Кармен. История о трудном пути к счастью и любви
Мила Михайловна Стояновская
Эта история о девушке, воспитаннице детского дома, которая очень хочет иметь семью и родных. Она мечтает о взаимной любви. Только настойчивость и трудолюбие помогает ей справиться с разочарованиями и стать звездой.
Кармен
История о трудном пути к счастью и любви
Мила Михайловна Стояновская
© Мила Михайловна Стояновская, 2024
ISBN 978-5-0064-6883-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ГЛАВА 1
Жизнь Лизы Кондрашовой не сложилась сразу, можно сказать с первых пелёнок. Дом малютки, потом детский дом, где полно таких же детей, как она. И все они мечтают найти своих родителей, все понимают, что их обделила судьба с самого рождения. Она отобрала у них очень важную составляющую: лишила родительской любви. Сколько разных, прямо-таки ошеломительных историй придумывали они, воспитанники детского дома, про своих родителей. И известными-то они были, и талантливыми, и любящими, но судьба-злодейка в одночасье всё изломала. Погибли родители в автокатастрофе, в авиакатастрофе, во время экспедиции в горах или ледниках, сорвавшись в расщелину, пропали в экспедициях, утонули в море и так далее, и так далее.
Детская фантазия в этом случае была безграничной, предлагая всё новые сюжеты из жизни «дорогих родителей», вычитанные из затрёпанных книг детдомовской библиотеки.
Лиза тоже мечтала, что когда-нибудь и её найдут родители или хотя бы один из них. Повзрослев, она постепенно перестала мечтать об этом. Как-то раз они с лучшей подругой Ленкой проникли в кабинет директора, где в шкафу хранились документы воспитанников. Лиза нашла папку со своим делом. Тогда она чуть не потеряла сознание от волнения за возможность прикоснуться к истории своего появления на свет. Она вначале часто вспоминала это разочарование, надеясь, что всё-таки то, что было там написано – это неправда и всё ей просто приснилось. Ведь у каждого человека есть мама и папа, по-другому дети просто не рождаются. Дело было осенней ночью, когда нянечка мирно спала в коридоре, сидя за столом. Вооружившись крошечным фонариком, девочки на цыпочках прошли мимо нянечки и направились к заветной двери в кабинет, у которой по чистой случайности именно сегодня сломался замок.
Дрожащими, внезапно вспотевшими руками Лиза взяла тонкую белую папку с обыкновенными тряпочными ленточками. Сердце билось, как сумасшедшее и, казалось, оно готово выскочить из груди.
– Ну, чего ты? – шипела Ленка, – Что замерла, как контуженная? Быстрее давай! Ну, чего там?
Лиза открыла папку. В ней лежало всего несколько листочков. На одном из них было написано, что в дом малютки поступила девочка, подкидыш, найденная на крыльце приёмного покоя. Имя ей дали в этом же доме и фамилию тоже: Елизавета Александровна Кондрашова. Там ещё были выписки о прививках и о здоровье. И больше ничего…
Лиза потом сильно плакала.
– Как же мои родители меня теперь найдут? Мне же имя другое дали… А они меня наверное совсем иначе называли… Как же теперь?
Оставалась, правда, маленькая надежда, что её могут найти по внешности. Была она смуглая, с тёмными, крупными завитками волос, с большими карими глазами и прямым греческим носом. Внешность яркая, цыганистая или греческая и не разберёшь. И ещё на левой её щеке была яркая маленькая родинка. Она была ещё с рождения. А ведь это примета!
Но шло время, а Лизу никто не искал. Так и прожила она в детском доме до семнадцати лет. После окончания средней школы Лиза получила аттестат с одними пятёрками и ордер на комнату в общежитии хлебокомбината. Комнатка оказалась маленькая, всего двенадцать метров, но зато своя. Это же первая её собственная жилплощадь! Общая кухня располагалась в конце коридора здесь же на этаже. Немного дальше были санузел и душевая. И хотя в общежитии часто отключали горячую воду, а в кухне воровали чайники и сковородки вместе с едой, Лизе всё нравилось. Она, как первопроходец, познавала самостоятельную жизнь, без воспитателей и школьных наставников. Весь июль она тщательно готовилась к поступлению в педагогический институт. Стать учителем русского языка и литературы Лиза мечтала с пятого класса, когда к ним пришла новая учительница Мария Яковлевна Горшенёва. Ах, как же она вела уроки! Сколько всего знала о жизни писателей.
«А как мы ждали, когда наша Мария Яковлевна возьмёт в руки гитару и негромко запоёт нам какой-нибудь романс. Иногда мы пели все вместе, всем классом, а Мария Яковлевна только повторяла: «Тише, тише, душевнее, это же романс…». Мы ей все в рот смотрели, уроки пролетали, как увлекательный фильм, молниеносно. Вот бы стать таким же учителем, как она!» – мечтала Лиза.
Она поступила в институт и даже набрала баллов больше, чем требовалось для зачисления на дневное обучение. Ей сразу же назначили стипендию, целых сорок восемь рублей! И всё-таки денег катастрофически не хватало, ведь у неё не было ничего в её четырёх стенах. Только матрас, лежащий на полу с тонкой ватной подушкой и, ещё более тоненькое, байковое одеяльце, да два старых табурета. Из одежды и того меньше, а впереди уже маячила зима. Лиза призадумалась и стала искать работу. И нашла работу уборщицы подъездов. Это очень устроило её, так как убирать в них она могла в удобное для неё время: ночью или рано утром перед занятиями в институте. Жить стало значительно легче.
Училась Лиза увлечённо, с удовольствием. Всё у неё ладилось. В группе, хотя она ни с кем не сошлась близко, со всеми поддерживала дружеские отношения. Подругой её по-прежнему была Ленка, жившая теперь в другом общежитии, в такой же крошечной комнатке. Ленка работала на маслозаводе тоже уборщицей, потаскивала оттуда помаленьку молоко и масло и на жизнь особо не ворчала. Потом она познакомилась с водителем, развозящим продукцию маслозавода по магазинам области, и быстро вышла за него замуж, переехав жить к нему. У Лизы тоже дела шли неплохо. К Новому году она купила одноместную кровать с деревянными спинками и панцирной сеткой, тумбочку для белья и посуды с двумя дверцами и полированной столешницей. А чуть позже небольшой стол для занятий занял в её комнатке место у окна. Теперь не надо было писать на табурете, стоя перед ним на коленях по нескольку часов. Лиза была почти счастлива. Жизнь потихоньку налаживалась.
В личном плане было немного сложней. Она никуда не ходила, ни на танцы, ни в кино, ведя строгую экономию. Да и времени не хватало на все эти развлечения. И вот однажды…
Лиза мыла полы в одном из подъездов. Она уже заканчивала уборку, как вдруг внизу, на первом этаже хлопнула входная дверь. В то время в подъезды, не знавшие ничего о домофонах, мог войти любой желающий. У Лизы душа сжалась в комочек.
«Ой, кто там? Хоть бы уж кто-нибудь нормальный… В три часа ночи? Нормальные спят давно. Хоть бы не дошёл до меня, пусть он живёт этажом ниже, ну пожалуйста! Нет, сюда топает и, похоже, пьяный. Вон как его о перила мотает. Ну, это легче, отобьюсь…» – подумала она, поправив платок на голове, чтобы прикрыл глаза по самые брови, и вцепилась в швабру обеими руками.
По ступенькам на четвёртый этаж поднимался парень, с совершенно закрытыми глазами. Он хватался рукой за перила лестницы, иногда промахивался и ударялся о них плечом, заставляя их вибрировать и слегка грохотать. Парень уже проходил мимо замершей у стены Лизы, но, не удержав равновесия, налетел на ведро с грязной водой. Ведро опрокинулось, и вода полилась на его светло-серые брюки и лаковые чёрные туфли.
– Б****! – выругался он и открыл глаза, – Что Вы тут вёдра расставили, пройти негде!
Он удручённо посмотрел на свои залитые грязной водой брюки, тяжело вздохнул и, цыкнув сквозь зубы, поднял взгляд на Лизу.
– Мамаша! Ой, девушка, а Вы что здесь делаете? – еле ворочая языком, удивлённо спросил он, – Сейчас ночь. Почему Вы здесь одна?
Лиза боялась пошевелиться и растерянно смотрела на ноги парня.
«А вдруг он теперь жалобу в домоуправление напишет? Платить заставят, да и уволить могут», – бились в её голове невесёлые мысли.
Парень неожиданно странно улыбнулся.
– О! Как блюдцами сверкает! Ты боишься меня, что ли? Не бойся. Я домой спать иду, – мирно сказал он и потопал дальше.
Лиза так и не проронила ни слова, пока за ним на четвёртом этаже не закрылась дверь.
Прошло несколько дней. Лиза, ждавшая всё это время выволочки в домоуправлении, постепенно успокоилась и всё реже вспоминала то происшествие ночью. Этот подъезд она мыла теперь по утрам до занятий в институте. И неожиданно опять столкнулась в подъезде с этим парнем. Она только закончила мыть самую нижнюю площадку и увидела его, сбегающего вниз по ступеням лестницы с верхнего этажа.
– Привет! Опять Вы? Ночная фея с вёдрами грязной воды, которая обливает ей припозднившихся весёлых бродяг. Ну, здрасте! – дурашливо раскланялся он перед смутившейся девушкой.
Лиза стояла, опустив глаза. Она еле выдавила из себя тихое «здрасте», надеясь на то, что парень теперь уйдёт. Но он не спешил. Облокотившись на перила, парень встал, и вальяжно скрестил ноги.
– А я уж думал, что Вы мне приснились, – сказал он, бесцеремонно оглядывая Лизу с головы до ног, – как хорошо, что это был не сон.
– Что, «хорошо»? – автоматически спросила Лиза, вспоминая залитые грязью брюки.
– Хорошо, что ты настоящая. Не во сне… Может, познакомимся? Меня Вовкой зовут, а тебя? – парень резко перешёл на «ты».
– Лиза, – ответила девушка, бросив на парня стеснительный взгляд.
– Хорошее имя, – похвалил он, – слушай, красавица, я на работу спешу. А пообщаться с тобой очень хочу. Короче, вечером в семь я тебя жду у кинотеатра «Салют». Придёшь?
«Боже мой! Он меня красавицей назвал! Так меня ещё никто не называл… – запрыгало от радостного удивления сердце девушки, – да и сам вроде ничего, не сердится совсем за брюки,.. Что делать?» – растерялась Лиза.
– Ну, ты чего застыла? Придёшь или нет? Придёшь, – повторил утвердительно он и, махнув ей рукой, добавил, – до вечера. Так я тебя жду ровно в семь! – выбежал Вовка из подъезда.
Весь день Лиза думала о предстоящем свидании. Душа её, то замирала от радости, что её (наконец-то!) кто-то заметил, то начинала грустить от того, что всё это могло ей показаться и только.
«Да и в чём я пойду? – с отчаянием думала она, – Куртка вся выцвела и рукава уже коротковаты стали, а ботинки и вовсе с облупленными носами, крем уже не может скрыть их „старость“. И с чего это я с незнакомым парнем сразу пойду в кино?»
Промучившись от сомнений до вечера, Лиза решила никуда не ходить и вместо кино отправилась мыть очередной подъезд.
Вовка подкараулил её ночью, когда она, спеша мыла их подъезд. Дверь квартиры открылась неожиданно и резко, едва опять не опрокинув злополучное ведро. Лиза ойкнула и отпрянула от двери.
– Вот, значит, когда девушки- обманщицы полы моют. А почему не днём? – сурово сдвинул он брови.
Лиза стояла, потупившись, как провинившаяся школьница. Она молчала и немного робела.