Темные силы

Андрей Львович подошел к ней, положил руку ей на голову и провел по волосам.

– Ты знаешь, что я замечаю? – с расстановкой произнес он. – Что каждый раз, когда между нами заходит разговор об этом Николаеве, ты становишься более оживленной, как будто он для тебя не просто посторонний, а…

– А что?

– Точно ты вспоминаешь о нем с удовольствием, чтобы не сказать больше… Или вечера, проведенные с ним, не прошли бесследно?

– Может быть, и не прошли! – загадочно ответила Маня.

– И ты…

Андрей Львович приостановился, Маня взглянула на него.

– И ты могла бы полюбить его? – спросил Сулима.

Маня улыбнулась одними губами, серьезно посмотрела на Андрея Львовича.

– Я не понимаю, – ответила она, – этих возвышенных чувств, которые бывают лишь, кажется, только в книжках, а на самом деле не существуют… Что я – девчонка из института, чтобы увлекаться красивым мальчиком без рода и племени? Я – графиня Савищева!

– Так ты никогда не вышла бы за него замуж? – спросил Сулима.

– Никогда!..

– Даже несмотря на то, что он богат?

– Я и сама теперь не бедна.

– Значит, что же тебе нужно?

– Пока я с вами – ничего! – просто ответила Маня.

– Да нет! Я не говорю сейчас, сию минуту, но вообще, чего бы ты потребовала в первую очередь от мужа? Все-таки молодости и красоты?

Маня покачала головой и ответила:

– По-моему, красота для мужчины – его мужественность и сила! А молодые – они влюбчивы, размякнут сейчас же или начнут разыгрывать страсти, теряют голову и ведут себя, как дети!.. Нет, для меня молодость – не главное!

– Тогда титул? – предположил Андрей Львович.

– Да, конечно, я бы желала переменить свое графство на фамилию, которая была бы не ниже. И это для меня – одно из существенных условий.

Андрей Львович любовно, одобрительно посмотрел на нее и произнес:

– Молодец ты, Маня! Таких девушек, как ты, очень немного встречается! С твоим умом и силой воли ты можешь многое в жизни сделать, если найдешь опору в достойном тебя человеке. Из всех женщин, которых мне приходилось встречать на своем веку, только одна могла равняться с тобой по энергии; но она не достигла своей цели и погибла, потому что вышла замуж за незначительного, слабого человека, который совсем не соответствовал ей. Слабовольный, лишенный ума и сообразительности, он помешал ей в жизни и привел к падению; но и тут она сумела бороться и если не вышла из этой борьбы победительницей, то, во всяком случае, обставила все же себя более или менее сносно.

– Кто же это такая? – полюбопытствовала Маня.

– Госпожа де Ламот.

– Госпожа де Ламот?

– Да, Жанна Валуа, графиня французская, вышедшая замуж за господина де Ламот. Я всегда удивлялся ее энергии, хотя мы никогда не были друзьями и даже теперь она враждует со мной и думает, что сильна настолько, что в состоянии противодействовать мне.

– Как? Она враждует с вами? – удивилась Маня. – Я, кажется, читала, или кто-то рассказывал мне, что она умерла в Лондоне, выбросившись из окна…

– Это история, которая была подстроена ею, чтобы избежать агентов французского управления полиции. Когда она, заключенная в Сальпетриер, бежала из него и очутилась в Лондоне, она имела смелость напечатать свои записки, в которых не пощадила Марии Антуанетты, королевы французской. Записки разошлись в огромном количестве экземпляров и читались во Франции, что называется, нарасхват. Французское правительство не могло открыто схватить госпожу де Ламот в Англии, но оценило, так сказать, ее голову и подослало убийц. Ее преследовали так неотступно, что ей пришлось пуститься на хитрость и раз и навсегда освободиться от преследований. Ею была разыграна комедия падения из окна и мнимой смерти. Ее преследователи успокоились, а сама она переселилась в Крым с одной восточной княгиней, кажется, грузинкой, воспитывавшейся в Петербурге в институте.

– Так она теперь живет в России? – спросила Маня.

Андрей Львович ответил, помедлив:

– Да, в Крыму, вместе со своей княгиней и даже руководит оттуда, или, вернее, воображает, что руководит, целой организацией. Ее муж сейчас в Париже, он вернулся туда во время революции, но он не знает, что его жена жива…

– И она еще решается вступать в борьбу с вами?!

– Она не подозревает, что мне известно, кто она, и что я поэтому держу ее в руках, – ответил Андрей Львович. – Пусть она пока потешится, если это ей так нравится. Когда будет нужно, я назову ее и открою клеймо, выжженное ей палачом на теле.

– Ах! Ужасно с нею обошлись! – проговорила Маня.

– Она сама виновата, потому что слишком понадеялась на себя одну и решила соединить свою судьбу с таким человеком, как Ламот.

– Да, в этом, несомненно, была ее ошибка! – воскликнула Маня. – К сожалению, женщины еще поставлены так, что нуждаются в поддержке более сильного мужчины!

– Не говори так, Маня! – возразил ей Андрей Львович. – И мужчина тоже нуждается в поддержке женщины. Ты не можешь даже вообразить себе, как бывает подчас одному трудно…

– Но выбор жены зависит от мужчины. Ему дана возможность выбирать и он свободен, а женщина, к сожалению, должна только соглашаться или нет с этим выбором…

– Опять не так, Маня. Иногда мужчина сделает выбор, но даже не решается сказать об этом избранной им девушке…

– Какой же он тогда будет сильный мужчина, если станет робеть перед девушкой? – воскликнула Маня.

– Это не робость, – ответил Сулима, – но уверенность, что такой шаг будет попран и поэтому не стоит делать этого. Что бы ты ответила, если бы я, например, был не Андреем Львовичем Сулимой, а на самом деле носил титул выше графского и предложил бы тебе руку и сердце, как это принято выражаться?

– Я ответила бы: верните себе скорее свой титул…

Андрей Львович подошел к ней и взял за руку.

Маня подняла голову, посмотрела ему прямо в глаза и, выдержав его пристальный взгляд, молча кивнула ему головой.

– Тогда, – воскликнул Андрей Львович, – ты отправишься за границу и там станешь женой дука Иосифа дель Асидо, князя Сан-Мартино!

Глава LXIX

Через неделю после этого разговора великолепнейшая дорожная карета отъезжала от ворот дома Андрея Львовича Сулимы. В карете сидела Маня и, высунувшись из окна, махала платком и, улыбаясь, кивала головой.

Андрей Львович стоял на балконе и со счастливым лицом посылал ей вслед приветствия…

– До скорого свидания! – крикнул он ей.