Вихрь. Ветер крепчает

Сидя в купе, в котором наш герой, кстати, был совершенно один, Андрей сел поближе к окну и стал рассматривать мелькающие рядом с составом виды. Зима давала о себе знать – за три месяца снег покрыл всю землю толстым слоем, и пейзаж превратился в сплошную белую однообразную линию, конец которой скрывался где-то за горизонтом.

При этом его одолевали мысли, воспоминания от недавнего разговора с полковником Бухаркином: молодого человека мысленно преследовали слова и их сочетания, которые он тихо, еле слышно бормотал с негодованием себе под нос: «Еще молод», «Не готов».

«Во время войны никто не говорил таких слов – все были „готовы“. Когда я в 44-ом участвовал в боях под Будапештом, потом освобождал Румынию и Словакию, мне не сказали – „ты не готов“. А сколько таких же как тогда и я, восемнадцатилетних парней погибло в окопах и блиндажах. После этого никто не подошел к их братским безымянным могилам и не сказал: „Они были слишком молоды, не готовы к войне“. Да разве кто-то был к ней готов?» – злился Андрей, – Я еще им всем докажу. Я готов. Готов… Готов…

Наш герой был коренным москвичом, поэтому в 1941 году стал живым свидетелем так называемой «Битвы за Москву». Он помнил постоянные бомбардировки города немецкими бомбами. Он не забыл героическую оборону Москвы, которую обеспечивали солдаты на зенитных установках, снабженных прожекторами. Мальчишка на всю жизнь запомнил бессмертный подвиг 28 Панфиловцев, про который он прочел в газете. 28 человек сдерживали наступление танковых частей, имея при себе лишь ручные гранаты! В последствие кто-то рассказывал Андрею, что это все выдумка и что их было чуть более сотни. «Да вот только они все погибли, погибли, защищая подступы к столице своей Родины. От этого уже становится не важным, сколько их было, хоть 100, хоть 1000, героями они быть не перестали», – в моменты таких речей метко говорил Андрей, не позволяя кому-либо порочить их имена и принижать их жертву.

События войны, участником которых был Варламов, навсегда отпечатались в его памяти. Каждую ночь во снах он видел лица погибших товарищей и друзей и произносил их имена. «Илья! Вася! Петя! …..» – этот список, который казался бесконечным, звучал в комнате Андрея каждую ночь вплоть до восхода солнца, словно он был лунатиком. Подсознание лейтенанта не позволяло ему забыть тех, кем дорожил, не позволило ему взять и отпустить прошлое. Он будто пытался вбить в свою голову каждую букву, каждую строчку – каждое имя погибших героев, чтобы их жертва не пропала без следа, пусть хотя бы внутри его души остались имена безымянных героев.

Погруженный в данные мысленные «баталии», Варламов не заметил, как быстро пролетело время – за эти полтора дня он ни разу не прилег, не хотел спать, потому призраки прошлого на данный момент его не преследовали.

Первая часть его пути закончилась – он прибыл в Мурманск. Оставалось преодолеть путь в 90 километров до поселка Териберка. При выходе с вокзала Андрея встретил один из сотрудников местного отдела МГБ на новенькой М-20 «Победа», автомобиле 1946-го года выпуска. Дорога до поселения была грунтовая, занесенная снегом настолько, что Андрею приходилось по пути несколько раз выходить из машины, чтобы вытолкнуть ее из снежной западни. Проблемой стало также обстоятельство, состоящее в настоящем расстоянии до пункта назначения. По прямой от Мурманска до Териберки и правда 90 км, только единственная дорога, ведущая туда, имела длину в 131 километров, из-за чего дорога на автомобиле, учитывая сложные погодные условия, длилась почти день. Сидя на переднем сидении, наш герой так же, как и в поезде стал наблюдать за видами, открывавшимися за окном. И снова его взору открылась беспросветная белая пелена, нескончаемая и непроглядная. Единственное, что отличало эту местность от прошлой – Кольский полуостров – край озер, пронизывающих сушу. Дорога пролегала по множеству мостов, возведенных через многочисленные мелкие водоемы. Сам поселок Териберка находился в бассейне одноименной реки и Териберской губы.

Ближе к ночи путники добрались до селения. Перед нашим героем открылся небольшой поселок с богатой историей.

Первые упоминания о Териберке приходятся на 16 век. Несколько раз подвергалось атаке датского и английского флота, полностью уничтожавшего селение. Спустя время его отстраивали вновь. Первые жители села занимались животноводством, рыболовством и китобойным промыслом.

В 1896 году на мысу Териберском начал работать маяк с пневматической сиреной. В 1902 году через Териберку прошла линия прибрежного телеграфа от Александровска до Восточной Лицы. В 1904 было возобновлено регулярное пароходное сообщение на линии Вардё – Восточная Лица, с заходом в Териберку. В конце 1920-х годов был организован первый колхоз, имевший, кроме рыболовецких шняк, свою молочно-товарную ферму и оленье стадо. Во время Великой Отечественной войны Териберку от высадки десанта защищали 352-й стрелковый и 143-й артиллерийский полки. В Териберке располагались войска ПВО флота. Находясь далеко за линией фронта, Териберка неоднократно подвергалась налётам немецких бомбардировщиков. Вылов рыбы для фронта не прекращался и в это время. На фронт жители села отправили сотни посылок и тёплых вещей. После окончания войны здесь было уже два рыболовецких колхоза и две молочно-товарные фермы. Население поселка было относительно небольшое – около полутора тысячи человек.

Водитель высадил пассажира на снежной дороге и сказал: «Товарищ лейтенант, я должен вернуться в Мурманск, там меня ждут в местном управлении. Я вернусь сюда через три дня. Если что тут работает радиостанция, в случае чего используйте ее для связи».

«Хорошо, до встречи. А я отправлюсь в местную администрацию, опрошу свидетелей», – ответил Варламов.

Машина уехала, вначале она просто уменьшалась в размерах, удаляясь от поселка, в итоге полностью скрылась в белой снежной пелене. Чуть-чуть постояв на месте и наблюдая за уезжающей машиной, Андрей сделал логичный вывод: «Теперь я остался один в какой-то глуши, без машины, а из связи с внешним миром у меня только радиостанция, которой может тут вовсе и не быть. Ладно, продержусь эти три дня. Задание обещает быть простым, думаю, быстро управлюсь и уеду отсюда. Осталось понять, где тут администрация. Может у кого-нибудь спросить? Но где все люди? Вроде бы вечер, все должны возвращаться с работы».

Вдруг Андрей услышал крики вдали: «Пожар! Пожар! Пожар!». Тут же он отправился в их сторону, спеша на помощь.

III

Варламов бежал со всех ног, крики впереди все усиливались и усиливались. Толпа людей собралась у двухэтажного деревянного дома, точнее того что от него осталось. Старое здание, подобно спичке, сгорело до тла, многие деревянные балки и перекрытия попросту рухнули и остатки дома обвалились. Тушить было уже нечего.

«Горе то, какое. Петр Викторович сгорел! Такой человек погиб!» – рыдали местные женщины.

«А кто такой Петр Викторович?» – спросил Варламов у стоящего рядом с ним мужчины.

«Как ты можешь не знать кто это? Это же глава администрации нашего поселка», – ответил незнакомец.

«Вот я и встретился с администрацией. Просто отлично», – с сарказмом подумал наш герой.

«Стоп, кто ты такой? Ты же не местный!», – продолжил незнакомец. В этот момент все стоявшие там поселенцы повернулись к Андрею с вопросительным взглядом. «Откуда вы? Зачем приехали сюда? Это он поджег дом! Хватай его!», – именно в таком порядке прозвучали фразы, доносившиеся с каждого из концов человеческого скопления. Люди начали ближе подходить к Андрею, готовясь его схватить. Резким движением руки он вытащил из внутреннего кармана пальто свое удостоверение.

«Я прибыл из Москвы. Только что приехал в ваш поселок. Меня отправили расследовать пожар, который случился на прошлой неделе. Как только я услышал крики, сразу же прибежал сюда. А тут такое!» – оправдывался лейтенант, чтобы его не разорвала толпа.

К нему подошла женщина тридцати лет и стала внимательно читать текст из его удостоверения. Зрение уже стало ухудшаться с возрастом, и она читала медленно, чуть ли не по слогам: «Ми-ни-стерст-во го-су-дарст-вен-ной бе-зо-пас-нос-ти. Вы что из НКВД?»

«НКВД сейчас уже не существует, его расформировали и преобразовали, точнее переименовали в МГБ, но в принципе да, мы также занимаемся вопросами государственной безопасности», – ответил Варламов.

«Простите нас, мы сами, если честно, в шоке от произошедшего. Еще час назад все было нормально. Петр Викторович, как и остальные, зашел к себе домой после работы. Тут вдруг я выглядываю в окно, если что я в соседнем доме живу, и вижу, что его дом полыхает».

– Никто не видел, как загорелся дом? – спросил у собравшихся лейтенант.

– Нет, мы прибежали, когда дом уже полыхал, – ответила толпа.

– Получается, за час владелец дома успел вернуться домой, при этом начался пожар, пламя охватило все здание, и дом сгорел за считанные минуты? – говорил Андрей, удивляясь каждому своему последующему слову все больше и больше. Казалось, что все сказанное не могло произойти так быстро.

– Дом старый, ему около тридцати лет. Наверное, дерево совсем обветшало и быстро сгорело, – произнесла уже знакомая нам женщина, – Сейчас мы не сможем разобрать завалы, слишком темно, да и оставшийся огонь не позволит этого сделать. Утром приступим к работе.

– Мне понятно только одно – если ваш председатель в момент пожара все-таки находился в здании, то шансов выжить у него не было никаких. Даже если этого не сделал огонь или отравление угарным газом, то обвал всей деревянной конструкции, точно убил бы его. Завтра рано утром я осмотрю место пожара. А пока, вы можете подсказать, где у вас тут гостиница. Мне нужно место для ночлега.

– Тут ее отродясь не было, – ответила женщина, – Но вы можете остановиться у меня. Я живу одна, так что комнату свободную легко найдем. Да и живу я в соседнем доме, вам меньше идти придется завтра. Забыла представиться, меня зовут Антонина.

– Андрей, хотя я думаю, вы прочли мое имя и фамилию в удостоверении. Спасибо за ваше гостеприимство.

Варламов проследовал за женщиной, остальные люди начали расходиться по домам, ожидая завтрашнего утра, которое, по их мнению, должно было многое прояснить. Пройдя несколько метров от места пожара, они оказались напротив одноэтажного деревянного дома, внешний вид которого мог ожидать лучшего. Старая крыша давно прохудилась, ступени, ведущие к двери тоже нуждались в ремонте – доски, из которых они состояли в большинстве своем сгнили, так что наступать на них было опасно, так как они в любой момент могли разломиться под весом человеческого тела, а сама входная дверь давно разболталась и скрипела при ее открывании – петли стали совсем ни к черту. «Почему никто этого не починит? Такое чувство, что в доме не хватает мужской руки», – думал Варламов, аккуратно следуя за женщиной. Через минуту она достала из кармана ключ и быстрым движением руки открыла дверь.

Внутреннее убранство дома выходило в разрез с его внешним видом. Конечно, богатством здесь и пахло, но чистота и порядок прослеживались в каждой из мелочей. Чистые столы и стулья, постельное белье на двуспальной кровати было идеально гладким и выглаженным. По центру комнаты стоял небольшой старенький диванчик черного цвета. «Похоже, я сегодня буду спать на нем», – для себя подметил Андрей и продолжил мысль, – «Кровать двуспальная, значит, она живет не одна, но следов мужчины здесь никаких нет. Интересно». Рассуждения Варламова соответствовали его работе – все-таки сотрудники МГБ обязаны обладать аналитическим складом ума.

«Проходите, Андрей», – робко сказала женщина, – «Вы голодный? Будете ужинать?»

«Спасибо, этого не нужно. Я очень хочу спать, так как не спал почти двое суток, пока добирался в ваш поселок. Очень длинная и тяжелая дорога», – ответил лейтенант.

«Да, до нас тяжело добраться, да еще и по зимней погоде. Тогда вот, возьмите постельное белье, можете прилечь на диван», – продолжила женщина, достав при этом из комода белоснежную простынь, наволочку и пододеяльник, – «Хотя… Давайте я сама застелю, вы слишком устали».

«Благодарю», – немного стесняясь, робко сказал Варламов. Долгое время он жил абсолютно один – его родители сильно болели, дополнительный удар нанесли и тяжелые военные годы, переживания за сына, отправившегося в 44-ом на фронт. Так через год после окончания войны мама и отец Андрея скончались, почти одновременно, как ты, мой дорогой читатель, наверняка слышал в детских сказках: «И жили они долго и счастливо, и умерли в один день». Братьев и сестер у Варламова не было, любовь всей жизни он так еще и не обрел, таким образом, ему пришлось жить несколько лет абсолютно одному, полностью погруженному в работу в госбезопасности. Когда Антонина предложила застелить для него постель, лейтенант вспомнил маму, которая делала тоже самое, когда он был ребенком. Когда долго остаешься без кого-либо рядом, начинаешь надеется только на себя, становишься слишком самостоятелен, оттого простая забота, проявляющаяся в бытовых тривиальных ситуациях, кажется для тебя чем-то непривычным и очень приятным.

«Еще раз спасибо Вам, Антонина, что пригласили меня переночевать. Спокойной ночи», – поблагодарил хозяйку Андрей за ее гостеприимство.

«Да не за что. И Вам, спокойной ночи», – ответила женщина.

Спустя какое-то время наш герой заснул, и воспоминания из прошлого вновь нахлынули волной на его сознания. Имена погибших, как выстрелы из автомата, струились из его уст…

IV

Наступило утро. Андрей проснулся и поднялся с дивана. Его немного смутило одно обстоятельство – ему показалось, что его вещи, которые были сложены им вечером в определенном порядке, располагались иначе. Его портфель просто лежал на полу, хотя еще вчера Варламов облокотил его о диван, шляпа, лежавшая вечером ближе к краю стола, почему-то оказалась в его центре. «Почему все стало по-другому? Может Антонина брала мои вещи? Зачем?» – мелькали мысли в голове нашего героя, – «Может спросить ее об этом в лоб? Нет, нет. Не надо. Даже если и правда брала, то все равно не признается. Мне нужно сейчас проверить комплект и целостность своей сумки. Не буду раньше времени начинать конфликт, может женщина ничего и не делала».

Андрей спешно поднял портфель с пола и стал проверять его содержимое: самое главное, а именно удостоверение, кошелек со всей хранившейся там наличностью, и пистолет – да да, пистолет в лежал в портфеле. Наш герой не хотел «светить» свое оружие перед сельчанами, поэтому аккуратно половил свой пистолет системы Токарева на самое дно сумки, чтобы он стал незаметен. «Ничего не пропало, странно. Значит, мне показалось», – пришел к выводу наш герой.

В двух метрах от дивана на маленькой импровизированной кухне, представляющей собой совокупность нескольких деревянных ящиков, висящих на стене, маленького столика и керогаза, стояла хозяйка и готовила завтрак. В руках женщина держала сковороду, внутри которой вот-вот должна приготовиться яичница. Хотя поселок, как и почти вся Мурманская область, находился на территории за Северным Полярным кругом, в нем активно развивались молочно-товарные фермы и небольшое птицеводческое хозяйство, поэтому молочные продукты и куриные яйца постоянно были на столе у каждого из жителей Териберки.

«Вы что-то ищете?» – спросила женщина, наблюдая за тем, как Варламов роется в своем портфеле.

– Да ничего, точнее искал, но оно уже не нужно, – выкрутился Андрей.

– Тогда, раз проснулись, проходите к столу. Позавтракаете и отправитесь работать.

Молодой человек сел за кухонный стол, на котором уже была произведена сервировка – по его краям расположились две тарелки, с боков окруженные вилкой и ножом. Также гостя ожидал горячий свежезаваренный чай.

– Кушайте, Андрей. К сожалению, не очень много и не особо разнообразно, но чем богаты, – сказала Антонина.