Развод. Я вас верну

Он хмыкнул.

– Не преувеличивай. Мы просто стали разными. Это жизнь, Аня. Такое бывает.

Его слова ударили сильнее, чем я ожидала. Я прикусила губу, чтобы не сорваться.

– У тебя ничего не ёкнуло внутри? – спросила я. – Ты даже не задумывался о том, что сейчас происходит с Настей? Как она это переживает? Или тебе плевать?

Его взгляд стал жёстче. Он встал, облокотившись на край стола.

– Настя – моя дочь. И я сделаю для неё всё, что нужно. Но ты… Ты превратила это в цирк. Ушла, выставила меня перед всеми каким-то чудовищем. Думаешь, я этого не знаю?

Я ошеломлённо замерла.

– Ты… Ты обвиняешь меня? После всего, что ты сделал?

– Хватит, Аня, – отрезал он. – Подписала – и спасибо. Теперь либо живи своей жизнью, либо вернись домой. Но если выбрала первое – больше не звони и не ищи встречи.

Каждое его слово будто били по лицу. Я стояла перед ним, чувствуя, как сердце сжимается в последний раз.

– Всё, что я хотела, – это сохранить нашу семью, – сказала я тихо. – А ты… Ты сделал так, чтобы её больше не было.

Он ничего не ответил. Просто сел обратно, включил компьютер и начал что-то печатать, полностью игнорируя моё присутствие. Как будто меня больше не существовало в его мире.

Я развернулась и вышла из кабинета. На этот раз – окончательно.

Когда я шла по коридору, то вдруг поняла, что мне… легче. Будто я оставила в этом кабинете всю свою боль, всю обиду. Я больше не держалась за то, чего уже давно не было.

У нас больше нет семьи. И, наверное, уже никогда не будет. Но теперь я знала: у меня есть я. И есть Настя. А для новой жизни этого более чем достаточно.

Глава 3

Настюша

Папа не пришёл на Новый год. Я ждала его. Очень ждала. Мы с мамой накрыли стол, зажгли огоньки, даже мой заяц был в своём лучшем платье. Я сидела у окна и смотрела, как все папы возвращаются домой с большими сумками. Они приносили подарки, а один папа даже нёс ёлку! Но мой папа так и не пришёл.

Потом мама сказала, что мы поедем к бабушке. Я радовалась, потому что там тоже вкусные печеньки и подарки, но всё равно думала: «А папа? Он нас там найдёт?». Мама сказала, что он работает. Но разве можно работать в Новый год? Это же праздник, и папа всегда говорил, что праздники – для семьи.

Прошло много дней. Мы с мамой остались у бабушки. Здесь весело, и дедушка всегда играет со мной в «строителей». Но папы так и не было. Я уже не знала, спрашивать ли у мамы, потому что каждый раз, когда я говорила про папу, мама начинала странно дышать и отворачивалась. Она говорила, что он нас любит. Но если он любит, почему он не приходит?

На площадке сегодня была девочка. Её звали Лиза. Она была немного старше меня и играла в песочнице. Мы строили замок, но она вдруг спросила:

– А твой папа где?

Я задумалась и ответила:

– Он… он работает. Он нас любит. Просто не может прийти.

Лиза посмотрела на меня так, как будто она что-то знает.

– Наверное, он умер, – сказала она просто, будто это ничего не значит. – Мой друг тоже так говорил, а потом его мама сказала, что папа умер.

У меня внутри всё похолодело. Нет, она не права. Папа не может умереть. Если бы он умер, мама бы сказала. Правда? Я уставилась на неё, не зная, что ответить. У меня в горле появился комок, а сердце стало биться так быстро, что я даже слышала его. Бум-бум, бум-бум.

– Нет, – сказала я твёрдо, хотя голос дрожал. – Он не умер. Мама бы сказала.

Но Лиза только пожала плечами и вернулась к своему замку.

Я ушла с площадки, не попрощавшись. Мне стало страшно. Очень страшно. А что, если она права? Мама ничего не говорит, потому что ей тоже грустно? А если он умер, почему никто мне не сказал? Я ведь уже большая. Я могу понять.

Когда я вернулась домой, мама сидела на кухне. Она улыбнулась мне, но я сразу поняла, что улыбка не настоящая. Она такая, когда мама грустит, но не хочет показывать. Я встала у двери и спросила:

– Мам, а папа умер?

Мама так быстро повернулась ко мне, что я испугалась. Её глаза стали большими, и она открыла рот, но не сказала ни слова. Просто смотрела на меня.

– Лиза сказала, что, если папа не приходит, он, наверное, умер. Это правда?

Мама подскочила, подошла ко мне и села на корточки. Она взяла меня за плечи, как будто боялась, что я убегу.

– Настенька, послушай меня, – её голос дрожал. – Папа не умер. Ты слышишь меня? Он жив. Просто… просто сейчас он не может быть с нами. Это сложно. Но он тебя очень любит. Очень-очень.

Я смотрела на неё, пытаясь понять, правду ли она говорит. Она держала меня так крепко, что это даже немного больно. Я кивнула, но внутри всё равно было холодно. Если он жив, то почему его нет? Почему он не звонит, не приходит?

Мама обняла меня, и я почувствовала, что её плечи дрожат. Она сказала, что я её самая сильная девочка, что мы справимся. Но я не хочу быть сильной. Я хочу, чтобы папа пришёл домой. Чтобы он обнял нас и сказал, что всё хорошо.

Но он так и не пришёл, а это значит что он все-таки умер…

Аня

Когда Настя задала мне этот вопрос, у меня внутри всё оборвалось. – Мам, а папа умер?– В её голосе не было сомнений. Она была абсолютно серьёзна, как будто эта мысль уже давно жила в её маленькой голове. Я не могла дышать. Казалось, стены давят со всех сторон. Как мой ребёнок мог подумать такое?

Я опустилась перед ней на колени, схватила её за плечи, почти судорожно. Мои руки дрожали.

– Настенька, что ты говоришь? Папа жив! Ты слышишь? Он жив и он любит тебя!

Но она смотрела на меня большими глазами, в которых было столько недоумения и грусти, что я почти не выдержала. Она продолжала:

– Лиза сказала, что, если папа не приходит, то он, наверное, умер.

Кто эта Лиза? Почему она посмела так говорить? Гнев, ужас, бессилие – всё смешалось в моей голове. Я обняла Настю так крепко, как будто хотела защитить её от всего мира, и прижала к себе её маленькое тёплое тело. Она была такой хрупкой, такой беззащитной.

Позже я укладывала её спать, но не могла выкинуть из головы этот разговор. Она заснула, обняв своего серого зайца, а я осталась рядом, смотрела, как она дышит, и чувствовала себя самой ужасной матерью на свете. Если мой трёхлетний ребёнок может подумать, что её отец умер, значит, я где-то очень сильно ошиблась. Я не защитила её от этой боли. И всё это из-за него. Из-за Игоря.

Я старалась не думать о нём, но это было невозможно. Гнев сжигал меня изнутри. Как он мог так поступить? Где тот Игорь, который крутил Настю на руках до смеха, пока она визжала от восторга? Где тот отец, который ночью читал ей сказки, даже когда был уставшим?

Я вспомнила одну из тех ночей. Настя тогда никак не хотела засыпать. Она была совсем крошкой, ей было меньше года. Я лежала на кровати, совершенно измученная, и шептала:

– Игорь, я больше не могу, ты можешь уложить её?