Догоняя свою душу

– А что-то было?! Ты кем-то разве была? – насмешливо спросил Альберт. – У тебя рабская психология, ты по жизни жертва, что бы ни делала, куда бы ни шла, поверь доктору, по-другому не будет. Ты из провинциальной курицы превратилась в чрезвычайно стильную девушку, а с твоей фигурой невозможно придумать ничего лучше стиля унисекс. Ха-ха! Или ты хотела приходить на работу в цветастых клешеных юбках с оборками?!

Его слова звучали безжалостно и пугающе правдоподобно.

– Альберт прав! Я по жизни жертва, – мысленно повторила вслед за ним Полина.

На глаза Полины навернулись слезы. Она сразу вспомнила пьяные скандалы, которые устраивал в семье отец, избивая всех, кто не успел спрятаться и попадался под его горячую руку. Она хотела бы навсегда забыть, но из памяти не уходило, как мать замазывала толстым слоем тональника синяки на лице и шла на работу в больницу, чтобы мыть полы и выносить утки. Полина единственная из четверых детей подавала слабую надежду вырасти нормальным, социально адекватным человеком, но при ее врожденной робости это было маловероятно. Ее старший брат – закоренелый вор-рецидивист, сидел в тюрьме, средний семимильными шагами старался догнать славу старшего брата, а младший брат родился умственно неполноценным и мать отдала его в специнтернат. Полина в кошмарах видела и вспоминала, как они с матерью в одни выходные носили передачки в тюрьму Глебу, в другие навещали в малолетке хулигана и драчуна Олега, а по четвергам, в «родительский» день шли смотреть на перекошенную идиотскую физиономию младшенького, Егорки, который не разговаривал, не узнавал их, но жадно тянул ручонки к конфетам и фруктам.

– Нет, но… – начала что-то говорить Полина, несмело подняв глаза на босса, и тут же их опустила, не выдержав и десяти секунд его пронизывающего жесткого взгляда.

– А может, ты плачешь по своим жиденьким космам? Тебе очень идет короткая стрижка, поверь мне! – вполне искренне заметил Альберт, против шерсти проведя рукой по ее выбритому затылку.

Полина закрыла глаза, а непослушные слезы все равно капали из ее глаз. Для нее все, что с ней случилось за последние полгода, было сущим кошмаром.

– Полли, я требую, немедленно прекрати разводить слякоть и займись делом. На кого ты похожа?! – сурово взглянув на дрожащую, похожую на белую мышку, девушку, произнес Альберт. – Я не твой Хасан и насиловать тебя в подсобке не намерен. Тебя здесь никто не удерживает. Я с тобой предельно честен. Ты знаешь, что я хочу и что меня удовлетворит. Ты знаешь, что получаешь в взамен, хотя я могу быть и намного более щедрым. Поверь мне, второго такого шанса у тебе больше никогда в жизни не будет. Ты вольна уйти, если хочешь, только прежде, чем уйти, обдумай все хорошенько. Я второй шанс никому не даю. Это один из моих принципов, а я всегда верен свои принципам и обещаниям. Я обещал тебе новую жизнь? У тебя есть все, что бы ты не пожелала. Так что еще тебе нужно?!

– Да, что мне нужно? – задала себе тот же вопрос Полина. – Наверное, слишком много! Всего лишь, нормальный мужик, который использует женщин по прямому назначению. Этот извращенец даже не разрешает мне носить нормальное женское нижнее белье. Только спортивное, и лучше без верха. Что за монстры прячутся в его больных мозгах?!

Полина улыбнулась своим мыслям, но Альберт решил, что девочка напрягла все имевшиеся извилины и пришла к единственно-правильному решению – принять его правила и получить возможность в игре, именуемой жизнью, выйти на новый уровень.

Альберт закрылся в своем кабинете, а Полина, в очередной раз признав его правоту, занялась изучением английского языка, на чем, разумеется, тоже настаивал босс. Полина постепенно начала свыкаться со своей новой жизнью. Альберт поселил ее в одной из своих квартир в новой Москве, недалеко от главного офиса компании. Он не делал особой тайны из отношений с Полли, а вот свои гомосексуальные наклонности, напротив, тщательно скрывал, заботясь о собственном имидже. Хорошо зная психологию людей, Альберт понимал, что далеко не всем его деловым партнерам и сотрудникам было бы приятно здороваться с ним за руку, знай они всю правду.

Сам Альберт жил в квартире, также расположенной в одном из небоскребов новой Москвы, но он ни разу не пригласил Полину к себе в гости. Когда считал нужным, он сам приходил к ней. Полина не знала о его мальчиках, да ей это и не было интересно. Если не думать об Альберте и его визитах в ночное время суток, ее жизнь заметно наладилась. Только иногда вспоминались девичьи мечты, навеянные прочитанными в детстве сказками. Романтичная Полина, конечно же, как и большинство девчонок, в глубине души ждала волшебной встречи со сказочным принцем. Ну, если не принцем, то хотя бы, просто с нормальным, классным парнем, молодым и красивым. Бывало, Полине снился похожий на сказочного эльфа, белокурый юноша. Он хотел ее поцеловать, но, чуть-чуть не дотянувшись до нее, становился прозрачным и исчезал. Полина просыпалась в слезах, понимая, что она в жизни что-то упустила, что-то очень важное, вот только не могла понять, что именно и когда это произошло. Она ведь всего лишь выбирала из того скудного меню возможностей, которое ей предлагалось…

Новый день отвлекал Полину своими будничными заботами, да и Альберт не позволял ей скучать. Полина поняла, что если он на чем-то настаивает, спорить себе дороже, а если быть послушной пай-девочкой, ну, или мальчиком, можно многого добиться. Так, стоило Полине заикнуться, что она хотела бы научиться водить автомобиль, Альберт обеспечил ее персональным инструктором по вождению, а затем и предоставил в ее распоряжение одну из иномарок, принадлежащих его компании. Усилиями Альберта, Полина стала эффектно выглядеть, в соответствии со своим новым стилем красиво одеваться, в ней появился столичный лоск, вот только затравленное выражение не покидало ее глаз ни днем, ни ночью.

Впрочем, Альберт умел удивлять по-разному. Так, он собственноручно сделал Полине татуировку на левом запястье в виде девяти тонких коротких полос, похожих на деления в градуснике, пояснив, что девять полос – это ее девять жизней.

– Теперь твоя жизнь принадлежит мне. Я дарую тебе не одну, а целых девять жизней. Ты теперь как женщина-кошка! Ха-ха! – рассмеялся он собственному остроумию. – Каждый раз, когда ты сделаешь непоправимую ошибку, то есть, так или иначе, предашь меня или очень разочаруешь, на одной из линий будет появляться надрез, как зарубка на дереве. Запомни, сама ты не смеешь посягать на свою жизнь или ранить себя. К тебе могу прикасаться только я. Это всего лишь метка, показатель температуры жизни, если хочешь. Чем дальше, тем холоднее, поняла? Последняя линия подведет черту твоей жизни.

– Боже, какой псих! – с ужасом подумала Полина. – Да он в тысячу раз хуже Хасана. Та вонючая похотливая скотина хотя бы не отличалась от всех прочих мужиков. Такой же говнюк, как мои пермские знакомые, вроде пацанов, Петьки Ляхова или Генки Громова, пытавшихся меня трахнуть за гаражами. Вот вышла бы за кого-нибудь из них замуж, и жила тихо в своем болотце, как моя мамаша, а меня потянуло в люди. Вот и отгребай теперь по полной, дурочка! С другой стороны, может, мне и повезло, что вместо каких-то задротов мне встретился настоящий маньяк! Ха-ха! Альберт вытащил меня из такого дерьма, избавив от Хасана!

Полина передернула плечами, вспомнив, как жила в грязной кладовке, терпела тошнотворного хозяина вонючей забегаловки и пахала на него по двенадцать часов в сутки.

– Ха-ха! Вовремя я свалила из того гадюшника, пока его не разнесло в щепки. Кайфово, ха-ха! Так ему, му…ку и надо! Хоть одна хорошая новость за все время! А случайно ли все взлетело на воздух или мой маньяк приложил к этому руку? – не в первый раз задумалась она. – «Мой маньяк!». Ха-ха! Это уже напоминает какой-то «Стокгольмский синдром», честное слово!

Девять лет внешне успешной жизни в столице изменили не только внешность Полины, но и ее взгляды на многие вещи. Наверное, человек может привыкнуть ко многому, если и не ко всему: перестать узнавать свое отражение в зеркале, вывернуть наизнанку собственную природу, перевернуть с ног на голову внутренний мир, поменяв местами все плюсы и минусы, растоптать свои идеалы и мечты, уговорить себя принимать за любовь чьи-то нездоровые извращенные желания. Да, мало ли что еще может понять и принять человек?! Если не с чем сравнивать, быть может, то, что доступно понимаю и есть единственная данность, а другой, раз не было, так и быть не может?!

Как бы там ни было, теперь Полина признавала свою всестороннюю зависимость от Альберта, что не мешало ей втайне строить планы избавления от его покровительства.

– Но, куда я без него?! – сама себя спрашивала Полина, убеждая в необходимости смириться с неизбежным. – Альберт оплатил мою учебу в институте, многому меня научил, обеспечил высокооплачиваемой работой в своей компании, хотя, выдает мне на руки лишь небольшие суммы на текущие расходы. Говорит, что я не умею обращаться с деньгами, и он это делает для моего же блага. Может, он и прав… Да без него я из Москвы вылечу в два счета, а с моими внешними данными даже на панель не пойдешь! Ха-ха! Благодаря своему боссу я живу в обалденной квартире, смотрю на Москву сверху вниз. Да я такие небоскребы раньше только в кино видела, а теперь живу в одном из них. Круто!

Полина не заметила как, но она сама стала «пропитываться» идеями и мыслями Альберта, всецело подпадая под его влияние. Она даже стала смеяться, как он, этим режущим слух, сухим, коротким: «Ха-ха!»

– Итак, я его жертва, его вещь, его рабыня… Такая игра его заводит. Если играть по его правилам, в конечном итоге я все же окажусь в выигрыше, – криво усмехнувшись, подумала Полина. – То, что мне предложил босс, не хуже моей прежней жизни в Перми и уж точно лучше подлинного рабства у отвратного Хасана! Может, я от рождения жертва, вещь, рабыня? Это что-то типа кармы?! Или это жизнь надо мной так потрудилась, так меня отутюжила? Если буду об этом думать, то свихнусь, а чокнутая я даже этому маньяку не буду нужна. Он мозгоправ и знает, что говорит. Все проблемы, вся боль, все страхи и комплексы – все родом из детства. Интересно, а кто его в детстве уронил на пол, что он такой больной на всю голову ублюдок?!

А еще Полину мучил вопрос:

– Почему Альберт так органически не переносит женственность во всех ее проявлениях?

Глава четвертая. Правила рыбалки

Слово «власть» на большинство людей действует гипнотически, маня до головокружения и толкая вперед вопреки здравому смыслу и собственным зыбким морально-этическим принципам. Почему? Может в людях во все времена говорит доносящийся с пещерных времен голос, что вождю племени достается самый большой кусок мяса, лучший военный трофей или самая желанная из имеющихся женщин?! Во всяком случае, историческое развитие всех без исключения народов в любые эпохи лишь подтверждает эту мысль. Власть, как и богатство, стала неким фетишем для людей. Стремление доминировать порой побуждает человека совершать странные поступки. В случае с Альбертом это стремление стало доходить до помешательства.

Генеральный директор преуспевающей столичной PR-компании «Аль-Пач», Альберт Пачкин, прозванный подчиненными Альпако, хотя и не имел ничего общего с очаровательным южноамериканским травоядным, искренне недоумевал, почему люди бывают так неблагодарны. Альберт в ярости перелистывал на мониторе компьютера кадры «фильма для взрослых», снятого в квартире его любовницы Полины Линьковой. И ведь он отсутствовал всего две недели!

– С ума сойти, до чего этот блондинчик на Мишку похож! – воскликнул он, впервые увидев Сеню. – Как эта замарашка сумела подцепить такого красавца?!

Альберт этого не понимал, крупным планом разглядывая кадры, где его Полли кувыркается с хорошеньким до дрожи юношей, похожим на златокудрого ангелочка. Альберт поставил кино на пузу, залюбовавшись обнаженным торсом Сени.

– Хорош! Просто прелестен! – возбужденно покусывая губы и раздувая ноздри, прошептал он. – Нужно с ним поближе познакомиться, а мою маленькую сучку как следует проучить. Мало я ее воспитывал! Неблагодарная тварь! Я вытащил эту девчонку из грязи, превратил ее в подобие человека, выучил, обеспечил работой, и какова благодарность?! Права была моя бабка! Все эти девки грязные шлюхи вроде моей развеселой мамаши!

Мания все контролировать привела Альберта к тому, что он превратил квартиру, в которой поселил Полину, в съемочную площадку транслируемого лишь для него одного теле-шоу. Альберт установил скрытые камеры не только в жилой части квартиры, но и в прихожей, на кухне, и даже в ванной, включая душевую кабину. С маниакальным азартом он подглядывал за интимными сторонами жизни своей безропотной «невольницы», которая со временем уже привыкла к всевидящему «господину». Просматривая записи, Альберт негодовал:

– Я только что избавился от ее прежнего любовника, того спортсмена, Димы, но, стоило эту бродяжку ненадолго оставить без присмотра, она завела себе нового хахаля! Совсем от рук отбилась! Такое непослушание стоит одной из ее жизней!

Полина, конечно же, знала о том, что исполняет роль единственной штатной звезды снимаемого Альбертом реалити-шоу. Она уже по опыту знала, что срыть что-либо от Альберта все равно невозможно. Казалось, ей с мазохистским удовольствием нравилось дразнить его, провоцируя на грубость.

– Пусть смотрит, если это его так заводит, – рассудила она, заманивая очередного искателя приключений в свое логово.

Альберт был опасен и Полина, как никто, об этом знала. Если она и пыталась об этом забыть, зарубки на ее руке напоминали о ее ошибках багровыми полосами шрамов от бритвы, оставленными Альбертом, хотя, иногда он сам предлагал ей развлечься и разрешал погулять на стороне, но лишь при условии, что она будет делиться с ним мельчайшими подробностями своей личной жизни.

Предыдущим увлечением Полины, до Сени, являлся инструктор по плаванию в фитнес-центре, атлетически сложенный смуглокожий красавец-брюнет Дима. Он всерьез заинтересовался хрупкой девушкой, с детским восторгом нырявшей и плескавшейся в бассейне. Полине нравилось водная стихия во всех ее проявлениях. Она любила плавать, поскольку лишь в воде ощущала свободу, которой не чувствовала, когда у нее под ногами была твердая почва. В каждом незнакомце Полине мерещился избавитель от ее тирана, но каждый раз она обманывалась в своих ожиданиях, принимая желаемое за действительное.

Альберт открыто насмехался над ее жалкими попытками избежать его заботы. Ему доставляло удовольствие разоблачать внутреннюю сущность ее мужчин, показывать их пороки, демонстрируя ей наглядные примеры трусости, алчности и всей мелочности их душонок. Ради такого удовольствия он не жалел никаких денег и готов был прибегнуть к любым средствам.

Например, одного горе-любовника Полины Альберт до полусмерти напугал, всего лишь пообещав ему участь его предшественника, которого, он якобы живым замуровал в подвале своего загородного дома, хотя на самом деле Альберт все это придумал. У него не было загородного дома, потому что он не терпел природу, насекомых и не упорядоченные городом формы. Он считал враждебной средой все, что не мог контролировать, будь то пробивающаяся между плитками зеленая трава, либо неизвестно откуда прилетающие и пугающие его своим разноголосым пением птицы, но особенно раздражал нескончаемый поток осенних листьев, оккупирующих не принадлежащую им территорию. По ошибке купив прекрасный особняк в Пушкине, Альберт его возненавидел и с радостью продал, подарив новому владельцу возможность наслаждаться хаосом царящей по соседству дикой природы. Средой обитания Алеберта являлись каменные джунгли. Только здесь, в городе, особенно среди небоскребов новой Москвы, он чувствовал себя в своей стихии. Мегаполис для Альберта – это, прежде всего камни, зеркальные стекла, бесчисленные автомобили и похожие на заведенные механизмы люди.

Хорошо знающему психологию людей боссу нравилось тыкать носом свою глупышку Полли в ее же ошибки. Чаще всего Альберт откупался от ее любовников, с удовольствием показывая Полине, в какую сумму ее возлюбленные оценили любовь, которой она, несмотря ни на что, продолжала грезить. Альберт разыгрывал перед Полиной целые спектакли, у нее на глазах соблазняя ее мужчин другими женщинами, дорогими подарками или деньгами. Что бы Альберт ни предпринимал, итог всегда был один – никто не ставил любовь выше материальных благ, удовольствий или собственной безопасности.

Дима не стал исключением из правил. Качки, пусть и очень соблазнительного вида, никогда не интересовали Альберта. Ради «воспитания» своей Полли, он придумал кое-что поинтереснее. Альберт знал, что Полина строила планы увести любовника из семьи и сбежать вместе с ним в Сочи. Щедрый подарок Альберта в виде двухнедельной поездки во Францию, на Лазурный берег, для Дмитрия и его беременной супруги решил все их семейные проблемы, как и расставил точки во взаимоотношениях Полины с ее любовником. Альберт прислал Полине на почту полное злорадства сообщение:

– Ну что, бросил тебя твой Дима?! Он сейчас кувыркается со своей благоверной, наверняка, считая меня полным кретином. Вот только Димочка перестанет смеяться, когда его женушка узнает о внебрачном ребенке, как и девушке Наташе, считающей себя его гражданской женой. Полли, ты никогда не поумнеешь, да? Тебя мало обманывали и предавали?! Мало макали, да?! Только я один о тебе забочусь! Когда же ты, глупышка, это поймешь?!

Ярость и насмешки Альберта потонули в океане отчаяния Полины. Значит, Дима ее нисколько не любил, как и все прочие?! Он такой же, как все остальные! Полине какое-то время казалось, что она полюбила Димку. Он был такой веселый, интересный и сильный, хотя местами грубоватый как в своих шутках, так и в постели. Первый росток любви, проклюнувшийся среди пошлых декораций дешевого придорожного мотеля, зачах в лишенном финансовой подпитки безвоздушном пространстве их отношений. Полина недолго горевала, найдя спасение от одиночества в объятиях Сени.

Альберт не ожидал, что его наивная мечтательница Полли так быстро найдет замену Диме, но увидев Сеню, он на мгновение сам потерял дар речи. Перед ним словно возник воскресший друг детства Мишка, его тайная, первая и единственная любовь, в которой он не осмелился признаться ни одной живой душе. Миша утонул в озере Байкал. Альберт всю жизнь корил себя за то, что не сумел его спасти. Это было так давно… Им было по семнадцать лет. Естественно, друг скромного тихони Альберта не подозревал о его нежных чувствах к себе. У советской молодежи, как известно, были твердые моральные принципы, а всякого рода извращения не только порицались общественностью, но и преследовались по закону.

Альберту нелегко было разобраться в себе, и еще сложнее принять себя таким, каков он есть. Его во сне и наяву навязчиво преследовал образ Мишки. Альберт искал и охотно находил его черты в других юношах, прекрасно понимая, что в его руках оказывается лишь подделка, а оригинал навсегда покоится на дне Байкала. Альберт доверил свою тайну лишь одному человеку – австрийскому коллеге, Генри Шнайдеру.

С возвращением Альберта счастье Полины угасло, как свеча на сквозняке. Она получила короткую передышку, пока Альберт, как он выразился, «лечил нервишки», в австрийской клинике, пытаясь с помощью лучших специалистов договориться с навязчиво звучащими в его голове голосами и убедить их хоть на время замолчать. Громче всех, как обычно, звучал умоляющий его спасти голос навсегда потерянного друга детства Мишки, но были и другие. Например, Альберт никогда не мог спрятаться от упреков своей бабушки, Зинаиды Карповны Пачкиной, в одиночку растившей его, пока ее непутевая дочь прожигала жизнь на курортах Краснодарского края, а затем на восемнадцать лет была направлена на перевоспитание в женскую колонию за убийство любовника и его жены. В «благодарность» за это, Альберт оставил свою полу-парализованную бабушку умирать в одиночестве, а сам уехал из Екатеринбурга в Ленинград, чтобы продолжить медицинское образование и набраться практического опыта. Временами давала о себе знать его жена Марина, от которой Альберт сбежал в середине 90-х, оставив ее жить в нищете, несмотря на то, что в Москве он довольно быстро встал на ноги и развернул собственное дело.

Альберт сходил с ума и прекрасно это понимал. Экспериментальное лекарство, предложенное его австрийским коллегой, на время успокаивало взвинченное сознание Альберта и заглушало голоса воспоминаний, но ему все сложнее становилось контролировать себя. Он сам, будучи психиатром, прекрасно осознавал свои проблемы, как и то, что вылечить его невозможно. Альберт лишь пытался отсрочить неизбежный финал.

Полина ждала и боялась возвращения Альберта из Австрии. Ее бросало в дрожь при мысли о неминуемом объяснении с боссом по поводу появления в ее жизни нового мужчины. Сеня не мог не заметить нервозность Лины.

– Если босс так тебя достал, не понимаю, почему ты не уйдешь от него. Смени жилье, поменяй работу! Что ты держишься за него, как приклеенная? – как-то раз спросил Сеня мрачную Лину, узнавшую, что босс возвращается из заграничного «санатория» уже в конце недели.

– А содержать меня будешь ты, что ли, или твои «мамики»? – зло ответила Лина и, по обыкновению, когда ей не нравилась тема разговора, отвернулась к нему спиной, подставив под его поцелуи свой трепетно-нежный затылок.