Предки под куполом

Из витиеватого и пространного объяснения Нафани мы поняли, что местный термин планеты – земля, а планетной системы – мир. Обитаемыми были только пять земель и из описания их жителей стало понятно, что теория эволюции человека на нашей планете ни при чем. Свою внешность – цвет кожи, разный разрез глаз и физические пропорции тела – все те признаки, что объединили людей в расы, мы унаследовали от своих предков, пришедших из этого мира.

Первая земля от солнца – Шанго – находилась так сильно близко от солнца, что температура поверхности планеты делала ее необитаемым раскаленным адом, магнитные бури которого были видны даже через домашние телескопы жителей второй земли. На ней проживали высокие, крепкие люди с черным цветом кожи, и они называли свою землю – Ошун. Внешние признаки расы ошунцев были обусловлены близостью планеты к светилу, и в описании их внешности мы узнали негроидную расу Земли. Ошунцы занимались в основном добычей редких элементов и драгоценных минералов, среди них нередко встречались искусные кузнецы и ювелиры.

На третьей земле системы – Ваиирри – проживали жители с внешностью, схожей с аборигенами Австралии. Из-за высокой силы тяжести на планете, они были приземистыми, сильными, невысокого роста, среди них нередко встречались пигмеи. Ваииррийцы собирали, выращивали, занимались селекцией и адаптацией диковинных видов животного мира со всех земель системы. Они научились управлять своими питомцами, устанавливая с ними ментальную связь, и поддерживали ее на очень большие расстояния.

Четвертая земля – Шивар – населена предками представителей индоиранской расы и индейцев из нашего мира. Производственная специфика шиварийцев – это растениеводство, именно они вывели и адаптировали под особенности каждой земли большую часть специфических растений, и из нашего сада— огорода тоже. Шиварийцы в основной своей массе были вегетарианцы, что не останавливало их в селекции растений с плодами, напоминающими по вкусу и запаху колбасу или копчености. Лучшие текстильщики и модельеры планетарной системы были тоже шиварийцами.

На пятой земле – Славе, где мы и находились, проживают люди с внешностью европеоидной расы и говорящие на языке, очень схожем с древнеславянским. Именно поэтому Нафаня не сразу понял, что мы далекие потомки людей, ушедших за завесу, и ничего не знаем о прародине. Местные жители – славяне, именно так чаще всего называли себя жители, занимались межземельным судейством, купечеством и охраной планетарной системы, или, как говорили местные, этого мира. На этой земле были самые обширные водные пространства и часть жителей предпочла осваивать подводную среду – их называют атланты или моряне.

Шестая и последняя из обитаемых земель – Аматерасу – была населена аримами, внешность которых походила под описание монголоидной расы. Эта земля славилась своими врачами и учеными-теоретиками – физиками, математиками, филологами.

Седьмая, самая холодная и необитаемая планета, на которой располагались только славянские купола стражей планетарной системы, называлась Се Вера.

Пробои пространства произошли на каждой из земель. Решали проблемы, появившиеся из-за них, везде по-разному, но исследовательские экспедиции отправляли все, и некоторые были весьма многочисленные. После исследований и анализа последствий этих пробоев руководство каждой из земель постаралось прекратить контакты с источником заражения – местом, в котором постоянно менялись условия и возникали все новые и новые вирусы и бактерии, опасные для местных жителей. Одни земли заливали проход в наш мир в огромную стелу, другие создавали курганы в местах прохода, третьи помещали завесу в герметичные купола.

Из всех земель только на Славе существовал проницаемый купол, который позволял пересекать его, не нарушая пути миграции птиц и животных, отсекая только зараженных. Экспедиции, сформированные из жителей этого мира, ушедшие за завесу, назад уже не вернулись.

Повествование Нафани о мире, в котором мы оказались и откуда были родом, заняло достаточно много времени, так как не всё мы понимали с первого раза и, как могли, уточняли, да и многие слова были нам незнакомы. Все же разница в языке чувствовалась сильно.

У всей системы земель язык и письменность были общие, только у жителей каждой из них были какие-то свои особенности произношения, свой сленг. При этом каждая планета разработала свое начертание букв, свой шрифт, по которому можно было сразу узнать, на какой из земель учился человек. В нашем мире в период изоляции экспедиций после перехода, как нам кажется, сленги и шрифты выделились в самостоятельные языки.

Из рассказа Нафани стало понятно, почему люди на Земле, сильно отличающиеся друг от друга внешне, проживающие порой на разных континентах, по большей части имеют общую структуру языков.

Спохватившись, что мы так и не угостили хозяина этого дома и нашего рассказчика, мама предложила перекусить, перейти на кухню. В этот раз мы были мудрее и взяли еду с собой. Но Нафаня отказался от наших блюд, а отправил Егора с младшим домовенком, который еще не имеет своего имени, в садо-огород. Вернувшись с корзиной плодов, сын рассказал, как много интересного мы пропустили.

Младший домовенок познакомил Егора с садовиком, его звали Лесь. Это был высокий, очень тонкий в кости и внешне еще совсем молодой парень с зеленоватыми волосами и робкой улыбкой. Позже мы узнали, что волосы Леся, как у белого медведя, прозрачные, но полые внутри и собирают в свою структуру споры грибов, пыльцу цветов, микросемена почти всех видов растений садо-огорода. Весной они начинают прорастать, и шевелюра Леся становится почти зеленой, помогая таким образом переопылению растений, осенью становится желтой с красными вкраплениями, а зимой – абсолютно белой.

Сын удивлялся, почему малый народец так рад нам, ведь мы пришли без даров, ну не знали мы, что здесь так много жителей, которых не видно. И все же они были нам рады. Лесь показал удивительные свойства растений этого мира. Оказывается, наш «холодильник» – холодильник только до той поры, пока его не польешь, после полива он становится печкой, а в садо-огороде целый магазин с продуктами. Деревья вовсе не гибриды, как нам показалось вначале, просто их плоды находятся в разной стадии созревания. Егор показал в своей корзине дары нашего садо-огорода в разных стадиях спелости с одного дерева и куста, пока мы не придумали даже названия им, передать же местное название оказалось сложно, а запомнить и вовсе нереально.

Так вот, в зеленом виде плод дерева, напоминающий небольшой мячик, надо печь, и сын продемонстрировал процесс выпечки на принесенном из другой комнаты молодом, еще умещающемся в горшке цветке «холодильнике». Как нам рассказал Нафаня, эти цветы были обогревателями во время холодов, как камины. Использовать же «холодильник» в кухне мы не могли, там хранились пицца и бутерброды из дома. Полив принесенный «холодильник», при этом цветок из голубого стал красным, на ощупь оставаясь таким же теплым, коснувшись лепестка, Егор закинул плоды-мячики вовнутрь «печки». При этом, как рассказал Егору Лесь, цветок сам определяет готовность блюда и начинает переливаться с красного к голубому, а лепесток открывается, чтобы использовать цветок для повторной готовки, его опять надо полить.

Дальше уже Нафаня помог разобраться. На кухне были специальные приборы, которые приклеиваются при прикосновении к горячему плоду и достают его из цветка, но на воздухе через несколько секунд отлипают, времени хватает донести горячую булочку до тарелки. Запах от готовой «выпечки» был такой восхитительный, что даже если ты и сыт, вряд ли сможешь отказаться от хотя бы кусочка. В средней степени созревания плод этого дерева принимал форму горшочка и после готовки уже больше соответствовал по вкусу картофельному пюре, а на зрелой стадии был очень похож и по вкусу, и по внешнему виду на колбасу с ароматом копченостей, готовить его уже не требовалось. Так вот, почему мы любим вкус этих блюд, они нашему виду на подсознательном уровне напоминали о доме.

В волшебной корзинке Егора оказались еще и напитки. Это были плоды с кустарника, и опять они в разной стадии созревания были разные по вкусу и по консистенции. Сама форма плодов напоминала миниатюрный кувшинчик, закрытый цветной крышечкой. По цвету крышечки можно безошибочно определить содержащийся в нем напиток. Если плод незрелый, цвет крышечки зеленого цвета и содержит напиток, напоминающий нам лимонад, даже пузырьки имеются. По мере созревания крышечка становится розовой, и напиток становится кисломолочным, чем-то напоминающим сладкий кефир или «Снежок», после крышечка становится ярко-красной, и это уже в кувшинчике молочный коктейль, а в переспелом состоянии крышечка коричневого цвета и содержит алкогольный коктейль. К сожалению, аналогов у нас я не пробовала, но в нем отчетливо чувствуются фруктовые нотки и пузырьки, как у шампанского. Детям этого мира запрещено трогать плоды с темными крышечками, как сказал Нафаня, что чем темнее крышечка любого плода-кувшинчика, тем крепче напиток в нем. Я вспомнила, что в нашем саду видела как минимум пять разных кустов с кувшинчиками, в общем, экспериментировать можно долго, а это интересно и вкусно.

Так в опытно-теоретическом познании нового мира и знакомстве с его жителями прошел наш день. Мы так и не успели навести порядок в комнатах и решили возвращаться ночевать домой.

– Мам, а у нас там еще только обед, наверное! Как мы заснем? Весь биоритм себе собьем, – Егор, как всегда, проявил предусмотрительность, это в этом мире уже вечер, а у нас максимум три— четыре часа прошло. Положение спас Нафаня:

– Зачем вам уходить, давайте мы подготовим для вас комнаты?

Выражение наших лиц было комичным и выражало одну мысль: «А что, так можно было?!»

Быстро закивав головой, я попросила сделать нам такое одолжение, если это не сильно трудно. Нафаня заулыбался и дал указания тому маленькому безымянному домовенку, который все время разговора тихонько сидел в углу комнаты. И понеслось!

Через минуту со всех сторон, и откуда они только появлялись, стены же кругом, набежало домовых, наверное, десять-пятнадцать. Скорость перемещения была так высока, что я никак не могла сосчитать сколько же их.

– Оказывается, дом сильно перенаселен! – только и смогла сказать я.

Нафаня рассмеялся, видя растерянное выражение моего лица, и успокоил:

– Я же глава над домовыми, не беспокойтесь, в вашем доме живу только я да мой внучок. Да-а-а, давно мы не готовили дома для людей. Совсем навыки подрастеряли, вон сколько суеты. Ничего заранее не подготовили.

Он грустно покачал головой и с надеждой глянул на нас.

– Вам у нас нравится? Может, станете новыми хозяевами? Не зря, поди, не ошибся, назвав вас так сразу?

Мы переглянулись с родными и синхронно пожали плечами. Не приняли еще решение, слишком мало мы знали про этот мир, чтобы обещаниями раскидываться. Нафаня всё понял, но надежда появилась в его глазах, и он с гордостью повел знакомить нас с обновленными комнатами. Как они только успели? Ведь всего минут пятнадцать прошло, а дорога к нашим комнатам сияла чистой травкой ковра, стены выглядели как только что покрашенные, потолок давал ровный теплый золотистый свет.

«Эх, надо не забыть узнать у Нафани. как он включается!» – мимоходом подумала я.

Глава 3

Первая комната была для бабушки, домовята решили, что она устала больше всех. Ну как же мы и не заглянули бы к ней?!

Комната была великолепна. Стены спальни мягкого бледно— бирюзового цвета, украшенные узорами из переплетающихся лиан и веточек экзотических растений гармонично сочетались с хрустальными проемами трех окон и одной балконной двери. Растительный рисунок барельефов сходился к центру потолка и образовывал высоко висящую гроздь крупных шариков, чем-то напоминающую виноградную. Нафаня коснулся лепестка одной из лоз на стене, и люстра под потолком загорелась, заливая всё вокруг тёплым золотистым светом. Просторная, светлая и удивительно уютная комната не была заставлена мебелью, там были только необходимые вещи. Я с удивлением обнаружила готовую ко сну кровать, застеленную свежим, изумительной красоты бельём. И целые, без лохмотьев от истлевшей ткани, мягкие кресла и диванчик, между которыми располагался небольшой и очень воздушный столик. Вся обстановка была подобрана с большим вкусом и сверкала, как новая.

Нафаня указал на скрытую дверь в комнате, и я, конечно же, сунула туда свой не в меру любопытный нос. Это была туалетная зала, назвать ее ванной комнатой было бы неуважением. В ней были такие же, как в спальне, теплые наощупь светло-бирюзовые стены, которые переходили в короткий мягкий ежик ковра из золотой шелковистой травы. Одна из стен образовывала водную чашу, занимавшую большую часть ванной комнаты, в нее водопадом по стене сбегала хрустальная вода. Здесь же располагалась огромная пустая светлая и чистая гардеробная, видимо, у прежних хозяев было много нарядов.

Войдя в спальню, я пришла в полный восторг от увиденного.

– Как же вы это? – только и смогла вымолвить, на что Нафаня и домовые гордо заулыбались, наше искреннее изумление им льстило. Мы ведь точно помнили, что эта комната была захламлена не меньше остальных.

– Есть у нас свои секреты, позже, может быть, расскажу. – Нафаня раскусил мою любопытную натуру и решил сыграть на этом. – Ваши комнаты тоже готовы!

– Чудеса! Егор, пошли смотреть свои.

Мы с сыном наперегонки кинулись к своим комнатам и не разочаровались, комнаты были подобраны каждому по характеру и предпочтениям!!!

Так в бытовых открытиях и разведке местности незаметно прошла неделя пребывания нас в этом мире.

Спохватившись, что нам же на работу да и учебу никто не отменял, мы утром вернулись в мир Земли. Еле дождались конца рабочего дня, сложно владеть такой тайной и не поделиться ни с кем, но решили пока молчать. Вечером запаслись мороженым, сменной одеждой, купальниками и сбежали на Славу. Мы позволили себе вволю наплаваться и позагорать на нежном солнышке.

А вот ночь прошла неспокойно, нас разбудил шторм. Первый раз мы столкнулись с непогодой в этом мире. И это было, как сказал мой сын, «эпично!». Выйдя на хрустальную террасу, «хрусталем» решили называть материал, из которого состояли окна, мы наблюдали огромные черные волны, еще совсем недавно такого ласкового, спокойного и бирюзового моря. Ветер хлестал в прозрачные стены террасы столь неистово, что до нас долетали соленые капли, фильтры не справлялись с такой мощью, казалось, хрупкая преграда не выдержит этого натиска. Сын был в полном восторге и оставался на террасе, пока полностью не промок.

В эту ночь мне хотелось вернуться домой, в наш мир, спалось тревожно. Но мои домашние решили остаться, а к утру всё успокоилось, природа опять была свежа и безмятежна. В воздухе явственно чувствовался запах озона и моря. Нужно было проверить, всё ли накопленное уже нами имущество цело после столь бурной ночи, и мы всей семьей направились на пляж. В своих блужданиях по острову мы с Егором нашли домик, совсем как игрушечный, он был ближе всего к пляжу, у самой черты, где перламутровые шарики бисера пляжа переходят в изумрудную траву и белые плиты. Небольшой, уютный, с большой открытой террасой, он стал использоваться нами как пляжный. Вот в его сохранности и решили убедиться.

Спустившись к морю, первое, что бросилось в глаза, это деревянные обломки на белом бисере пляжа. Сначала решили, что это всё же разбило наше любимое пляжное укрытие, но оказалось всё гораздо хуже и трагичнее.

На пляже среди обломков увидели лежащего на спине старика, его голова была в крови, а ноги касались воды. Подбежав, оттащили его подальше на сухое место, и Егор сбегал за Лесем в надежде, что тот знает, какую травку можно приложить, чтобы остановить кровь. Использовать медицинские препараты нашего мира на местных жителях, незнакомых с нашими лекарствами, побоялись, а бежать за бинтами и зеленкой в наш мир я посчитала нерациональным. Лесь подтвердил мою догадку и принес довольно много разных травок и лиан.

Оставив со стариком маму и Леся, мы с сыном пошли на дальнейшие поиски. Рассматривая обломки, я небольшой специалист, но показалось, что это большой деревянный корабль, значит, должны быть еще люди. И не ошиблась, пройдя еще немного, нашли мальчика и молодую девушку, которая, видимо, пыталась его спасти и тянула за собой от воды до последнего.

Подхватив девушку, Егор кивнул на ребенка: «Мам, справишься?». Кивнув, я наклонилась и подняла легкое тельце мальчика. Отнеся подальше от воды пострадавших, занялись их реанимацией. Отреагировав на мощный плеск со стороны моря, я подняла голову в надежде увидеть еще спасшихся. И вот тут испугалась по-настоящему, как завороженная смотрела на картину, развернувшуюся перед моими глазами.

Ровная гладь моря буквально вскипела от количества громадных рыбьих хвостов, только это была не рыба. Эти страшные существа одновременно напоминали акул, людей и рыб. Вот такой симбиоз, когда верхняя часть тела и голова этих существ – человеческие, рыбий хвост и акулья пасть. Они быстро перемещались в останках корабля и, насколько я могла видеть со своего места, собирали, утаскивали с собой тела погибших и части разбитого корабля. Видя мою напряженно застывшую фигуру, Егор повернулся в сторону моря и вздрогнул.

– Мам, они их забирают в море, тела?! – буквально просипел сын.