В деревне случается всякое

– С ума сошёл! – воскликнул Федя. – К Эльзе!? Да ни за какие коврижки я к ней не пойду! И разговаривать не стану. Забыл что ли? Она ж с приветом! А глазищи какие… Жуть, – он передёрнул плечами, как от озноба.

– Ну, знаешь, – возмутился Михаил, – ради судьбы друга можно и потерпеть. И вовсе она ни с приветом. Странная, нелюдимая – да. Но голова у неё варит нормально.

Федор хотел поинтересоваться, откуда у приятеля такая уверенность, что голова Эльзы варит нормально, но не стал, а только махнул рукой.

На деревню стали опускаться сумерки. Кое-где в окошках домов зажёгся свет. Односельчане возвращались с работы.

В доме Эльзы тоже неярко засветилось одно окошко. Мишка толкнул Федора в бок и кивнул в сторону окна:

– Дома, – тихо проговорил он, – Ну чего ты боишься? Девка ведь, не мужик же какой, амбал. Что она нам может сделать?

– Не знаю, – всё так же мрачно сказал Фёдор, – Но не по себе мне, когда её вижу…

– А, может, это ты немного с приветом? А не она? – усмехнулся Мишка, – Идём, – и он потянул его за рукав.

Федор ещё раз, на всякий случай, а вдруг, постучал в дверь дома Николая, подёргал за ручку, потом махнул с досадой рукой и сказал:

– Ладно. Шут с тобой. Пошли к этой… ведьмаке.

Они быстро вышли со двора и оказались, буквально через несколько минут, у калитки дома Эльзы. Калитка была не заперта. Они прошли тихо по заросшей со всех сторон травой тропинке к дому. Тускло светящееся окно было не завешено.

Фёдор не удержался и, привстав на выступающий фундамент, заглянул в окно. И тут же в ужасе отпрянул в сторону, и быстро соскочил на землю, больно наступив Мишке на ногу. Тот чуть слышно выругался и запрыгал на одной ноге, слегка стукнув друга в плечо.

– Блин! Смотри куда прыгаешь. Что там такое ты увидел?

Фёдор ошалелым взглядом посмотрел на Мишку и, мотая головой из стороны в сторону, несколько раз повторил:

– Офигеть… Офигеть…

– Да чего там? Чего офигеть?

– Она… голая там, – выдавил из себя Фёдор, – и… свечи вокруг неё. Колдует что ли?..

Мишка, не говоря ни слова, тут же залез на приступочку, вцепившись руками в деревянный откос, и тоже заглянул в окно. В отличие от Фёдора он довольно долго стоял так, не шевелясь. Наконец, обернулся, покачал удивлённо-задумчиво головой и чуть слышно подтвердил:

– Точно. Офигеть.

Он тихо соскользнул на землю и изрёк с неким удивлением, и в то же время восхищением:

– Ведьма. Не иначе как. Точно.

– Она не заметила тебя? – опасливо оглядываясь по сторонам, спросил Фёдор.

– Не-е, – протянул Михаил чему-то сам себе улыбаясь.

– Чего лыбишься, – недовольно буркнул Фёдор.

– Да так, – бросил тот в ответ, – Ничего такая деваха. Фигура обалденная.

– Знаешь, – сказал Фёдор, всё так же озираясь вокруг, – у меня пропало что-то желание с ней общаться. И, честно сказать, и не было.

– А у меня, наоборот, появилось желание… – начал с какой-то глумливой улыбочкой Мишка, но не договорил, потому как заметил, что Фёдор в ужасе смотрит на окно, в которое они только что так бесцеремонно заглядывали.

Михаил перевёл взгляд на окно, и крик ужаса застыл у него в груди.

Через окно на них смотрела безобразная старуха. Глаза её пылали, как угли, рот искривила страшная беззубая улыбка, обвисшая обнажённая грудь свисала до пояса, а волосы, всклокоченные, торчали седыми прядями в разные стороны.

Михаил хотел закричать и не смог. Из груди вырывался только какой-то шипящий, задавленный звук.

И вдруг он совершенно отчётливо услышал возмущённый голос Фёдора:

– Мишка, ты чего? Уснул что ли? – а потом почувствовал резкий толчок в бок.

Он вздрогнул и открыл глаза. Он сидел на диване в своём собственном доме, а напротив него на стуле сидел Фёдор и удивлённо смотрел на него.

– Во, блин, даёт! Я ему тут распинаюсь. Про Коляна рассказываю, что пропал он куда-то. Про девку Эльзу с прибабахом. А он взял и уснул.

– Да я с ночной сегодня… – стал оправдываться Мишка, не совсем веря, что всё, что сейчас с ним происходило, было сном, – а тут ты со своими страшилками. Да ещё так заунывно… Хошь —не хошь заснёшь, – он провёл рукой по лицу, пытаясь очнуться от наваждения и даже тихонько ущипнул себя за руку, – Страх такой снился… Старуха какая-то. Жуткая.

– Какая старуха? Я тебе про соседку Коляна говорил, Эльзу. Что, может, сходить к ней. Спросить. Может, что видела? Её ж дом рядом с Колькиным. Вот куда он делся? – возмущённо заключил Фёдор.

– Не. Давай завтра, – решительно отказался Мишка, – Поздно уже. Ничего, думаю, с Колькой не случилось. Найдётся.

– Ладно. Давай до завтра подождём. А потом, может, в полицию сходим?

– Сходим, сходим, – сказал, вставая, Михаил, – Я, правда, устал так. Спать лягу. Давай, Федь, пока. Потом, – и он принялся раскладывать диван, давая понять другу, что пора уходить.

– Ну, пока, так, пока, – немного обидевшись, проговорил Фёдор, – Только вот чую я, что с Колькой случилось что-то.

– Иди уже, Федя, – не оборачиваясь, сказал Михаил.

Фёдор, наконец, ушёл, а Михаил разделся, забрался под одеяло и задумался:

– Что же это за сон такой был? Дурацкий. К чему?..

Он немного поворочался с боку на бок, потом приподнялся, несколько раз подвигал подушку, чуть взбивая её кулаком, и укладываясь на неё поудобнее, а потом отвернулся к стене и вскоре уснул.

А тем временем в доме Эльзы в одном из окошек тускло зажёгся странный огонёк…

Часть 3

Михаил спал беспокойно. Ему опять снилась какая-то жуть: то смеющаяся старуха, то – странная Эльза, а потом вдруг промелькнул Колька с пачкой денег в руках. Он потрясал этой пачкой над головой и почему-то мерзко при этом хихикал, приговаривая:

– Вот как надо денежки добывать! Вот как! Учись, студент!

Он назвал Мишку студентом, хотя тот не был сейчас студентом, не добрал баллов при поступлении на бюджет, а на платное у него не было денег, и он вынуждено устроился водителем на неотложную помощь в районный центр. Но мысль об учёбе в институте его не покидала. Он мечтал о профессии кинооператора. Хотел снимать кино в составе какой-нибудь интересной киногруппы. Ездить в съёмочные экспедиции. Быть частью команды, создающей кино. Обо всём этом, о съёмках кино, ему рассказывал когда-то сослуживец в армии, парень, который учился в институте кино и телевидения в Питере, но по разгильдяйству был отчислен после третьего курса и волею судьбы оказался в одной части с Мишкой.

И вот сейчас, во сне, пропавший Колька назвал его студентом. На возражение Мишки, что он не студент, а водила скорой, тот усмехнулся и сказал: