Оценить:
 Рейтинг: 0

Две капли – одна судьба. Серия «Лживые близняшки»

Год написания книги
2024
1 2 3 4 5 ... 10 >>
На страницу:
1 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Две капли – одна судьба. Серия «Лживые близняшки»
Михаил Смирнов

Кирилл – добросердечный и воспитанный ребенок, которому не сидится на месте. Он узнал, что у него есть брат-близнец, Савва, который, в отличии от Кирилла, был воспитан состоятельными родителями и, по-видимому, живет идеальной жизнью. После первой же встречи Савва уговорил Кирилла притвориться им на несколько дней пока он изучит наводку об их биологической матери. Изначально Кирилл был рад сделать одолжение своему брату, однако затем выяснилось, что Савва пропал и может быть в беде.

Две капли – одна судьба

Серия «Лживые близняшки»

Михаил Смирнов

© Михаил Смирнов, 2024

ISBN 978-5-0064-7108-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Открыв глаза и оглядевшись, я понял, что лежу в ванне на высоких львиных «лапах», в облицованной розовым кафелем ванной комнате. Рядом, на крышке унитаза, валяется стопка журналов GQ Man, раковина заляпана зеленой зубной пастой, на зеркале белые потеки. В окне – полная луна на темном небе. Какой сегодня день? Где я? В чьей-то дешевой съемной квартире? У кого-то в гостях? С трудом вспомнил, что меня зовут Савва Морозов, я живу в Подмосковье, в России. Но куда девался мой рюкзак? Где я оставил машину? Какой она марки? Что со мной случилось?

– Кирилл? – послышался из соседней комнаты мужской голос. – Ты у себя?

– Я занят, – ответ прозвучал где-то совсем рядом.

В ту же секунду дверь открылась, и на пороге появился парень: высокий, стройный, с копной спутанных темных волос, закрывавших лицо.

– Эй! – я поспешно сел. – Занято!

Тело покалывало, будто после долгого сна. Стоило немного опустить голову, и перед глазами все замелькало, как в стробоскопе.

Бррр! Похоже, мне подмешали что-то в еду или питье.

Парень, казалось, не услышал моего возгласа и сделал еще несколько шагов вперед. Темные пряди по-прежнему скрывали лицо.

– Алло! – возмутился я, пытаясь подняться на ноги и выбраться из ванны. – Ты глухой?

Ответа не последовало. Все еще не замечая меня, он взял флакон лосьона после бритья и стал наносить его на руки. Запахло мятой.

Дверь снова распахнулась, пропуская курносого юношу с едва заметной щетиной на подбородке.

– Ой, – воскликнул он, скользнув взглядом по облегающей футболке парня. – Кирилл. Я не знал, что ты здесь.

– Может быть, дверь была закрыта именно поэтому? – буркнул парень и вытолкнул его из ванной. Затем вернулся к зеркалу. Я встал у него за спиной.

– Послушай, – начал я, но тут он наконец убрал волосы от лица. Увидев его отражение в зеркале, я вскрикнул.

Парень был как две капли воды похож на меня. Но, в отличие от него, я в зеркале не отражаюсь.

Он повернулся, вышел из ванной, и какая-то неведомая сила потянула меня следом. Кто такой этот Кирилл? Почему мы так похожи? Как получилось, что теперь я невидимка? И наконец, почему я почти ничего не помню? Обрывки воспоминаний вспыхивали в голове, отдаваясь ноющей болью: полыхающий закат, запах цветущих яблочный деревьев на заднем дворе, мягкий кашемир тапочек на босых ногах. Другие воспоминания, более важные, более значимые, и вовсе стали путаными и размытыми. Словно я пытался разглядеть морское дно под толщей воды – очертания угадываются, но понять, что именно ты видишь, невозможно. Не мог вспомнить, как провел летние каникулы, каким был мой первый поцелуй или любимая песня. С каждой секундой память об этом становилась все более размытой. Будто воспоминания исчезали.

Будто я сам исчезал.

Зажмурившись, я постарался сосредоточиться и тут же услышал приглушенный крик. Боль пронзила все тело, а потом оно отказалось служить мне. Глаза закрывались против воли, и все, что я смог увидеть, – лишь неясную тень, склонившуюся надо мной.

– Боже мой, – прошептал я.

Конечно же, Кирилл не мог меня видеть. Конечно же, я не мог отразиться в зеркале. На самом деле меня здесь не было.

Ведь я умер.

Глава первая

Прихватив с кухни небольшую холщовую сумку и стакан холодного чая, Кирилл Кириленко вышел на задний двор. Дом – небольшая конурка на окраине небольшого поселка, в двух шагах от оживленной магистрали – принадлежал его новой приемной семье. Стоило открыть дверь, как в него врывался гул двигателей и автомобильных гудков; воздух был сизым от выхлопных газов, а порывы ветра приносили вонь со стороны ближайшей станции очистки сточных вод. Единственным украшением двора служили покрытые пылью гири, ржавая электрическая ловушка для насекомых и дурацкие глиняные фигурки.

Не к такому я привык. Дома, в Корсаково, у нас был идеальный двор, оформленный по всем правилам ландшафтного дизайна, с деревянной игровой площадкой, и когда я играл там, то представлял себе, что это крепость. Просто поразительно, что в памяти произвольно всплывали некоторые детали прошлой жизни – в то время как другие моменты ускользали. С момента нашей встречи с Кириллом прошел уже час. Все это время я неотступно следовал за ним, пытаясь разобраться в жизни парня и вспомнить что-нибудь о себе. Не то чтобы у меня был выбор. Стоило Кириллу куда-то направиться, неведомая сила тянула меня следом. Теперь я знал о парне куда больше, чем час назад: информация просто возникала в голове, как письма в папке «Входящие». О нем я уже мог рассказать больше, чем о себе.

Кирилл пристроил рюкзак и стакан на декоративный кованый столик, а сам растянулся на пластиковом шезлонге рядом, запрокинув голову. Отсюда огней домов почти не было видно, и ничто не мешало наслаждаться чистым небом над головой. Бледная, словно алебастровая, луна уже поднялась довольно высоко над горизонтом. Но парень смотрел не на нее, а на две ярких звезды на востоке. В детстве, когда ему было девять, Кирилл придумал им имена. Та, что справа – Мама, та, что слева – Папа, а маленькая мерцающая точка прямо под ними – звездочка Кирилл. Он сочинял сказки о звездной семье, мечтая, что однажды найдет такую же и на земле.

Сколько себя помнил, Кирилл жил в приемных семьях. Отца парень не знал, только мать – они провели вместе пять лет. Вера – так ее звали – была стройной и изящной, обожала танцевать под Филиппа Киркорова и выкрикивать правильные ответы раньше игроков, когда по телевизору показывали «Поле Чудес». Еще она читала «желтую» прессу, легко верила заголовкам вроде «Шок: внутри капусты нашли младенца!» или «Мальчик-летучая мышь жив!» и посылала сына на улицу играть в «Сыщика», а когда тот возвращался и предъявлял ей найденные «сокровища», награждала его то блестящим футлярчиком от помады, то шоколадкой. Как никто другой, она умела найти в магазине белую рубашку или костюм, чтобы нарядить Кирилла принцем. Вечернее чтение «Гарри Поттера» в ее исполнении превращалось в театр одного актера: так хорошо Вера изображала голоса разных героев.

И все же мать была словно лотерейный билет: никогда не знаешь, что получишь сегодня, пока не сотрешь защитный слой. Случалось, что Вера весь день рыдала на диване в гостиной, размазывая слезы по опухшему лицу. А иногда она тащила Кирилла в ближайший универмаг и покупала ему все, на что падал глаз, – в двух экземплярах.

– Но мама, зачем мне две пары одинаковых ботинок? – удивлялся парень.

Тогда на лице матери появлялось странное отчужденное выражение.

– На случай, если одна испачкается, – отвечала она.

Временами Вера становилась очень забывчивой: однажды оставила сына в большом торговом центре, а сама уехала домой. У Кирилла перехватило дыхание, когда он увидел, как машина матери исчезает в круговороте огней на шоссе. Спас парня продавец. Он вручил Кириллу большой оранжевый леденец, подсадил на ящик-холодильник у входа в магазин и отправился звонить кому-то, кто смог быстро найти маму. Когда Вера наконец вернулась, она схватила Кирилла в объятия и даже не стала ругаться, обнаружив, что леденец выпал у сына из рук и приклеился к штанам его костюма.

Однажды летом, вскоре после этого, Кирилл остался ночевать у Саши Ливнева, друзья из детского сада. Проснувшись утром, он увидел на пороге комнаты маму Саши с кислым выражением лица. Оказалось, Вера сунула ей под дверь записку о том, что «отправляется в небольшое путешествие». Путешествие затянулось: прошло уже тринадцать лет, и не похоже было, что Вера вернется в ближайшее время.

Когда стало ясно, что чуда не произойдет, родители Саши отдали Кирилла в приют. Пятилетний парень усыновителей не интересовал; им нужны были малыши, которых можно превратить в свои мини-копии. Так что Кирилл сначала оставался в приюте, а потом стал жить у разных опекунов. Парень любил мать, но никогда по ней не скучал: ни по Рыдающей Вере, ни по Вере-Купи-Две-Пары, ни по Забывчивой Вере, оставившей сына на попечении продавца в торговом центре. Зато он тосковал по самой идее матери: которая знала бы все о его прошлом, беспокоилась о будущем и искренне любила, не ставя условий. Звезды по имени Папа, Мама и Кирилл появились на ночном небе ни как отражение жизни, которую мальчик потерял, – они были мечтой о том, чего никогда не было.

Открылась раздвижная стеклянная дверь, и это заставило Кирилла резко обернуться. Тимур, восемнадцатилетний парень, сын его новой опекунши, тоже вышел на задний двор и присел на краешек стола.

– Извини, что вломился к тебе в ванную.

– Пустяки. – Кирилл постарался незаметно отодвинуться как можно дальше. Он не сомневался в неискренности извинений. Остроносый, с глазами-горошинками и вечно сжатыми тонкими губами, Тимур, похоже, задался целью непременно застать его голым. Сегодня на нем была низко надвинутая синяя кепка, мятая клетчатая рубашка на пару размеров больше, чем нужно, и мешковатые джинсовые шорты с таким низким поясом, что молния оказалась где-то на уровне колен. Его подбородок зарос неопрятной щетиной: до настоящей бороды было еще далеко. Кирилл чувствовал корыстный взгляд его карих глаз, скользивший по его облегающей футболке, обнаженным загорелым рукам и длинным ногам.

Усмехнувшись, Тимур потянулся к карману рубашки, достал оттуда косячок и закурил, обдав парня облачком пахучего дыма. Одновременно с кончиком сигареты зажегся и огонек электрической ловушки для насекомых. Щелчок, вспышка голубого света, и очередной москит расстался с жизнью. Если бы только на его месте мог оказаться куда более навязчивый Тимур!

«Отвали, вонючка! – вертелось на языке у Кирилла. – И ты еще удивляешься, что девушки к тебе и близко не подходят?»

Но он промолчал. Этому комментарию – как и многим другим – суждено было окончить свои дни в «Списке Остроумных Ответов, Которые Я не Могу Себе Позволить», занимавшем не один лист толстой тетради, спрятанной в комоде. «Список Ответов» представлял собой хронику язвительных и лаконичных замечаний, которые Кириллу приходилось проглатывать в своих беседах с опекунами, их странными соседями, стервозными старшеклассниками, гоповатыми альфа-самцами старшеклассниками – да почти со всем миром. Куда проще придержать острый язычок, выглядеть милым и незаметным, приспособиться к ситуации и окружающим людям. Кирилл так часто менял приемные семьи, что достиг совершенства в таком поведении. Первым была семья Виктора Левченко. Парень жил у него, когда ему было десять, и виртуозно научился уклоняться от летящих в голову предметов, если опекун выходил из себя и начинал крушить все вокруг. Слава и Урсула, двое хиппи, к которым он попал позже, держали свой огород, но понятия не имели, как готовить то, что на нем росло, – и Кириллу пришлось освоить мастерство кулинара: пек кексы из кабачков, делал вегетарианские запеканки и жарил картошку. Екатерина, опекунша, у которой мальчик жил уже два месяца, работала барменом в нелегальном казино, в зале для вип-клиентов. Поэтому на смену «кухонной школе» пришло умение фотографировать, виртуозно проходить все уровни «Сапера» на смартфоне – Кирилл получил его в подарок от лучшей подруги Алены, уезжая из прошлой семьи. Еще Кирилл прекрасно умел избегать общества Тимура.

Дела не всегда обстояли так. Сначала Кирилл изо всех сил пытался быть милым с новым братом, надеясь подружиться с ним. Не то чтобы все приемные семьи оказывались плохими и ему никогда не удавалось завести дружбу с другими детьми – просто иногда это требовало немалых усилий. Поэтому Кирилл старался как мог. Он делал вид, что ему тоже интересны видео, которые Тимур смотрел на YouTube (большая часть была посвящена тому, как вскрыть машину при помощи смартфона или взломать автомат с игрушками), даже выдержал несколько трансляций Абсолютного бойцовского чемпионата и честно пробовал освоить терминологию боев без правил. Так прошла неделя – а потом Тимур дал волю рукам, когда Кирилл стоял в раздумьях перед открытым холодильником. «Ты такой мерзкий», – успел он прошептать ему на ухо за секунду до того, как Кирилл «случайно» пнул его локтем в поддых.

Ему хотелось только одного: продержаться в этой семье до окончания школы. Сегодня День труда; занятия начнутся только в среду. Через две недели Кириллу исполнится восемнадцать. Он может уехать в тот же день, но тогда придется бросить школу, найти квартиру и постоянную работу. Екатерина же с самого начала сказала социальным работникам, что не станет возражать, если Кирилл останется до выпускного. «Еще девять месяцев, – твердил, как мантру, Кирилл. – Я выдержу. Конечно, выдержу».
1 2 3 4 5 ... 10 >>
На страницу:
1 из 10