Сестра

– Нет, сам не знаю, откуда на ум пришло…

Кирилл вынул из-за пазухи тетрадь и, при неровном свете свечи, попытался прочитать стих и всё, что следовало за ним. Несколько минут они ждали, но из зеркала никто не появлялся. Зато заскрипела лестница, и за их спинами раздался возмущенный голос Веры:

– Вас что, и на полчаса нельзя одних оставить? Тут же начнете с похмелья дачу ломать и еще черти-чем…

Протиснувшись вперед она увидела подсвечник с чашей и на мгновение застыла. Даже в темноте было видно, как побледнело ее лицо. Но в следующее мгновение перед ними стояла просто разъяренная Вера.

– Вы что тут, пожар решили устроить? Немедленно прекратите!

Она схватила подсвечник и задула свечу. Чаша упала на пол и откатилась к стене, рассыпая остатки содержимого. Еще раз гневно зыркнув на них, Вера протиснулась и пошла к выходу. Кирилл рванулся за ней, вырвал из руки подсвечник и поставил на пол. Затем он вытолкал Веру в коридор, откуда тут же послышалось выяснение отношений на повышенных тонах.

Игорь взял подсвечник и снова водрузил на него чашу, в которой осталось смеси чуть на донышке. Судя по всему, они что-то делали неправильно, и у него было совсем немного времени сообразить, что именно. Свеча, чаша, зеркало. Может быть они неправильно читают слова? Не те ударения или интонации? Или дело вообще не в этом?

«…влечет тебя воображение. И ты упрешься в отражение, свечу оставив за спиной…»

Нахмурившись, Игорь посмотрел на свечу перед зеркалом, отодвинул ее подальше, а сам встал между ними. Подняв тетрадь, он начал читать текст. Теперь он полностью заслонял собой зеркало от света, и в какой-то момент ему показалось, что стеклянной поверхности больше нет, на её месте осталась лишь непроглядная тьма, окруженная еле видневшейся рамой. Игорь неуверенно протянул руку, и она ушла в глубину зеркала, не почувствовав никакого сопротивления.

Ругань за спиной усилилась, похоже было, что Вере удалось проскочить мимо брата. Игорь обернулся, нога его запнулась о край доски, и он почувствовал, что проваливается куда-то в непроглядную тьму.

Когда прошел шок, Игорь обнаружил себя сидящем на рассохшемся паркетном полу в комнате с темно-бордовыми стенами, на которых еще угадывались следы наката. Сквозь пыльные стекла окна с облупившейся рамой и треснувшим подоконником лился тусклый свет серого дня. Кроме сдвинутого к противоположной стене стола, продавленного дивана и одиноко свисавшей с потолка лампочки, другой обстановки в комнате не было.

Игорь встал, подвигал руками и ногами: нет, ничего вроде не сломал. Ощущение падения было очень натуральным, закончиться могло чем угодно. Он подошел к окну, подергал зачем-то ручку и всмотрелся в окружающий пейзаж. Судя по высоте, он находился на втором этаже. За окном был узкий переулок со старым кирпичным зданием некогда желтого цвета. Окна в нем были темными, разглядеть через них ничего не удавалось. Но, во всяком случае, на дачный поселок это не походило ничуть. Элис Купер в Зазеркалье, блин. Игорь содрогнулся, внезапно ощутив все свое одиночество в этом неприятном тусклом месте, где вокруг ничего и никого… Стоп, а с чего он взял, что никого?

Подойдя к двери, он осторожно открыл ее и выглянул в коридор. Тишина, сумрак, еще две двери на той стороне и одна на этой. Игорь постоял немного, прислушиваясь, затем двинулся на разведку. Следующая комната оказалась оклеена светло-зелеными обоями с вертикальным рисунком в виде каких-то загогулин. В ней были стол, стулья, а еще целая гора каких-то старых магнитофонов и радиол, стоявших друг на друге начиная от противоположной стены. Подойдя поближе, он обнаружил еще одну странность – через весь этот завал радиоаппаратуры когда-то словно ударила молния. Было видно, где она вошла и где вышла, прожигая по пути внутренности устройств. Не найдя больше ничего интересного, Игорь вышел и перешел к противоположной стороне коридора.

В комнате, куда он вошел, стоял большой дубовый письменный стол с зеленым сукном и мраморным письменным прибором с давно высохшими чернилами. На стене, на красном бархате в массивной раме рядами висели незнакомые ордена и офицерский кортик. Игорь подошел поближе, протянул руку к кортику и коснулся желтой рукояти…

…низкие стены подземелья не давали распрямиться до конца, а если бы и удалось, кандалы на ногах не давали забыть, кто ты такой. В спертом воздухе было трудно дышать, и он расстегнул еще одну пуговицу офицерской гимнастерки, превратившейся за последние месяцы в бесформенное рубище. Впереди был очередной пост, где охранник никогда не забывал поиздеваться над пленными, придумывая каждый раз что-то новое, но сегодня он даже не обратил на них внимания, прислушиваясь к чему-то наверху. И это случилось даже раньше, чем они успели дойти до поворота. Часть потолка впереди с грохотом рухнула, и в проломе показалось ночное небо. Там, среди мечущихся прожекторных лучей, плыл дирижабль с еле заметным, но такими родным «клевером» на бортах, и с него на вражескую столицу одна за другой падали фугасные бомбы…

Игорь отдернул руку и схватился за голову: его трясло, а из глаз текли слезы.

– Чтоб я хоть раз еще дотронулся до незнакомых вещей… да никогда! – бормотал он.

Еле отдышавшись, он вышел из комнаты. Оставалась еще одна дверь, еще более замызганная чем предыдущая. С надеждой, что, хотя бы здесь сюрпризов не будет, Игорь открыл ее и оказался на лестничной площадке. Слева обнаружился переход, видимо, в соседний дом, заваленный каким-то мусором и стоящими у окна на столе пустыми грязными банками и бутылками. Из окна открывался вид на двор, заставленный бочками, разбитыми ящиками и остатками ржавых механизмов. Сбоку виднелась стена дома, на которой отчетливо выделялось темным пятном место, где к нему когда-то было пристроено еще одно здание, позже снесенное или рухнувшее само собой. И ощущение не проходящей тоски, причем не светлой, а совершенно наоборот.

«Вот это и называется мерзостью запустения…» – подумал Игорь.

В переход он соваться не стал, решив попросту спуститься на первый этаж.

Первое, что он увидел там, были высокие двустворчатые двери, которые могли бы выглядеть просто роскошно, если бы за последние лет сто здесь сделали хоть какой-то ремонт. Игорь хотел уже потянуть медную ручку и распахнуть дверь, когда услышал внутри какой-то шум и замер. Немного погодя, он все же приоткрыл дверь, но самую чуточку и приник к образовавшейся щели, пытаясь разглядеть то, что находилось за ней.

В середине небольшого зала на низком постаменте стоял открытый гроб в окружении давно увядших цветов. По бокам в высоких подсвечниках горели две толстые яркие свечи. А рядом с гробом, опустив руку на грудь покойнице, стоял высокий стройный красавчик, из тех, от которых девушки млеют, а у парней сразу чешутся кулаки отрихтовать слащавую физиономию.

«Вот это и есть тот самый суженый? Он убил ее, что ли?»

Красавчик словно что-то почувствовал и обернулся, скользнув взглядом по двери. Игорь застыл, даже перестав дышать, первая мысль ворваться и дать ловеласу по морде вдруг испарилась, сменившись чувством опасности. Но тот, ничего не заметив, повернулся обратно, посмотрел на один из подсвечников, где свеча почти догорела до конца и вышел из зала через боковую дверь. И, пока он шел, от человеческого в его облике оставалось все меньше и меньше. Изогнутая полумесяцем рожа, мощные руки, длиной чуть не до колен, с цепкими когтистыми пальцами. Больше Игорь разглядеть не смог, потому что взгляд его буквально соскальзывал с этого существа.

Убедившись, что в зале больше никого нет, Игорь на цыпочках подбежал к гробу и судорожно вздохнул, глядя на лежащую там бледную как мрамор Любу.

«Так вот, что значит любовь до гроба!»

Он прикоснулся к ней, вздрогнул и придвинулся ближе, в глубине души боясь, что сейчас она откроет мертвые глаза и встанет, как зомби, из гроба.

Легкое, еле слышное дыхание… «Помоги мне…»

«Ах ты ж… блин…»

Игорь всхлипнул, и уже не задумываясь просунул под девушку руки, вытаскивая ее из гроба. Сгоряча даже не почувствовав тяжесть, он рванул к дверям, лишь мельком заметив, как мигнули и погасли свечи у постамента.

Рывка его хватило до середины лестницы, потом он переложил Любу на плечо и медленно побрел вверх. И уже в дверях коридора на втором этаже его настиг снизу нечеловеческий рев. Прибавив ходу, на подгибающихся ногах он вбежал в комнату и уставился на офицерский кортик. Как он мог так ошибиться? Развернувшись, он выбежал в коридор, рванул ручку двери и оказался перед горой сгоревших магнитофонов. Да что тут такое творится? Под топот ног с лестницы он дернул на себя последнюю оставшуюся дверь, сгрузил Любу на диван и подпер дверь столом.

Только сейчас ему пришла в голову очевидная мысль о том, что здесь, на этой стороне, нет ни зеркала, ни подсвечника с чашей, ни тетради, и как выбираться отсюда он не имеет ни малейшего понятия. Думай, Игорь, думай…

Рев раздался уже за стеной, и на дверь обрушился страшный удар. По филенке пробежала трещина. Игорь подхватил девушку на руки и закрыл глаза, пытаясь найти хоть какое-то решение.

«…мой Бог, пребудь всегда со мной, во тьме мне укажи дорогу…»

Даже не осознав, что он делает, Игорь рванулся вперед, ожидая каждое мгновение удар об стену…

Под ногами скрипнуло, и чьи-то руки подхватили девушку:

– Всё, держу ее. Можешь отпускать.

Игорь открыл глаза, ожидая увидеть обветшалую комнату, красавчика и свою бесславную смерть, но вместо этого он стоял в пыльном чулане под крышей дачи, а девушку из его рук принимал…

– Дядя Сережа? Откуда ты тут?

– Друг твой догадался на третий день к нам в агентство позвонить. Пошли, твои родители уже заждались.

Пригнувшись, мужчина осторожно вылез вместе с девушкой на руках в коридор, откуда тут же донесся крик Кирилла:

– Люба! Сергей Иваныч, она жива? Надо срочно скорую вызывать!

– Уже вызвали, вызвали, с минуты на минуту приедет.

Игорь вылез через дыру в коридор, мимоходом отметив ужас и растерянность, мелькнувшие на лице крутившейся рядом Веры. Чуть дальше стояли его родители и крепкий молодой мужчина, которого он однажды тоже видел в сыскном агентстве. Мужчина посмотрел на часы и сказал:

– Как я и говорил, точно по графику.

Родители не сдвинулись с места, а мама посмотрела на Игоря тем взглядом, каким смотрела на него в детстве, когда он пытался ей соврать. Вдруг лицо её обмякло:

– Это действительно он. Сынок…

Мама и папа бросились к нему, обнимая сразу с двух сторон.

Мужчина вытащил из кармана вибрирующий мобильный телефон и откинул крышку:

– Да, Настя? Ага, уже иду.