Внезапная осень

Внезапная осень
Михаил Власов

Фантастическая история о внезапном приходе конца света и о том, как любовь спасла мир.

Михаил Власов

Внезапная осень

Вам часто приходит спам на электронную почту? Мне – постоянно! Я его, наверное, притягиваю! И не говорите мне, что у всех так же! Я, например, если встаю в очередь в одну из касс, то она непременно будет работать вполовину медленнее всех остальных. То недотёпистый покупатель попадётся, то кассир въедливый, то аппарат сломается… То же самое и со спамом. Приходит его мне ровно в два раза больше, чем всем остальным. Я специально спросил всех знакомых и сравнил результаты. Фильтры установил – не помогает! Наверное, их разрабатывает тот, кто затем придумывает пути их обхода. Поэтому обычно я сам, словно очумевший робот, отправляю весь почтовый мусор в корзину, чтобы потом не лечить компьютер от вирусов. Вирусов в жизни и так хватает.

И вот недавно открываю я почту и вижу проникшее в мой ящик сообщение на непонятном языке: глядят на меня глумливо с экрана этакие заковыристые кракозябры. И уже тянется рука стереть эту гадость в электронную пыль, но что-то меня останавливает. Уж больно закорючки странные. А я люблю ребусы разгадывать, хобби у меня такое.

Вставляю текст в программу-переводчик. Пробую перевод на хинди, урду, иврит. Эффекта – никакого! Бирманский, непальский, амхарский… Ноль на массу, как говорил наш взводный! Попробовал даже эльфийский, и совсем уже было отчаялся, но случайно нажал какую-то кнопку, и – о чудо! – высветилось у меня в окошке что-то похожее на осмысленное послание.

Ай да переводчик, ай да молодец! В общих чертах стало ясно, что текст написан нашим современником, но пришёл ко мне в сильно искажённом виде. Пришлось засучить рукава и взяться за редактирование. В итоге получился этот рассказ, изменивший всю мою жизнь.

***

Когда наступил конец света, случилось всё быстро и просто, обыденно и незаметно. Наверное, это нормально, и быть апока?липсис должен внезапным, как дождик в июле. Но всё же предчувствие было, я это теперь понимаю. В те дни в голове постоянно звучали знакомые строки из песни «Внезапная осень»:

И уходят друзья понемногу,

И враги появляются вновь,

И опять мы теряем дорогу,

И опять мы теряем любовь.

Осень жизни приходит внезапно,

Сделал шаг – и уже полпути.

И хотел бы вернуться назад, но

Дважды в реку одну не войти!

Теперь лишь я понял, что это моя интуиция била в тяжёлый набат беспокойно, тогда же решил, что причина – дожди и осенняя сырость.

В тот день, когда это случилось, проснулся я с чувством тревоги. Открыл я глаза, огляделся: да кажется, всё как обычно. Носки, что вчера разбросал я, лежат на местах своих прежних. И наш пейзаж заоконный – он тоже на месте покуда, и серое мрачное небо висит над бульваром осенним. И топают сверху соседи по-утреннему торопливо. Но что-то пропало… Секунду! А где запах вечной картошки, что жарят соседи на завтрак?! Не пахнет едою соседской! Вы скажете: это не важно. А вот вы и не угадали, и это отнюдь вам не мелочь, ведь в доме моём лет пятнадцать висит аромат непременный картошки, пожаренной с луком: соседи готовят свой завтрак, и благоухание это сквозь вытяжку в дом проникает. Не вытяжка это, а втяжка! Но к делу, продолжу рассказ я. Пошёл на разведку к соседям: узнать, что у них приключилось. Мне дверь открывает Серёга, семейства глава, мой приятель.

– Привет! – говорит. – Что случилось?

– За спичками я, – отвечаю. – Вообще, как дела у вас в целом?

– Нормально! – не понял Серёга. – Едим, – говорит, – свой мы завтрак.

– А как же картошка с приправой? – его я спросил с подозреньем.

– Да всё как обычно! – захлопал глазами, смутившись, Серёга. – Зайди, посмотри, коль не веришь!

Зашёл, поглядел я. И точно, картошку едят они с луком.

– А запах куда подевался?

Прониклись они беспокойством, носами усиленно дышат.

– Действительно, кажется, запах исчез безвозвратно куда-то.

– А вкус не пропал ли случайно?

Подумали. Вновь пожевали. Махнули рукой: не до вкуса, отстань, мол, и так заморочек хватает нам в будничной жизни. Со всех нас сторон новостями тревожными грузят без пауз, а тут ещё ты заявился. Хорошие люди – соседи, и интеллигентные даже, но жизнью замотаны шибко. «Ну ладно, – подумал тогда я, – неважно, потом разберёмся». Съел завтрак, пошёл на работу. Иду мимо мусорки, воздух ноздрями вдыхая тревожно. Нет запаха! Ну да и бог с ним! Не первая в жизни потеря! Плечами пожал, торопливо продолжил свой путь на работу. Спустившись в метро, удивился я вновь всё по той же причине.

Впервые в вагоне я ехал, не чувствуя запахов вовсе! Ни пота и ни одеколона, ни прочих прелестных субстанций, которые нас атакуют, лишь только садимся мы в поезд. И новое то ощущенье, признаться, мне нравилось даже, но всё это странным казалось.

И, судя по тем пассажирам, что мир ещё воспринимали, лицом не уткнувшись в смартфоны, мои впечатления в общем и целом они разделяли. В их взглядах нервозность сквозила, и лёгкое недоуменье читалось в глазах беспокойных. Но общая серая масса, по-прежнему пялясь в смартфоны, была ко всему равнодушна.

Смотря в безучастные лица, подумал я вдруг: в веренице бесцветных бесформенных будней, разбавленных лишь новостями о всех мировых катаклизмах, мы все потеряли способность любым чудесам удивляться. Годами, а может, веками мы движемся тем же маршрутом. Как роботы, как автоматы, мы едем уныло в конторы и офисы, и на заводы, в больницы и школы, не видя, что часто вокруг происходит. Меняются лишь инструменты, приборы и гаджеты, мы же становимся их приложеньем, в рабов превращаясь послушных, и этот процесс бесконечен.

Так думал я, стоя в вагоне, и мысли меня удручали. Но девушку тут я увидел, которая книгу читала. И книга была настоящей, а не электронной подделкой. А в наше смартфонное время такое увидишь нечасто. Сидела она чуть поо?даль, но что-то меня подтолкнуло, и через толпу пассажиров протиснулся к ней я поближе. И, чудо! Едва уловимый, духов аромат её нежный почувствовал я в ту секунду! И это, заметьте, в вагоне, где не было запахов вовсе! И я, как болван распоследний, взирал на неё изумлённо. Наверное, пристальный взгляд мой её потревожил, и быстро она на меня посмотрела. Цвет глаз её был тёмно-карий, а взор, словно омут глубокий: серьёзный и чуточку грустный. От взгляда её растерявшись, слов умных не смог отыскать я. Не выдумав лучше предлога, я глупо спросил:

– Что читаешь?

– Ремарка, – она отвечала, блеснув мимолётной улыбкой, и не было в этом ответе ни доли кокетства, ни фальши. Наверное, вид мой дурацкий немного её позабавил. Не став ухудшать положенье покрытою плесенью шуткой – вопросом об авторе книги, я просто сказал:

– Извините меня за назойливость эту, но нынче нечасто увидишь бумажные старые книги в метро, а последний известный мне случай, когда эту книгу читали в вагоне, был в фильме «Москва, что не верит слезам». Романтики нынче не в моде.

– А что нынче в моде? – она отвечала мне в тон, улыбнувшись искристо и как-то по-детски.

– Не знаю, поскольку и сам я давно уж не в моде.

– И правда, ведь Вы изъясняетесь странно. Последний известный мне случай манеры такой разговора встречала я в фильме известном «Москва, что не верит слезам».

Теперь уже я улыбнулся. Хотел я спросить её также о том, что случилось сегодня, что запахи будто исчезли, но поезд на станцию прибыл.

– Ой, что это я заболталась! Пора мне бежать! – торопливо к дверям направляясь вагонным, она мне промолвила быстро.

– Какие духи у Вас? Можно узнать Ваше имя? – сбиваясь и путая фразы, я крикнул. В ответ прозвучало мне: «Анна!»

Не знаю я, что это было: названье духов или имя. Остаток пути до работы проделал я в жутком смятенье: всё думал и думал о встрече. А в офисе местный наушник и сплетник по имени Вова ко мне подлетел, весь на нервах. Давно он решил почему-то, что мы с ним друзья. Он вцепился в рукав мой железною хваткой, чтоб я не ушёл ненароком, и слухи последние Вова мне смог рассказать. Волновался, похоже, изрядно, поскольку свои беспокойные глазки он пучил сильней, чем обычно. Зловеще шептал он мне в ухо, что всё безвозвратно пропало, что запахи будто исчезли, поскольку идут испытанья оружия нового где-то, и скоро хана всем настанет.

– И кто испытания эти проводит? – спросил я наивно у Вовы, позлить его чтобы.

– А бог его знает! – шипит он. – Кто надо, вот тот и проводит! И вовсе неважно всё это, а главное, всем нам – хана!

И слово «хана» говорил он с таким придыханием скорбным, что муторно было на сердце. В течение дня о работе никто абсолютно не думал, и все только и обсуждали события дня. Секретарша директора Света страдала, и в страшном была огорченье, поскольку духи дорогие пропали теперь безвозвратно. И это теперь, когда шефа она уж почти приручила. Прошёл день достаточно нервно. Все были на взводе. Вернувшись домой, я включил телевизор.

Ни слова о том, что случилось, нигде в новостях не сказали. Ну разве что дикторы как-то глазами косили сильнее обычного, или, как в детстве любил говорить мой приятель, «косячили пущего прежне». «Ну ладно, живём мы на свете давно и, конечно, привыкли к фортуны крутым поворотам, посмотрим, что дальше случится!» – себе я сказал, съел свой ужин и спать завалился пораньше.

Наутро был вновь удивлён я. Будильника звон бесконечный меня доконал, и рукой я прихлопнул злодея спросонья, к несчастью, попав по стакану с водою, что рядом поставил, и залил свой новый мобильник. Пришлось мне вскочить поскорее с постели, смартфон свой спасая. А впрочем, уже на работу пора собираться мне было. Принюхался: запахи, вроде, по-прежнему не появились. А всё остальное, похоже, пока обстоит как обычно.