Эра счастья

– Если ты пришел за информацией, тебе долго придется ее ждать, – и в этот момент Волк увидел в глубине зрачков своего собеседника молодого Мишу, замученного до полусмерти, но не сказавшего ни слова, – а если пришел с информацией, я продолжаю слушать тебя.

Повисла пауза, в которой Волк одновременно и досматривал тяжелые картины пыток бывшего военнопленного, а ныне своего собеседника, и раздумывал, как и что именно нужно рассказать, чтобы действительно уберечь людей от надвигающейся угрозы.

Переключившись с размышлений о себе и о том, что необходимо сказать, на опыт другого человека, на его путь и его испытания, Волк смог сформулировать то, что было у него внутри.

И он рассказал о своем сталкерском прошлом, о том, как впервые встретился с Велигором, как долгое время работал с ним. А также о том, как преобразила Зона этого человека, о его нынешних планах. Последнее он постарался изложить в высшей степени точно, во всех деталях, которые узнал из первых рук.

Михаил Александрович слушал, не перебивая, не задавая вопросов. По его лицу нельзя было точно определить, что он думает или чувствует. И только дав Волку полную возможность высказаться от начала и до конца, немного помолчав, он спросил:

– Какова твоя роль во всем этом? Почему Велигор был с тобой откровенен? Как Зона изменила тебя самого?

Волк метнул взгляд на собеседника и понял, что от него не удастся скрыть свою силу:

– Велигор знает, что не только у него есть власть над людьми, но и у меня. Мы оба способны подчинять и вести за собой. Я мог бы польстить себе и сказать, что мы разные, но разного в нас гораздо меньше, чем похожего. Думаю, что все слова, сказанные им для меня, должны были подтолкнуть меня к борьбе. Его цели против моих целей. Его смыслы против моих. И так далее. Но этого не случилось…

– Погоди… Что еще за власть, о чем ты говоришь? Как можно подчинить себе человека? – недоверчиво произнес Михаил Александрович.

– Как тебе объяснить… – Волк задумался.

– А ты не объясняй, – предложил выжидательно-испытующий взгляд. – Покажи.

Волку понравилось это решение, так как эффективность его была максимальна и при этом не было нужды затрачивать массу времени и слов. Он отпустил часть своего сознания и дал волю своей силе.

То, что почувствовал Михаил Александрович в следующую секунду, он не смог бы описать никому и никогда по двум причинам. Во-первых, у него не хватило бы слов и образов, чтобы выразить свое состояние, во-вторых, он не посмел бы признаться в том, что почувствовал в эти секунды. А почувствовал он животный страх и желание преклонить голову перед существом, находившимся перед ним. Где-то в животе собралась вся его жизнь и устремилась струйкой в сторону Волка. По спине бежал холодок, готовый в любую секунду подстегнуть его к действию. И если в нем самом и осталось хоть что-то живое, так это были инстинкты.

Уже через минуту Волк прекратил «показательное выступление» и с ожиданием воззрился на военного, который медленно возвращался из первобытного мироощущения в себя сегодняшнего. В себя, который может сам управлять своими эмоциями, разумом, волей. В себя, прошедшего ад войны и болото перемирия. В себя, который был и бессловесным подчиненным, и большим начальником, который думал, что знает о власти все и со всех сторон. Но возвращающееся сознание говорило ему, что только сейчас он по-настоящему, на собственной шкуре узнал, что такое власть. Та самая власть, которая подчиняет тебя буквально до мозга костей и по отношению к которой у тебя нет выбора, подчиниться или нет.

– Я продолжу, – удовлетворенно предложил Волк потрясенному военному. – Вот такая власть дана и мне, и ему. Если бы я мог показать тебе собственные ощущения, те, которые рождаются в этот момент с моей стороны, – он оскалился, – ты бы был впечатлен еще больше. Там открывается такое состояние, которое захватывает не меньше, чем то, что ты сейчас испытал. И чем больше находишься в нем, тем больше жаждешь еще и еще.

Михаил Александрович отрицательно покачал головой в знак того, что с него достаточно экспериментов, и впервые отвел взгляд от глаз Волка, признаваясь себе самому, что не хотел бы почувствовать это еще хотя бы раз.

– Я долго присматривался к этому дару Зоны и увидел то, чего не увидел Велигор. Такая власть – не только благословение, но и проклятие. Он, получив ее, наслаждался, применял и совершенствовал ее. Власть – это его воздух и его смысл. Он сочинил себе цели и уверенно двигался к ним. Но можно сколько угодно пребывать в иллюзиях, что твои цели – самые благие и правильные из всех, и заставлять людей достигать их. Но если ты идешь по трупам, по боли, по разоренным душам, ты никогда не насытишься. Чем больше он властвует, тем сильнее хочет еще больше власти. Он никогда не остановится, но и никогда не придет туда, куда собирался прийти. Это бессмысленный бег, погоня за своим же хвостом. Это тот же наркотик, делая выбор в пользу которого ты каждый раз все больше подсаживаешься на него и зависишь от него. Тебе кажется, что все в порядке, что все прекрасно, но окружающим видны все ужасы твоего преобразования, тупиковость твоих цикличных, одинаковых по сути решений. Я знаю это, потому что прошел весь этот путь внутри себя самого. Это главное, что различает нас с Велигором. Не потенциал силы, не цвет цели… Просто я понял, что у этого пути нет счастливого финала.

Волк задумался, проживая разные жизни и присутствуя там, где никогда не был. Одновременно он был сталкером, шагающим с богатырем-другом за очередным хабаром, и диким волком, выслеживающим добычу, и незримым наблюдателем за пытками неопытного бойца Михаила и душевными мучениями оставленной им у КПП института Киры… Те миры, в которых он одновременно находился, сами говорили за него именно то и именно так, как нужно было в данный момент именно с этим собеседником:

– Я знаю, что слова Велигора были приглашением в его игру, новую захватывающую игру, в которую одному играть слегка скучновато. Если бы я вступил в эту борьбу, ничего хорошего бы из этого не получилось. Потому что так мы были бы в вечном противостоянии под названием «чья власть сильнее». В этой игре погибло бы много судеб. Не только людских, но и целых городов, а может быть, рас, а может, вероисповеданий. Не знаю, куда нас завели бы эти игры со страстью. На каждый его силовой выпад я бы отвечал еще большим, в ответ он находил бы еще более сильное решение, и так до бесконечности. Но я придумал, как разорвать и этот круг. Для этого мне не нужно в него вступать и начинать там вращаться. Связь противостояния, которая заложена между нами, создает такой потенциал энергии, что вокруг нас со временем закрутился бы весь мир. Но разорвать эту связь можно в любой момент. В том числе до начала этого противостояния… В моей жизни было много боев и славных побед на самых разных поприщах. Они научили меня, что не каждая война – моя. Я скажу больше: чем сильнее цепляет причина войны, тем в большей степени вероятно, что в нее ввязываться нельзя. Эту борьбу можно и нужно вести только внутри самого себя: со своими страстями и немощами, истощая и те и другие, истребляя их, а не тех, кто вокруг тебя. Только так ты сможешь добиться истинного мира, покоя, счастья… Если это, конечно, и есть твоя настоящая цель. А цель Велигора – власть. Он хочет властвовать над всем, не признавая выше себя никого. Но упускает главное: он добровольно подчинился страсти и будет ее рабом до конца своих дней. Поэтому Велигор никогда не достигнет цели. Невозможно быть одновременно господином и рабом.

Во время этой речи у Михаила Александровича тоже пронеслось очень много картин и мыслей перед глазами. Во-первых, он не ошибся: его собеседник действительно оказался человеком незаурядным, и чем больше он о нем узнавал, тем больше ему хотелось знать. Во-вторых, его слова были настолько глубокими и мудрыми, что Михаил Александрович испытывал восхищение и уважение, а это случалось с ним крайне редко. В-третьих, информация, которую сообщал ему собеседник, была ценной, так как вскрывала причины действий противника, который в этой беседе обрел реальные черты. Все это доставляло военному интеллектуальное и моральное удовольствие, хотя любого другого человека, узнавшего о нечеловеческих способностях противника, это, скорее всего, только напугало бы. Но, несмотря на самые разные мысли и чувства, он не терял нити повествования, успевал прорабатывать разные стороны происходящего. И у него оставалось еще много вопросов:

– Почему ты считаешь, что нам удастся отстоять Виноградное, если лучший военачальник, по мнению Велигора, то есть ты, отказался принять эту роль?

– Потому что это именно тот сценарий, который, с его точки зрения, является самым слабым. Плох тот командир, который не рассматривает все варианты. Еще хуже тот, кто недооценивает своего противника. Конечно, он силен, но он слишком пренебрежительно относится к другим. Гордыня правит им и подпитывает тем самым его властность. Глупее этого ничего нет. Поэтому у тебя есть все шансы.

– Резонно, – согласился с его словами Михаил Александрович. – Какова твоя оценка меня как противника Велигора?

– Я знаю, что ты достойный воин. Это твой путь, твоя миссия, твоя жизнь. Я также знаю, что ты сделаешь все от тебя зависящее. Все обстоятельства я тебе изложил, и ты сможешь правильно подготовиться и решить и эти задачи тоже. Кроме того, ты настоящий полководец, а я – волк-одиночка, которому по природе не дано носить на себе груз ответственности за других. А ты другой. Ты сможешь.

– Какую роль ты отводишь себе?

– В данный момент – максимальная помощь тебе, а дальше – неважно. Там будут другие задачи. И я решу их сам.

– Чем именно ты можешь помочь? Не поверю, что ты не продумывал стратегию борьбы.

– Неважно, о чем я думал, но стратегию разрабатывать будешь ты. И реализовывать – тоже ты. Если потребуется, я помогу выследить и нейтрализовать лидеров среднего звена. Таким образом ты пошатнешь армейскую дисциплину в сообществе Велигора. А без этого он не сможет действовать так эффективно, как планировал.

– Какие слабые стороны ты можешь отметить у Велигора, кроме его стремления к абсолютной власти?

– Думаю, все его слабости слишком мелкие для самой главной его страсти. Подчинив себя одной цели, он сам искоренил все прочие детали своего характера, а недостатки превратил в силу.

– Что еще я должен знать в преддверии главной схватки, к которой готовится Велигор?

– Как военный командир, ты должен проверить своих людей и лично участвовать во всех проводимых операциях. И душой, и сердцем, и умом. И стратегия, и тактика – все должно быть продолжением тебя самого. Что же касается нашего разговора, безопаснее будет, если он полностью останется только между нами. Незачем пугать других богоподобностью неприятеля… У тебя есть еще вопросы? Время, которое я просил у тебя, уже истекло.

– Можно ли как-то избежать влияния той власти, которую ты мне показал?

– К сожалению, не знаю. Я нахожусь по другую сторону этого процесса и борюсь совсем с другими ее проявлениями. Как быть тебе – должен искать и решать только ты сам.

– Как я могу найти тебя, если понадобишься?

– Я сам появлюсь, если такая необходимость действительно будет.

Михаил Александрович развел руками, показывая, что если уж так, то какие могут быть вопросы:

– Ну, хорошо. Скажи хоть, как тебя зовут, нежданный гость. Ты тронул меня своими словами, мыслями и способностями, и я хотел бы запомнить тебя по имени…

Волк на секунду замешкался, но, приняв решение, хотел быть честным и в этом:

– Я никому не говорил, но ты запомни. Мой отец назвал меня при рождении Вахтанг. А мама называла меня Ашан. В моем роду верили, что у каждого человека есть тайное имя, которое дает ему силу. Знать это имя положено было только самым близким людям. Не знаю, верить ли в это, потому что я раскрыл свое имя для всех в своем нынешнем прозвище – Волк. Я к этому имени привык сам и приучил людей. Это имя вызывает у них уважение, а мне дает повод думать, что не зря живу. Выходит, мои родители были удивительно правы, выбирая имя для меня[8 - Оба имени, и Вахтанг, и Ашан, в переводе означают «волк». Вахтанг – с грузинского, а Ашан – с древнемонгольского.].

Наумов благодарно кивнул, протянул ему руку и коротко представился:

– Михаил.

Волк, еще раз встретившись взглядом с военным, пожал его руку и скрылся в темноте.

***

Несмотря на то, что была проведена потрясающая по масштабам и беспрецедентная по содержанию итоговая конференция о счастье, работа в НИИУ во всех направлениях продолжала кипеть. К сожалению, государственная задача не была исполнена институтом в срок: он не предоставил четкие заключения и рекомендации о найденном «счастье». На специальном заседании Советник президента нехотя продлил срок исследований, не забыв указать на излишнее теоретизирование вместо конкретных практических решений.

Сотрудники эмоционально и глубоко обсуждали наиболее яркие и неоднозначные открытия, задавали друг другу массу провокационных и каверзных вопросов и снова расходились, чтобы искать на них ответы.

В лаборатории №12 сегодня, с точки зрения Киры, проходил самый интересный за многие дни эксперимент. Специалисты по квантовой психологии работали целой научной группой с одним из сталкеров, подвергшимся воздействию объекта «Эс Икс».

Поскольку сама Кира была не сильна в этом направлении психологии, а, можно сказать, только знакомилась с ним и его методами, она попросила руководителя группы, Ирину Александровну, по мере возможности комментировать все, что происходит в этот момент в лаборатории.

Вопрос, поставленный группой Ирины Александровны во всеуслышание на конференции, активно прорабатывался ими в этот самый момент. Можно ли трансформировать состояние сталкера и фактически освободиться от воздействия объекта «Эс Икс»?

В центре, в удобном кресле расположился сталкер, который уже не в первый раз погружал свое внимание внутрь себя. Глаза его были закрыты, на губах играла добродушная улыбка. Вокруг него на разных расстояниях сидели или лежали опытные специалисты, много лет практикующие этот метод.