Фею не драконить!

– Зараза, милая, не могу. Я человек, хотя и по непонятным причинам обзавелась обликом и аурой феи. А разрывать пространство могут только истинные феи. Настоящие. Понимаешь? И тут не поможет ни пустынный пляж, ни море.

– Канесна. А сделяй так, позялуста, – попросила нечисть и изобразила лапками, будто распахивает две маленькие дверцы в воздухе.

Я усмехнулась и повторила за ней.

– Неть, не так. Смотли! – Она продемонстрировала мне хитро переплетенные пальчики, а потом снова обеими ладошками «распахнула» что-то.

Я под ее руководством сложила пальцы и повторила жест.

– Посьти полутилася. Тють-тють более ле?зко! Там маленькое окосько как будьта, быстло отклой ставеньки, позялуста.

Я с улыбкой исполнила «открывание ставень» и чуть не взвизгнула, когда на месте, где мои ладони распахнули нечто-то невидимое, открылся пространственный карман.

– О! Тюдесна! – Зараза тут же подскочила к нему, заглянула туда одним глазом, потом засунула правую лапку и пошебуршала, пытаясь что-то схватить. – Оть! Полутилася!

Радостно дернув, она отскочила от пространственного разрыва и вытащила ветку, с четырьмя оранжевыми спелыми плодами неизвестного мне фрукта.

– Что это?

Пригнувшись, я тоже заглянула в то место, куда неожиданно для себя открыла проход. Там расстилался зеленый сад. О том, что мне внезапно удалось совершить то, чего я не могу по определению из-за расовых особенностей, я решила подумать чуть позднее.

– Вкусьнятина. Пелика?льни. Будись? – Горгулья уже сорвала один плод и с аппетитом откусила от него. Брызнул сок, а нечисть заурчала от удовольствия.

– Пеликальни? Так это они? Но они же не растут на людских землях.

– Дя. Мы тють-тють оглабили усастых ельфов. Они зядные и не плодають пеликальни. А мы сейтяс скусаем и станемь класивые-класивые! Музь нас увидить и умлет от востольга. Тока плавильный музь, не етот, – кивнула она в сторону записки от Эдгара.

Пеликальни, значит… Я о них только читала. Эльфы действительно не продают эти фрукты никому. Но не из-за того, что жадничают, как предположила Зараза. Растут эти плодовые деревья только на эльфийских территориях. Обладают исключительными омолаживающими и оздоровительными свойствами. И остаются свежими и съедобными менее получаса после того, как их сняли с дерева. Потом начинают невыносимо вонять и расползаются, превращаясь в гниль.

Вот такой странный эффект. Свежесобранные – дивные, волшебные и полезные. Чуть помедлишь – и все.

Так что мы с нечистью не стали медлить. Я сорвала с ветки плод себе, вгрызлась в него и прижмурилась от удовольствия. Невероятный вкус! Пока мы ели, прореха в пространстве затянулась.

– Зюй быстлее, мало влемени осталося, – принюхавшись, поторопила меня Зараза и, выплюнув косточку, быстро принялась поедать второй пеликальни.

Ага, значит, она в курсе. Но решила эльфов обозвать жадинами просто из маленькой вредности. И я поспешила съесть и второй фрукт. Было бы страшно обидно лишиться редчайшего лакомства из-за того, что я медленно жую. В бездну приличия, умоюсь потом.

Мы прикончили неожиданную добычу, и только я собралась спросить, что это такое сейчас произошло, как получила пояснения. Сначала горгулья погладила сытое пузико, а потом сказала:

– Воть. Ты мозесь. Мы зе феитьки. Ты у меня настоясяя, плосто не утилась иссе. И ты все умеесь. А после пеликальни все иссе быстлее освоись. Будись не тойка класивая, здоловенькая, но и умненькая.

– Как такое возможно? – тихо спросила я. – Я ведь родилась человеком.

– Ой, ну подумаесь! Плосто иногда феями не лоздаються. Тиво такова? Идем спать. А этот злыдень пусть подумаеть о своемь поведении! – Она повернулась и, точно как большая кошка, сделала вид, будто закапывает задними лапами вестники от Эдгара. – Ись, удумаль! На феютьку лугаться! О! Сейтяс!

Она выпорхнула в окно кухни, вернулась через минуту с запиской, которую успела написать в спальне.

– Отплавь ему!

Я прочитала, хмыкнула, да и отправила.

Зараза мстительно написала:

«Вспомни имя жены и назови свое. А то мы, феечки, такие трепетные и нежные, что не помним всяких блудных мужей!»

Через минуту прилетел ответный вестник. Я развернулась и расхохоталась в голос.

«Зараза розовая!» – в сердцах выругался отчаявшийся дракон.

– Ух ти! Миня уже вспомниль! А мы ведь дазе не знакомы. Воть умею я воспитывать длаконов. Нитиво. Сколо и тебя вспомьнит, не ластлаивайся.

Я не стала разубеждать наивную нечисть. Просто пошла чистить зубы и ложиться спать. Ну, Эдгар! Припомню я тебе «заразу розовую».

Глава 4

Я уже даже улеглась в постель, но потом вспомнила кое о чем. Опять сползла с кровати под недовольное ворчание задремавшей уже Заразы. Накинув халат, я высунулась в окошко, выходящее на улицу и крыльцо.

Увидеть орков, если они сами этого не желают, невозможно. Но они ведь меня караулят, значит, где-то в кустах или в тени дома притаился один из следопытов.

Я попыталась взглядом отыскать сама, разумеется, не преуспела и тогда негромко окликнула:

– Эй! Есть кто? Кто сегодня дежурит?

– Есть, вождь! – Чуть ли не на моих глазах из ниоткуда материализовался, но на самом деле просто выскользнул из густой тени один из моих зеленокожих подопечных.

– Не вижу лица, это кто? – прищурилась я.

– Базето?г, вождь.

– Добрый вечер, Базетог. Нет ли известий о риате Ланце? Не возвращался?

– Нет, вождь. Не возвращался.

– Хм-м. И никаких других новостей?

– Мать его прилетала. Но ты, вождь, сама знаешь. Она у тебя гостила.

– А его отец или брат?

– Нет. Не появлялись.

– Ясно. У вас все нормально? Я закрутилась совсем, а вы тоже что-то притихли и пропали.

– Ты занята, вождь, – усмехнулся орк. – Город гудит. Про дракона все узнали. Твоя репутация, вождь, взлетела до небес. Фея, окрутившая дракона… Такого еще не бывало на людской памяти.

У меня вырвался смешок. Да уж. Еще кто кого окрутил и заморочил. И тут я осознала фразу.

– На людской памяти? – повторила я ее. – А на памяти других народов?