Вырла

– Нууу… Не конченный. И не начатый.

– Это как?

– Денег набрал. Че купил? Лодку резиновую!

– А что надо покупать?

– Дом строить надо. Крепкий, кирпичный. Машину брать, внедорожник. Поле гектаров пять. Подсолнечником засеять: семки всегда актуальны.

– Ну ты бизнесмен! – Смех у зареченского приятный оказался. Легкий и грустный, учительский.

– Отойди! Табуретку свою доломаешь только! – Василич забрал у мопедиста инструменты. – Ща разберемся, и полетишь. Что с пациентом? Щелкает? Дергается? Искра слабая?

– Дергается.

ВВ отвернул защитный кожух крыльчатки охлаждения, проверил генератор. Ни черта не понял, все собрал назад и… заработало! Загромыхало!

– Спасибо! От души! – Мопедист оседлал драндулет. – Пока, Витяй! Мой совет тебе, съябывай из Береньзени. В ней индетерминизм сплошной.

– Че?

– Да хрень всякая, без причины и следствия.

– Пиздуй, советчик! Антисоветчик. – Волгин ему еще по багажнику наподдал. Для ускорения.

Валяясь в поле, он думал о завещании Роба Константиныча. Резиновая лодка кому достанется? Дочкам она – тьфу! Но лодка-то – мечта. Выплыть бы на ней на середину озера, когда самый жор. Если до Лесного доехать, где старик Аверин русалок видывал, есть шансы словить сома. Он хоть и гадкий на вкус, зато трофей статусный. Дед говорил, что мужик должен за жизнь одолеть трех зверей: сома, кабана и белку.

ВВ погружался в сон.

По небу летел мопед.

Глава третья. Проблема вагонетки.

Что было первым – курица или яйцо? Или лапша быстрого приготовления?

Федор Михайлович ворвался в атмосферу плацкартного вагона катапультированным летчиком. Только что он на пассажирском местечке Софушкиной смарт-машинки пил фисташковый фраппучино, ингалируясь абрикосовым вейпом. И вот, пожалуйте, полка. Жесткая. Скатанный валиком матрац. Тетка напротив. ФМ и забыл, что бывают настолько некрасивые тетки. Точно слепленные из глины скульптором-примитивистом. Голова-картофелина приляпана к бесформенным телесам в леопардовом трикотаже. На дряблых веках иней лиловых теней, на ногтях, буграми, лиловый лак. В сумке набор: сканворды, спрей от комаров, давший толчок новой самоидентификации Федора: «я – комар»; рыжая помада, коньячный напиток «Пардоньезо» и сгущенные конфеты «Коровка».

– Угощайся! – Тетка протянула Феденьке сладость.

Вылитая ведьма из сказки про Гензеля и Гретель! Данный образ иногда трактуют, как персонификацию родительской жестокости. Федор подумал о матери, эстрадной певице второго эшелона и клиентке экстрасенсов. Нет, насилие к сыну она не применяла. Просто эта попутчица чем-то неуловимым напомнила Феденьке маман, на которой бриллианты смотрелись стекляшками.

– Воздержусь. – Психотерапевт вдел в уши затычки с музыкой. Он знал, чего хочет «хищница»: полочного бартера. Нижние стоят на пару сотен рублей дороже. Вип-места.

Пожаловал второй обладатель привилегий. Пожаловала. Тоже тетка, но совершенно иная. На жаре – в свитере, не потная, стерильная какая-то. Задвинулась в угол с книгой «Кварки и лептоны. Введение в физику частиц».

– Я Алеся, – представилась леопардша.

– Да, да, – рассеянно кивнула Стерильная. – Я не буду чай.

Четвертым, замыкающим членом плацкартной ячейки, стал мальчик лет шестнадцати. Кадет. Алеся вцепилась в честь его мундира всеми когтями. Подсовывала «Коровку», поила «облепиховым» из термоса. Спрашивала: «Городская птица, шесть букв, на гэ?»

– Голубь?

– Ах ты ж моя умничка!

И в час назначенный выдачи белья кадет вежливо попросил Федора уступить позицию даме.

– Нет.

– Вам… тебе трудно?

Вопросы делятся на закрытые, ограничивающиеся ответом «да»/ «нет», открытые, требующие развернутой аргументации, и тупые. «Тебе трудно?», «Ты не мужик?»

– Мне удобно спать на нижней, – парировал флегматичный Теодор.

– Но ты ж, типа, мужик!

– Я про-феминист и выступаю за равноправие полов.

И по кругу.

– Так тебе трудно?

Федор понял, что паренька следует разомкнуть.

– Смотришь АСМР ролики? – поинтересовался он.

– Чего?

– Автономная сенсорная меридиональная реакция, нежные мурашки от шёпота девушки. Моя подруга профессиональный АСМР-терапевт. Вот она.

Федор Михайлович явил кадету фото Гели на экране айфона. Геле стукнуло двадцать пять, однако выглядела «АСМР-терапевт» на срок за растление.

– Хочешь, дам ссылочку? Канал закрытый, 18 +. Она лижет микрофон, ест клубнику, плескается в ванне.

– Давай! Классно!

Двухсот мегабайтовый мозг кадета отформатировался. Тетка оттуда стерлась.

– И не стыдно? – укорила Федора Михайловича Леопардовая Алеся.

– А за что?

– Тьфу на тебя!

Мадам не нашлась, что возразить по существу, и полезла пить «Пардоньезо» к себе в «пентхаус». Федор разложил на столике скромный ужин: йогурт, авокадо, контейнер с томленой в томатном соусе фасолью с бужениной (прости, боров Бетала!) и Black Label 0, 2. Чтица «Физики частиц» уминала странного вида запеканку, не отрываясь от книги. В соседней ячейке тихонько ныла гитара. Хныкал ребенок. Храпел дембель. Где-то мяукал кот.

Чу-чух чу-чух. Чу-чух чу-чух. Уютный дискомфорт совместности.