Тайна браслета Изольды. МИСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

В коридоре появился Павел, толкая перед собой сервировочный столик на колёсиках.

Губы Алисы тронула лёгкая улыбка. Ей давно нравился Павел, ещё со студенческих лет, когда она впервые увидала его в коридорах альма-матер. Высокий, с фигурой Аполлона и миндалевидными глазами цвета мокрого асфальта, он заставлял трепетать сердца многих Алисиных сокурсниц.

Их отношения начались с банальной дружбы. Алиса умела быть хорошим другом, эдаким «своим парнем», но дальше этого, как она ни старалась, их отношения так и не продвинулись: Павел, как воспринимал её, так и продолжал воспринимать просто хорошим другом в женском обличье.

Алиса вынуждена была сделать вид, что её всё устраивает. На самом же деле она заняла выжидательную позицию и при каждом удобном случае давала понять своему другу, что она всегда рядом и, что он в любую секунду может рассчитывать на её помощь и поддержку. В конце-концов ей удалось привязать его к себе на столько, что, когда она, по какой-либо причине, долго отсутствовала в его поле зрения, он начинал испытывать неясное беспокойство и тревогу.

И сейчас, глядя на Павла, толкающего перед собой сервировочный столик, уставленный чашками и тарелками с бутербродами, она ещё раз улыбнулась и пришла к выводу, что всё делает правильно.

– Давай проходи в комнату, любительница старых квартир, – изрёк, улыбаясь, Павел, – чай пить будем. А сколько лет дому? Я точно не знаю. Одним словом – много. Лет сто пятьдесят, а может и двести…

Аккуратно, чтобы не расплескать чай, Павел перекатил столик через порог, припарковал его у дивана.

– Милости прошу, сударыня!

Он указал Полине жестом на диван. Сам же, взяв чашку в одну руку, а бутерброд с сыром – в другую, устроился в кресле у письменного стола.

Алиса, опустившись на диван, с интересом окинула взглядом комнату.

– Жалко, Паша, что ты так и не удосужился познакомить меня со своей бабушкой. Интересный, наверное, она человек была? Книг столько… Кем она была? Биологом?

– Биологом, – отозвался Павел – а точнее, генетиком. Пыталась докопаться до первопричины возникновения наследственных болезней.

Он усмехнулся.

– Феномен у меня бабушка была. Она считала, что каждый человек обладает, так называемой, генетической памятью. То есть, при определённых условиях и внешних факторах, мы можем вспомнить всё о своих предках. Вплоть до того, как они выглядели, что делали. И помнят это наши клетки, а точнее – конкретный ген, передающийся от поколения к поколению по наследству. А мы, дураки, просто не умеем пользоваться тем, что дала нам природа.

Павел встал, протиснулся в щель между пальмой и столом, заходил по комнате взад и вперёд. Через некоторое время эмоционально продолжил:

– Не знаю, может, бабушка и права? И мы отмахиваемся от того, что просто лежит на поверхности. Ведь, как известно, всё гениальное – просто!

– А у меня предположения твоей бабушки не вызывают никакого сомнения, – отозвалась Алиса. – Разве у тебя не бывает такого: ты приходишь в незнакомое место, а тебе кажется, что ты уже здесь был? Или происходит какое-то событие, а ты просто уверен, что всё это уже происходило? Что это, как не генетическая память? Нет, Паша, мы ещё очень плохо знаем самих себя… Человек – это большая непознанная планета. И если мы знаем, где какой орган в нашем теле находится, это ещё не означает, что мы познали человека полностью! А душа? Интеллект? Наши мысли? Природу их возникновения никто до конца понять не может. Пытаются понять… Только лишь пытаются. Это тайна за семью печатями, божественная тайна, которая лишь приоткрывается для особо одарённых личностей. Такой, видимо, и была твоя бабушка.

Павел выслушал монолог Алисы, на секунду о чём-то задумался, затем произнёс:

– Да… Бабушка мыслила очень нестандартно. Для меня всё гораздо проще. Белое – это белое, чёрное – это чёрное и пытаться разглядеть в этом всю скрытую цветовую гамму я не стану. Зачем? Я каждый день оперирую людей и вижу: сердце – это обычный насос. Биологический, сделанный из клеток и тканей, но всё же – насос, сосуды – трубы, по которым течёт красная жидкость, под названием – кровь. Обычная физика и никакой лирики. А душа… Пока жив человек – она у него есть. Не стало его – умер мозг, нет разума, интеллекта, значит – нет и никакой души! Всё очень просто и понятно.

– Нет, Павел. Ты не прав, – очень серьёзно произнесла Алиса, – душа у человека есть и после смерти. Она вечна.

Павел хмыкнул.

– Может и приведения существуют? А? Алис? – спросил он иронично.

– Ты не иронизируй, Паша. Всё это есть. Только не каждому это открывается. Нужно дар особый иметь. Вот я сейчас общаюсь с людьми, которые этим даром обладают…

– С кем? С психами, что ли? – перебил Павел.

– Паша! Это вовсе не психи! Это люди, обладающие тонкой организацией нервной системы. Они видят и чувствуют то, что не каждому дано видеть и чувствовать. Неужели ты до сих пор не принимаешь таких людей? Ты – врач, а не хочешь признать того, что такие люди есть! – эмоционально воскликнула Алиса.

– Именно потому, что я врач… я и не признаю всю эту чушь, всех этих, как их там… экстрасенсов! Ещё раз готов повторить – всё это чушь!

Павел опять заходил по комнате.

– Мне одного не понятно, как ты, тоже, между прочим, имеющая отношение к медицине, ведёшься на всё это? Ещё и диссертацию по всей этой ерунде пишешь! Как ты её назвала? Нарушения в психике? Так кажется? И после этого ты будешь утверждать, что все эти ясновидящие и экстрасенсы не психи? – Павел подошёл к Алисе и вопрошающе уставился на неё.

Алиса поняла, что продолжать разговор на эту тему дальше – бесполезно. Всякий раз, когда они касались тем, связанных с чем-то, чего невозможно объяснить с точки зрения логики и здравого смысла, они упирались лбами, но каждый в этой ситуации оставался при своём мнении и не принимал точку зрения другого: Павел называл всё это, коротко и ясно – чушью, Алиса же, опираясь на свой опыт общения с необычными людьми, утверждала обратное.

– Между прочим, – произнесла Алиса, – диссертация моя называется иначе: «Нарушения и патологии психики».

– Ай! – махнул рукой Павел, – не велика разница: что в лоб, что по лбу!

– Знаешь, Паша, дело не в названии, а в сути. А суть в том, что если ты чего-то не понимаешь, то не нужно утверждать, что этого нет!

В комнате воцарилась тишина. Павел подошёл к письменному столу и стал молча складывать книги на пол. Алиса присоединилась.

– Слушай, что-то я не понял? Ты что… решила мне помочь навести здесь порядок?

– А ты что? Против?

– Ну, в принципе, нет. Я, наверное, большой нахал – покушал «нахаляву», а теперь вот ещё и припахал девушку… – Павел лукаво улыбнулся.

Алиса, подхватив ироничный тон Павла, ответила:

– Да уж, вы батенька, действительно, нахал! Пользуетесь, без зазрения совести, услугами хрупкой беззащитной барышни!

– Да, кстати, барышня, сколько я тебе должен за кормёжку?

– Нисколько!

– Ну, здрасьте-приехали! Я альфонсом никогда не был и не буду!

Павел подошёл к дорожной сумке, нашарил в кармане кошелёк, достал тысячную купюру.

– Держи! Кормилица!

Алисе ничего не оставалось, как взять деньги. Она хмыкнула и игриво произнесла:

– Раз так, получите сдачу, милостивый государь! Продуктов было приобретено ровно на восемьсот пятьдесят рублей! – и она протянула Павлу сто пятьдесят рублей сдачи.

– Ну, вот и славненько! Разобрались. А то вздумала тут на содержание меня взять. Смотри у меня! – погрозил шутливо пальцем Павел, забирая деньги.

– Слушай, Алис, тебе не кажется, что вот эта пальма, – Павел ткнул пальцем в дерево, – находится совсем не на месте?

– Кажется, – отозвалась Алиса. – Я думаю ей будет лучше у окна. Там и света больше.

– Точно! – произнёс, потирая руки, Павел. Он присел на корточки возле южного дерева, попытался сдвинуть кадку с места. Кадка даже не шелохнулась. Павел почесал в затылке, дёрнул за край сильнее. Результат тот же – кадка стояла, как вкопанная.

– Гвоздями она, что ли, приколочена? – произнёс он с досадой.