Кузня крови

– Что тут творится?

– Ваше сиятельство! – Купец согнулся, едва не коснувшись земли рукой.

Я поморщился. На мой взгляд он сильно польстил идарам. Обращаться к простым слугам, как к владетелям полноценного Дома? Конечно, они все Мечники, самое меньше, но я не вижу гербов на левой стороне груди, а значит, они либо из побочных ветвей, либо отказались от своих Домов ради служения чужому. То, на что в прошлом году намекал отец, заведя со мной разговор об обычаях юга и службе там.

Непонятно только, какому Дому они служат. На карете нет герба. И нет даже цветной ленточки, которая намекнула бы на род.

А купец подскочил ближе ко всаднику, запрокинул голову:

– Его сиятельство Матон требует испытания веры и крови для всех, кто пытается проехать через его мост.

Худой всадник хмыкнул:

– Каков наглец, – махнул рукой одному из своих спутников, – Эсбелт, проучи его.

Купец затараторил:

– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, с его сиятельством ещё много его друзей. И они требуют того же самого.

Теперь уже все всадники переглянулись, их главный, тот, что худой и высокий спросил:

– А адепт у владетеля Матона есть?

– Даже два, ваша милость.

Худой ухмыльнулся:

– Тогда сделаем это быстро.

Шестеро всадников дружно спешились. Один из них бросил нам на ходу:

– Не вздумайте тянуть лапы к граухам, откусят не пальцы, а руку по локоть.

Я криво улыбнулся. Хорошее предупреждение. Выходит, их животные обучены, как граух отца? Признавать только одну руку? Граухи для боя.

Впрочем, совет хорош для любого другого, но не для меня. Не знаю уж в чём тут дело, но граухи, неважно какие, даже самые норовистые и обученные признавать только одного хозяина, сами ластились ко мне, стоило подойти поближе. Исключений я ещё не видел.

Даже граух владетеля Великого дома Хонесто, его светлости Ирмая – позволил мне себя гладить и не скалил клыки. Глаза его слуги я помню до сих пор.

Четверо оставшихся на месте всадников подали ближе к карете, буквально закрывая её своими телами.

Из неё донёсся полный силы и спокойствия голос:

– Гийом.

Тот, что заговорил с нами первым, высокий и худой, обернулся:

– Да, ваша светлость.

Рядом со мной крякнул возчик. Я и сам впился взглядом в карету. Светлость – это обращение к владетелю Великого дома. А их не так уж много в королевстве. И они могут позволить себе и подобных граухов, и слуг из сильных идаров.

Тут мне пришлось напомнить себе, что это в нашей семье есть только я, наследник, да ещё отец. Албо и диа Дома. А ведь обычно семья это четыре поколения. Может быть, в карете старейшина или хранитель традиций? Амо или деко Дома. Хотя нет. Хранителем стал бы мой прадед, а голос из кареты не настолько стар. Он вряд ли и старейшина. Мне кажется, человек в карете не старше моего отца.

– Гийом, мне не нравится, что кто-то вспоминает традиции, которым самое место под могильной плитой. Накажи этого Матона.

Высокий ухмыльнулся:

– Да, ваша светлость.

– Но не перегни палку. Я не собираюсь разбираться, если ты его убьёшь. У меня нет сейчас на это времени. Сдерживай меч.

– Да, ваша светлость.

Теперь крякнул Креод. И я его отлично понимал. Королевским эдиктом дуэли и давно забытые испытания крови и веры в Предков должны происходить без смертей, носящих в жилах дар ихора. Наказание – смерть убийцы, пусть даже случайного. А по словам того, кто сидит в карете – его это совершенно не волнует, и только спешка не даёт ему так сильно наказать владетеля Матона. Да кто он такой? Сын короля? Помню, два года назад на ярмарке, ребята рассказывали мне одну нехорошую историю…

Но мне некогда было гадать: идары стремительно пересекли полоску дороги между каретой и мостом, только плащи хлопали на ветру.

Едва они сделали первый шаг по доскам, как раздался довольный крик владетеля Матона:

– Я требую поединка веры и крови от каждого, кто входит на этот мост!

Гийом, которого я теперь видел только со спины, выхватил из ножен свой меч и воскликнул:

– Предки давно ушли и не следует пачкать память о них. Хранители разжигают ихор и одаряют нас дарами ушедших Предков. И этого довольно. А вы лишь нарушители эдикта короля. Все споры идаров должны решаться только после клятв алтарям Хранителей.

Матон прокричал:

– И у вас алтарь с собой верно?

– Нет, но это не помешает мне проучить вас. И поверь, сил мне и моим братьям хватит.

Матон захохотал:

– Братья, ко мне! Наш мост веры атакуют!

Я заскочил на ближайшую повозку, чтобы лучше видеть.

Первый дар Предков – возможность использовать огонь души в техниках, которым они обучили всех тех, кто видел их сошествие со звёзд.

Это дар доступен сейчас многим, кто молится у алтарей Хранителей, прошёл обучение у идаров и на втором посвящении всё же зажёг ихор в крови. Все старшие солдаты отца способны использовать первые из Тридцати шагов северной тропы или усилить удары меча. Любому, даже если в его жилах нет ихора. Осенённые милостью Предков. Вернее, осенённые Хранителями, которых Предки оставили беречь нас.

Но вот второй дар – выносливость и сила, дарованы только тем, в ком ихор течёт хотя бы несколько поколений. Идарам. Его ещё называют истинным даром, даром по рождению. Он делает нас в разы сильней любого простого человека. Именно поэтому мне было так обидно раз за разом проигрывать Флайму. Пусть я ещё не проливал свою кровь на алтарь Хранителя севера, но одного то, что во мне бежала кровь десятков поколений предков, должно было делать меня сильней Флайма. Но не делало.

А значит, Флайм и впрямь был Принятый. Идар по крови. Просто я не хотел в это верить. Даже после слов матушки.

По шёлку одеяний сходящихся на мосту идаров пробежала синева.

Третий дар Предков – крепость тела, что делает наши тела прочней стали. Это обычным воинам нужны доспехи, идарам – нет. И это первый из даров, который даруется только в день обряда у алтаря Хранителей.