Синдром Минотавра

Синдром Минотавра
Михаил Учайкин

Был ли Минотавр чудовищем? Или чудовищами были те, кто заперли его в Лабиринте. Или мы сами себя запираем в Лабиринте, самими же и созданным. Ариадна, няня одиннадцатилетней девочки, прочитав ей как-то миф на сон грядущий, решила сама в этом разобраться.

Михаил Учайкин

Синдром Минотавра

© Михаил Учайкин «Синдром Минотавра»

* * *

Глава 1

Наше время. Дом не маленький, но не дворец, в коттеджном поселке Орехово.

– Няня Аря, почитай мне мифы о древних греках и их богах, – попросила Таня, укладываясь в постель.

Девочке исполнилось уже одиннадцать лет, но она по-прежнему не засыпала без истории, рассказанной на ночь. Поначалу это были лишь сказки о принцессах и принцах, но в последнее время она пристрастилась совершенно к другим рассказам. Те вызывали у нее какое-то смутное томление в теле, а по ночам в сладких жарких снах она становилась главней героиней в них. Это ей невообразимо нравилось, и Таня просила почить еще и еще, где опять она была красива, сильна и неотразима, как Афина.

Няня, тридцатилетняя женщина, которая находилась рядом с девочкой неотступно почти с момента ее рождения, только вопросительно на нее взглянула – есть ли у той предпочтение, что конкретно хотела бы она услышать. Ее нисколько не удивила просьба воспитанницы – в лицее по истории как раз изучались древние греки. Она о Татьяне знала все или почти все, могла предугадать любое ее желание. Родители девочки дочерью интересовались гораздо меньше, чем ее нянька. Ариадна порой сравнивала себя с Ариной Родионовной, няней Пушкина, вот только сказки она не сочиняла, как та, а читала Танюше, благо в коттедже имелась шикарная библиотека, доставшаяся родителям девочки по наследству.

А вот у самой Ариадны родителей не было, точнее она их не помнила – те погибли в жуткой аварии, а ее, трехлетнюю кроху, от смерти, но не от увечий, спасли ремни безопасности. Ариадну вырастила и выучила бабушка, дав хорошее педагогическое образование, позволившее ей найти достойно оплачиваемую работу няней при новорожденной малышке. На другое хромой девятнадцатилетней девушке, молодой выпускнице колледжа в то время рассчитывать не приходилось. Она попыталась работать в школе сразу после получения диплома, но ученики невысокую с тихим спокойным голосом молоденькую учительницу английского воспринимали несколько неадекватно, если не сказать, странно. Пришлось уйти по собственному желанию, сразу, как только закончился учебный год.

Бабушка сильно переживала, на что они станут жить вдвоем, если Ариадна не найдет работу в ближайшее время. Как тут не запереживать, если сама она состарилась – на ее пенсию не прожить, как ни крути, слишком мала, а мыть полы, как когда-то, чтобы подзаработать, в ее возрасте уже не было ни сил, ни возможностей?

– Ничего-ничего, мы еще покувыркаемся, – успокаивала свою бабулю Ариадна, вернувшись с очередного собеседования, где ей вежливо отказали, прозрачно намекнув на уродства, мол, таких нам не надобно.

Она не обольщалась по поводу своей внешности и не пыталась искать работу помощника директора какой-нибудь фирмы. Хотя многие из бабушкиных знакомых говорили не раз, что она была бы хорошенькой, если бы не травма, сделавшая ее хромой, и шрам на лице, который со временем стал почти незаметен, но он не позволял ей активно шевелить правой стороной лица. И в продавцы дорога ей заказана – Ариадна не могла долго стоять на ногах опять-таки из-за травмы, полученной в детстве. Оставалось найти место в офисе, но и туда не очень хотели брать девушку с раздвоенной губой, и не помогало отличное знание двух иностранных языков.

И вдруг Ариадна случайно услышала от бабушкиной подружки, что у их общей знакомой родилась внучка, и ее родители, оба артисты театра, срочно ищут няню для своей малышки. Ребенок ребенком, хоть и желанный, а у них премьеры, гастроли, и они не хотят менять что-то в своей устоявшейся жизни только потому, что у них нечаянно появилась любимая дочь.

Ариадна причесалась, сделала легкий макияж, чтобы не выглядеть блеклой молью, надела свое лучшее платье и как бы между делом выспросив адрес счастливых родителей, отправилась в загородный коттедж.

Ее тут же приняли на работу без опыта и необходимых бумаг – лучшей рекомендацией оказалось то, что маленькая Танечка затихла, как только Ариадна взяла ее на руки, и все время, пока шло «собеседование» проспала, ни разу не подав голоса. Более того, новоявленную няню догнали у ворот и попросили вернуться, так как малышка раскричалась, как только ее передали снова в руки матери, и категорически отказывалась успокаиваться.

Работа оказалась непыльной, вполне по силам Ариадне, хотя порой приходилось работать без выходных и в ночную смену, и уже не она, а бабушка навещала ее, когда оба Таниных родителя одновременно отбывали на гастроли, – бабушка девочки, не доверяя себе, опасалась оставаться со своей внучкой один на один даже на два дня.

И никому не было дела до хромоты Ариадны и шрамов на ее лице после аварии – она прекрасно справлялась с работой, да и Таня любила ее ничуть не меньше, чем своих родителей, которых видела только изредка.

– Все, на сегодня хватит, – Ариадна захлопнула книгу «Легенды и мифы Древней Греции», даже закладку делать не стала – Таня завтра все равно попросит почитать не с того места, где они остановились. – У тебя все боги в голове перепутаются.

– Не перепутаются, – протянулась девочка, удобнее устраиваясь в постели и накрываясь одеялом. – Мы завтра с тобой все повторим, чтобы запомнить наверняка.

– Повторим, – улыбнулась Ариадна левым уголком рта, правый так и остался опущенным вниз. У нее со временем даже появилась привычка поворачиваться к собеседнику только левой половиной лица и смотреть на него одним глазом. И лишь на Таню она смотрела всегда двумя глазами, никогда не стесняясь своего приобретенного недостатка внешности, по сути, и ей, и девочке было все равно, как она выглядит – им было комфортно друг с другом.

Ариадна как-то случайно услышала, как Таня сказала своей однокласснице, что у нее самая красивая и самая добрая няня на свете, и она с ней ни за какие подарки не расстанется. Но порой ей все равно становилось тревожно – девочка подрастала, и в одно прекрасное время ей могли просто указать на дверь, сообщив, что больше в ее услугах няни не нуждаются. А это опять поиски работы только уже не молоденькой девушкой, легкой на подъем, а уже вполне состоявшейся женщиной, со своими взглядами на жизнь. С одной стороны, может, это и хорошо – доверия больше, опять же опыт, а с другой стороны, она уже не так молода и ей будет гораздо тяжелее справляться с маленьким ребенком, если ее снова примут на работу няней к грудничку или малышу. Оставалась еще одна проблема – всем подавай молодых да красивых. Не няней она себя уже не видела, впрочем, ничего другого и делать не умела – просто жила в чужой семье, просто воспитывала чужого ребенка вот уже почти одиннадцать лет, а о своем даже не мечтала. Кто на такую убогую внимание обратит, замуж возьмет? А без мужа она не рискнула бы обзавестись ребенком, хоть и очень хотелось. Хозяин, отец Тани, например, даже ни разу в ее сторону не взглянул, словно она пустое место, впрочем, не о нем речь – он красавчик, мачо, вокруг него такие красотки вились, обзавидуешься, что коллеги по театру, что фанатки. А на Ариадну не смотрели мужчины ни на улице, ни в общественном транспорте, только старушки порой качали сочувственно головой вслед. Только не нужно ей их сочувствие.

– Спокойной ночи.

Ариадна поднялась с кресла, специально поставленного в спальне Тани для того, чтобы няня читала сказки девочке на ночь – та стала требовать истории про принцессную жизнь, как только произнесла первые слова. Ариадна подошла к кровати и, наклонившись к своей воспитаннице, поцеловала ее в лоб, а потом в щеку – эта была еще одна из ее привычек, появившаяся когда Таня первый раз заболела – целуя девочку в лобик, она лучше любого градусника определяла, есть ли у той температура.

– Спокойной, спокойной, – отмахнулась Таня, отворачиваясь к стене. Ей казалось, что она выросла, но няня со своими ежевечерними поцелуями не давала почувствовать себя взрослой, да и томление в теле сразу проходило после ее таких почти материнских прикосновений. Но потом Таня всегда поворачивалась лицом к Ариадне и, пока та не выключила свет в комнате, нежно ей улыбалась. А кому, спрашивается, еще, если родители к ней заходили очень редко, чтобы пожелать спокойной ночи?

Сильно припадая на правую ногу, Ариадна тяжело прохромала по коридору в свою комнату – к вечеру она уставала, так как в доме не пользовалась тростью – хозяева не разрешали. Им, видите ли, мешал стук палки по полу, когда они бывали дома, а когда их не было, то по другой причине – наконечник трости портил паркет.

Книжку, которую они читали с Таней, Ариадна не оставила у той в спальне – знала, девочка, заинтересовавшись, могла после ее ухода снова включить свет и, увлекшись, прочитать всю ночь. Только не на этот раз – Ариадна специально выбрала книгу на греческом языке, прекрасно иллюстрированную, в дорогом кожаном переплете известного зарубежного издательства. Пусть она и сама плохо владела греческим, но картинки в книге были такими говорящими, а текста так мало, что не составляло никакого труда пересказывать Тане истории о богах и героях, которые она помнила еще со студенческих времен.

На удивление, Ариадна сама вдруг заинтересовалась книгой. Греческие герои – она переворачивала страницу за страницей: – Ахилл, Аякс, Геракл, Одиссей, Персей, Тесей. На последнем имени вдруг что-то тревожно кольнуло в груди, и она задержала взгляд на странице…

IV век до новой эры. Дворец царя Миноса на острове Крит.

– Ариадна, немедленно отойди от Астерия.

Андрогей вышел из-за кустов и встал между братом и сестрой, закрывая собой последнюю.

– Хочешь своей да и моей смерти тоже? – нахмурился он, обращаясь к девочке. – Тебе мало того, что он с тобой сделал?

– Ты же знаешь, он не специально. Он просто не может рассчитать свою силу.

Ариадна выглянула из-за спины брата и показала Астерию язык, мол, не догнал, я выиграла – это все, на что она была теперь способна, хромота не позволяла ей догонять или убегать от него.

– Вот я тебя… Му-у! – издал тот победный клич, задрав к небу голову, увенчанную рогами, и двинулся на сестру, которая постоянно задирала его.

– Я же сказал, соблюдай спокойствие…

Андрогей сильными руками схватил брата за рога и прижал его бычью морду к дорожке, посыпанную мелким морским песком.

– Не серди ни меня, ни отца, – произнес он с придыханием. – Не иначе, как снова в Лабиринт захотел.

– Отпусти его, – неожиданно вступилась Ариадна за Астерия. – Мы всего лишь играли. Вон и Федра, – она махнула рукой в сторону сестры, – не даст солгать.

– Играли, – подтвердила испуганно та попятившись.

В отличие от Ариадны Федра безумно боялась обоих братьев, особенно младшего, его приступов ярости и гнева, сильных рук, а особенно бычьей головы и острых рогов. Она никак не могла забыть, как однажды Астерий поднял Ариадну на руки и с силой швырнул ее со скалы в морскую пучину. Тогда они тоже только играли. Случай или боги тогда уберегли Ариадну от гибели – нереиды бережно вынесли ее израненную без признаков жизни на берег недалеко от дворца. Она долго выздоравливала, а Астерия в наказание заперли в Лабиринте, откуда он оглашал своим душераздирающим воплем окрестности, насмерть пугая всех, кто оказывался случайно рядом. Когда Ариадна снова встала на ноги и появилась на людях, стало ясно, что о женихах она могла теперь только мечтать в своих снах. Астерий, испугавшись того, что натворил, на некоторое время притих. Только где там? В свои одиннадцать лет он продолжал оставаться глупым мальчишкой, хотя был уже сильнее любого взрослого мужчины. Шептались во дворце, что Астерий не сын царя Миноса, как его единоутробные брат и сестры, а сын самого Посейдона, только поэтому морские нимфы помогли Ариадне. Но слухи оставались только слухами. Не мог отцом Астерия оказаться Посейдон, ведь тогда бог являлся бы и отцом его сестры-близнеца Ариадны. А она ничем от обычных девочек не отличалась. Разве только необычайной добротой, но доброта – редко встречающееся качество у богов.

Андрогей покачал головой, отпуская брата, заниматься сестрами и Астерием у него не было времени – он уже взрослый и ему надо готовиться к Панафинейским состязаниям в Аттике.

– Почему он тебя запугивает Лабиринтом? – спросила Ариадна, нежно обнимая брата за могучие плечи и целуя его в бычью морду? Он никогда не был ей неприятен.

– Там темно и страшно, – Астерий зябко повел плечами, – можно заблудиться и никогда не найти выход.

– Неправда твоя, – подмигнула ему Ариадна левым глазом – после падения со скалы правая часть лица у нее оставалась неподвижной, хоть плакала она, хоть веселилась. – Я научу тебя, как выбираться из Лабиринта. Мастер Дедал умен, но и я кое-что могу.

Астерий громко расхохотался, пугая теперь уже своим смехом младшую сестру Федру. Он обожал наблюдать появляющийся страх в ее глазах, но только в ее. Если бы Ариадна хоть раз его испугалась, наверное, он сошел бы с ума. Нет, ему нужна от нее только любовь, истинное чувство.

– К нам мама идет.

Ариадна отстранилась от Астерия, заметив среди деревьев солнечное сияние, поправила задравшийся короткий хитон. Ей, конечно, попадет от матери, что она скачет глупой козочкой с братом по виноградникам в коротком наряде, босая с обнаженными ногами, как охотница Артемида. Но это ничто по сравнению с тем, что Астерия опять могут запереть в Лабиринте, ее поругают, и только. А без него сразу станет тоскливо – не в куклы же играть с сестрой?