Удивительные приключения с горланами и оралами. Детская фантастическая трилогия

– Курхан предлагает вам побывать на этой планете. Он только опасается, что древние жители часто бывают жестокими и как бы с вами не случилось чего-нибудь плохого.

– А как мы узнаем Земля это или не Земля? – спросил Ваня.

– Вы ведь изучаете историю, Возможно с той поры до ваших дней дошли какие-либо исторические памятники. Да и жители планеты, если это Земля, не должны заметно отличаться от вас. Понятно?

– Как же мы потом попадем в наше время? – забеспокоилась Соня.

– Курхан вернет вас обратно на Планету Двух Солнц и дальше решит, что делать. Этого он мне пока не объяснил.

– Значит, отправляемся в древность, – со вздохом подвел итог сказанному Ваня.

– Детки, пора обедать, – все так же нараспев пригласила их тетя Нимфа. К обеду вернулся доктор Курхан.

– Понравился вам планетарий? – написал он.

– Да, да, понравился, – закричали наперебой дети. Хан записал ответ.

– Мы видели схему неба, точь-в-точь как у нас на Земле, – поспешил сообщить самое важное Слава.

– Это схема неба с планет звезды Сапфир, – добавила к записке тетя Нимфа.

– Меня это обнадеживает, клинопись относится именно к планете, которая вращается вокруг Сапфира, – написал Курхан.

– Верно, мы отправимся туда? – еще раз, сомневаясь, что Хан правильно все рассказал, спросила Соня.

– Стоит отправиться, – черкнул профессор.

– Будьте добры, объясните, почему у вас нет никаких машин, ведь на строминго ездить медленно и неудобно? – спросил Ваня.

– Машины с тепловыми двигателями засоряют воздух, портят почву, тем самым разрушают планету – самое ценное, что у нас есть. Мы очень бережем свой общий дом – Планету Двух Солнц и хотим сохранить ее такой же прекрасной для будущих поколений. Понятно? – написал Курхан. – Именно поэтому мы не обрабатываем почву и ничего не выращиваем, а собираем только то, что растет само по себе.

– А как же вы отправите нас туда, на древнюю Землю? – спросил Слава.

– Основной закон метафизики гласит: «Энергия перехода зависит от состояния души». Это значит, что вам нужно очень-очень хотеть попасть туда и очень-очень верить, что это возможно. Остальное я сделаю сам. Понятно?

– Понятно, понятно, – ответили дети.

Весь остаток дня ребята провели в профессорской библиотеке. Они рассказывали своим нынешним друзьям все, что приходило в голову о Земле Чем больше рассказывали, тем сильнее становилось их желание попасть, пусть на древнюю, но все же Землю. Спали дети крепко, и каждому снился родной дом. Им очень хотелось домой, очень хотелось на Землю.

Утром Ваня, Слава, Соня, Маша стояли посредине лаборатории Курхана – большой комнаты с белыми стенами, пропускающими свет. Они стояли кружком, крепко держась за руки.

– Мы очень-очень хотим попасть на ту планету, мы очень-очень верим, что переход осуществится, – говорили они.

Но этого уже никто не мог услышать. В белой комнате их уже не было. Хан, Пуз, Кура и Шара смотрели на пустой пол, на то место, где только что находились полюбившиеся им пришельцы. Им было грустно…

ГЛАВА III

1

Плен

В тот год на горы Армении обрушился большой снег. Он валил более месяца, жесткими, колючими иглами, обжигая несчастных путников, по разным причинам, оказавшимся в его власти. Жизнь в горах замерла Перевалы, еще недавно звеневшие колокольчиками караванов и оглашаемые криками погонщиков, теперь были забиты многометровой толщей снега.

Но ничто на земле не вечно. Не вечны и снега на Армянском нагорье. Наступил март. Яркое весеннее солнце, обласкав снеговые вершины, подточило ледники, превратив осторожные, тоненькие ручейки, пробирающиеся среди камней, в бурные потоки. Потоки сливались вместе, набирали силу, скатывались со склонов, бежали с неистовым шумом по ущельям и, наконец, соединившись, обратились в могучую, полноводную реку Тигр, несущую свои мутные воды далеко на юг, чтобы влиться в Персидский залив и смешаться с солеными водами Индийского океана.

Весна. Ласковое солнце только еще позолотило прибрежный песок на правом берегу волнующегося под порывами ветра Тигра. В лучах солнца заиграли шелестящие на ветру листья смоковниц, уютно укрывших своими ветвями надгробные холмы древнего ристалища – скопления вечных жилищ мертвых ассирийских царей. Там, укрывшись среди листвы, допевал свою песню соловей. Его взволнованный голос часто срывался, не закончив высокой нотки, не досказав чего-то важного, и вот совсем затих.

На узкой полосе прибрежного песка, там, где еще два дня назад ревели волны, теперь шедшего на убыль, паводка, стояли дети. Они стояли кружком, взявшись за руки, лицом друг к другу. Их яркие заплечные мешочки выглядели совсем неуместными рядом с ревущей древней рекой и столь же древним кладбищем.

Дети стояли так, будто мгновение назад их здесь вовсе и не было. Так и было в действительности. Не прошло и секунды с той поры, как они исчезли из лаборатории Курхана.

Короткое оцепенение прошло. Ребята стали оглядываться. Позади ревет, набрасываясь сердитыми волнами на берег, река. Впереди – скопление невысоких холмов, заросших деревцами с густой листвой. Дальше на возвышенности красуется большой древний город.

– Ребята, пойдем скорее туда, – указывая на город, позвал Слава.

– Может, удастся разузнать, где мы находимся, – поддержал друга Ваня.

Дети зашагали по пустынной тропинке, вдоль которой, словно маленькие факелы, горели тюльпаны. Нет, не те садовые цветы, что растут у Вани на даче – огромные, разноцветные, от бело-розового до пурпурного, а маленькие, яркие, словно алое пламя – настоящие дикие тюльпаны. Такие встречаются только в Сахаре да здесь, на берегах Тигра и Евфрата.

Тропинка привела ребят к разлому в высокой глинобитной стене, отделяющей кладбище, принятое детьми за сад, от остального мира. Ребята проскользнули в пролом и стали пробираться сквозь заросли смоковниц. Они шли довольно долго, пока их взорам не открылся большой холм.

– Смотрите, вон там нора. Интересно, куда она ведет? – шепнул ребятам Слава.

– Надо бы взглянуть, что там внутри? – полюбопытствовал Ваня. Он заглянул в подкоп. Под полуметровым слоем плотной, слежавшейся за века земли зиял пролом в кладке из необожженных кирпичей. Внутри было темно..Ваня спустил ноги в пролом, осторожно сполз вниз, придерживаясь за края руками, и почувствовал под ногами что-то твердое. Он подумал, что это пол, но то была верхняя ступень лестницы, уводящей вниз в подземелье.

– Славен, иди ко мне, – позвал он друга и, отпустив руки, присел на корточки. Слабый свет, падавший через отверстие над головой, освещал путь вниз. Ваня спустился на несколько ступеней и подождал Славу. Тот скоро догнал его. Не прошло и минуты, как в пролом посыпалась земля и следом спустились Соня и Маша.

– Ну, это уж вы зря сюда явились, – заворчал Ваня.

– Да, нам тоже интересно, – прошептала Маша. Ребята стали спускаться ниже. Они прошли ступеней двадцать. Впереди через стрельчатый проход пробивался красноватый дрожащий свет.

Вдруг Ваню схватили сильные, очень смуглые, как ему показалось, совсем черные руки и втащили мальчика внутрь. Это произошло столь стремительно, что он не успел даже пикнуть. Та же участь постигла и всех остальных детей.

Немного опомнившись от случившегося, дети разглядели маленькую прямоугольную залу из красивого зеленого с белыми прожилками камня со сводчатым потолком и белым прямоугольником из мрамора посередине. Это был гроб. Расколотая пополам крышка с длинной надгробной надписью, очень напоминающая страницу из книги, что зарисовал в блокноте Слава, валялась рядом на полу. У самой стены, под факелом, освещавшим залу, сидели четыре смуглых человека с короткими черными кудрями на головах. Кроме белых юбочек и широких кожаных поясов, на их телах ничего не было.

– Придется их тащить с собой, – проговорил один из них.

– Не лучше ли с ними здесь и покончить? Ведь они видели все, и нас тоже, – проворчал другой.

– Нет, у меня есть хороший план. Сам бог Син[1 - * бог Син – Луна] посылает их нам, – ответил первый.

– Ладно, дождемся темноты и тогда … – начал говорить третий, но почему-то передумал.

– Ты надежно связал их? – послышался голос первого.

– Хорошо, да они совсем дети. Не убегут, – ответил третий.

– Не вздумайте обращаться друг к другу по имени, раз уж решили не убивать их, – наконец подал голос четвертый.