где-то колебался. Но послушно сказал:

– Конечно, отец.

Он широко улыбнулся:

– И всё же я очень тобой доволен, сын. Всё вышло едва ли не лучше, чем я собирался устроить с Флаймом. – От этих слов я уже не скривился, а вздрогнул, но отец ничего не заметил, продолжил с воодушевлением говорить. – Этот опыт пролитой крови, полученных ран тебе скоро пригодится.

Матушка застыла, через пару ударов сердца выпрямилась и гневно спросила:

– Нумеро Денудо, объяснись, о чём ты? Надеюсь, ты не собираешься и впрямь таскать его на поимку контрабандистов?

– Нет, – Отец перевёл взгляд на матушку. – Я договорился о его приёме в Кузницу Крови.

– Нумеро! – матушка второй раз в жизни грохнула кулаком по столу. – С каждым разом твои затеи всё более и более бредовые! Сначала юг и услужение, теперь Кузня. Ты вообще в своём уме? Он первенец, первородный сын. Кузня? Что ему там делать?

Отец опустил руки на стол, не обращая внимания на разгневанную матушку, спокойно спросил у меня:

– Вижу, ты уже сыт? Думаю, тебе пора отправиться на занятия с сабио Атриосом. А завтра с утра немного позвеним мечами, и я покажу, где ты ошибся в схватке с тем клятвоотступником.

Я невольно глянул на отвар, к которому ещё даже не прикасался:

– Да, но…

Отец с нажимом повторил: