Танкист. Победитель драконов

– Странный сон, – пробормотал себе под нос, поднимаясь на ноги и на всякий случай цепляясь покрепче, куда положено по уставу.

Именно что по уставу, я даже мог назвать номер статьи, это дело регламентирующей.

– Ещё одной странностью больше, – прокомментировал невесть откуда появившиеся знания.

Да и боль, как, впрочем, и сотрясение корпуса, в результате которого она появилась, тоже вызывали опасение. Ни в одном из моих ночных кошмаров танк не трясло и отдачи от орудия и боли не было. Разве что соляркой и стиральным порошком воняло (но ничего, кроме неприятных запахов). А вот страх был. Непреодолимый, всепоглощающий ужас, заставляющий просыпаться в холодном поту. Тут же, наоборот, имелось всё, кроме страха. Нет, соляркой, конечно, не воняло. Откуда на борту космического корабля соляра? Не дизель в конце концов из какого-нибудь стимпанка. Но свои специфические запахи присутствовали.

– Знать бы ещё, чем тут так пахнет? – проворчал я, принюхиваясь. – Никогда раньше такого не ощущал. Но точно не стиральный порошок. А ещё никогда бы не подумал, что, находясь в космосе, стану обращать внимание на такую ерунду, как запахи.

Немедленно откуда-то из глубины сознания появилась информация, что в искусственной атмосфере корабля посторонних запахов, то есть вообще никаких, быть не должно. Но, по всей видимости, артефакт, отвечающий за очистку атмосферы, лишился подпитки от реактора. То ли оборвало магопровод, как и с бортовой линией орудий, главным оператором которой вроде как являлся Максилиор, то ли просто отключили подачу энергии от всех второстепенных систем.

У этого артефакта, разумеется, есть внутренний кристалл немалой ёмкости, с запасом энергии на которой он может работать довольно продолжительное время, однако, лишившись подпитки от реактора, он входит в аварийный режим и ориентируется только на поглощение из корабельной атмосферы излишков углекислого газа и выделение из него кислорода. Ну а экипаж как-нибудь потерпит. Лучше быть живым и морщить нос от неприятных запахов, чем мёртвым в чистейшей до полной стерильности атмосфере.

Я решил не обращать внимания на странности, вызванные явно поехавшей куда-то не туда крышей, и принимать всё как есть. В ночных кошмарах и не такое может случиться. И вообще, для начала лучше осмотреться.

– Если я тут числюсь главным оператором бортовых орудий или как-то так, – начал рассуждать вслух, – то, следовательно, логично предположить, что это помещение – орудийная рубка. Но где тогда все приборы?

Новая память тут же услужливо подсказала, что все приборы, а вернее магические амулеты и артефакты, на месте. Вон те каменные (каменные!!!) плиты, отполированные до зеркального блеска, не что иное, как мониторы, а вот эти кристаллы – датчики и индикаторы.

– И как всем этим пользоваться? – уже почти привычно спросил у своей шизофрении.

Однако та на этот раз подвела. Не то чтобы она отказывалась сотрудничать, нет, просто не могла ответить. Показать – запросто, а рассказать – никак. Но чтобы показать, нужно было видеть. Видеть магию! А я её ни фига не видел.

По этому поводу в новой памяти информация была весьма скудной. Полное магическое истощение – явление крайне редкое само по себе (куда раньше просто сознание потеряешь), а уж выживших после него оставалось вообще невероятно мало. Даже не проценты, а доли процента. Отсюда и крайне скудные сведения по вопросу. Поэтому ни с помощью новой памяти, ни тем более сам не мог понять: приборы просто не работают, сдохнув вместе с орудиями, или это я, в силу полного отсутствия каких-либо магических способностей, не различаю их показаний. Логика была за второй вариант, так как в каждом из артефактов и амулетов имелись собственные накопители, аналогичные тому, который стоял в очистителе воздуха. Пусть не такой объёмный, но точно имелся в любом приборе.

– Ага, логика, – усмехнулся своим мыслям. – Ещё она говорит, что никакой магии вообще ни бывает.

Решил не спорить ни с одной из логик и тем более не выяснять, которая из них настоящая, а которая хитро маскирующаяся под логику шизофрения, и продолжил осмотр. Поскольку, как выяснилось, разглядывать приборы не имело смысла, обратил внимание на себя. Из одежды только комбинезон и то ли хитро пристёгнутые, то ли составляющие с ним единое целое ботинки.

– А чего я хотел? Раз космический корабль, то, разумеется, должен быть комбинезон или скафандр, а не древнеримская тога или средневековая кольчуга. Такого фундаментального правила даже магия отменить не сможет.

Тут же включившаяся новая память дала справку, что это всё же не совсем комбинезон, а именно лёгкий скафандр минимальной защиты и ботинки хотя в принципе могут быть отстёгнуты, но составляют с костюмом единое целое. Комплекс, само собой разумеется, тоже магический. А какой же ещё на борту линкора техномагов? Но, к счастью, активация пассивная, не требующая от носителя ни магических способностей, ни целенаправленных действий. Мало ли что, вдруг, пребывая в вакууме или агрессивной среде, человек или другой разумный окажется без сознания.

– Кстати, о Средневековье, – произнёс я, обнаружив с левой стороны у себя на поясе не такие уж и маленькие ножны.

Взявшись за рукоять, извлёк на свет сам не понял что. То ли кортик-переросток, то ли шпагу-недомерок. С тем, что чисто символические кортики ещё могут быть у офицеров космических кораблей, я вполне мог согласиться, однако не такие же «дуры». Но обратиться к новой памяти за разъяснениями не успел, так как мои размышления на эту тему прервало очередное сотрясение линкора.

На этот раз не стал мешать непонятно откуда появившимся рефлексам, и левая рука легко схватилась за поручень, а правая непринуждённо вставила клинок обратно в ножны. Слишком легко и слишком непринуждённо. Это при том, что никакого отношения к холодному оружию я никогда не имел, как и оно ко мне, и точно не сумел бы засунуть не глядя что-либо в ножны, а вот отрезать себе что-нибудь при попытке проделать такой трюк – запросто. Да и линкор, хоть звёздный, хоть любой другой, в моём понимании не тот корабль, которому положено часто сотрясаться всем корпусом, так что, где можно наработать такие рефлексы, тоже было неясно.

Здесь новая память полностью согласилась со своим хозяином. Не положено линкорам так сотрясаться. Даже несмотря на любовь магов-капитанов к линейным сражениям и обстрелу борт на борт, в силу того, что их корабли в этом смысле куда прочнее, чем у технов. И этот, если вообще уцелеет, после боя полетит прямиком в ремонтный док. Или, скорее, не полетит, а будет туда отбуксирован. Капитан, конечно же, способна и сама отремонтировать в любом месте, без всяких доков, но в крайнем случае и очень долго, поэтому точно предпочтёт зря не напрягаться. Мысль про капитана, а вернее про его такие невероятные способности, мне показалась странной, но решил пока её отложить. Особенно когда из памяти выплыл образ прекрасной девушки.

– Эльфийка! – только и воскликнул я. – Ни фига себе! И это мой теперешний капитан? Заверните две!

Нетрудно догадаться, что я всё ещё продолжал считать, будто «в сказку попал» (даже не окажись тут прекрасной ушастой красавицы), поэтому космическое сражение и перспектива разрушения корабля, на котором сам, собственно, и пребываю, меня не очень пугали. Вообще не пугали. Наличие на боевом посту каких-то специальных поручей, за которые нужно хвататься, вместо кресла, к которому можно пристегнуться, тоже не смущало. Мало ли? Вдруг тут обычно невесомость и нет большой разницы между тем, в каком положении ты находишься, сидячем или стоячем?

И тут я обратил внимание на кобуру, висящую у меня справа. Там был магобластер – симбиоз ядерной физики и магической науки. Микрокапсула обеднённого антивещества, заключённая в магический кокон, давала грубую энергию, а кристалл-накопитель – тонкую магическую силу. Объединённые вместе, они позволяли стрелять сгустками плазмы большей мощности, чем любой из них по отдельности.

На вид оружие совершенно не выглядело грозным, даже опасным. Оно и настоящим оружием-то не выглядело. Самая настоящая игрушка. Только не пластмассовая, для детей, а нечто из творений в стили стимпанк.

Вот только бластер был не просто магическим, а ещё и защищённым, так чтобы никто, не имеющий таких способностей, не сумел им воспользоваться. Мне пришлось с сожалением засунуть обратно в кобуру грозное, но совершенно бесполезное оружие. Однако мои размышления по этому поводу также были прерваны.

– Внимание! Высокая вероятность абордажа! Всем членам экипажа занять свои места по плану отражения угрозы, – раздался приятный, я бы даже сказал певучий женский голос, принадлежащий капитану.

Память услужливо подсказала, что моё место как главного артиллериста бортовой линии за пультом (увидеть бы тот пульт). Это если орудия в порядке. А если нет, то, как мага с силой значительно выше средней, там, где понадобится для противодействия абордажу.

– Только я не маг, – сообщил, сам не представляю кому.

Сложный вопрос, то ли своей памяти, которая по совместительству поехавшая крыша, то ли капитану, объявившей об опасности абордажа, то ли себе самому, начинающему по чуть-чуть задумываться, а не происходит ли всё это на самом деле. В любом случае никто и не подумал отвечать.

Инструкций на случай полного магического истощения не существовало. То есть вообще. А при расходе внутреннего запаса магии и отсутствии возможности подзарядиться от внешних источников вражеский абордаж следовало отражать с помощью ручного оружия, то есть бластера и кортика. И вообще, старшие офицеры должны являться для остального экипажа примером. Поскольку магобластер в моих руках был всего лишь бесполезным макетом, выходить с ненадёжным клинком против вражеского спецназа не хотелось. Даже во сне. Быть неудачным примером тоже.

– Почему спецназа? – задал себе же вопрос.

– А кого ещё пошлют на абордаж линкора? – ответил на это, уже вполне привычно разговаривая сам с собой. – Точно не детский хор.

Но оставаться в центре управления огнём правого борта тоже не хотелось. Приборы ни черта не показывают, орудия выведены из строя, рядом нет никого из сослуживцев, и вообще…

– Кто мог додуматься воевать стоя?! Ни тебе кресла, ни ложемента, ничего, кроме поручней. Как можно управлять орудиями, вцепившись во что-то?

Память тут же услужливо подсказала, что все цивилизованные разумные именно стоя и воюют, только дикие техны сковывают свою свободу пилотскими креслами и прочими приспособлениями. Заведомо лишают себя части возможностей. Варвары. А для того, чтобы управлять бортовым огнём и вообще почти всем на магозвездолёте, руки не нужны. Всё делается с помощью той же силы. Даже дети об этом знают.

Если честно, я придерживался слегка противоположной точки зрения, но спорить не стал. Да и невозможно переспорить «аргумент» – даже дети знают. Память сумела предоставить другой, более рациональный, который всё объяснял (нет бы с него и начать). Цель всех противоперегрузочных кресел и ремней безопасности более чем понятна. Сохранить хрупкое человеческое тело (и не человеческое, но всё равно хрупкое). Тут это достигалось магией, причём на более эффективном уровне.

– Ну-ну, – уже привычно произнёс я, продолжая разговаривать сам с собой, или если угодно, думать вслух. – Пока не откажет. А ремень, даже если вырубить энергию, всё равно продолжит тебя держать.

На этот раз уже память не стала со мной спорить и что-то доказывать.

Вынув клинок из ножен, решительно вышел в коридор. С этим кортиком была какая-то странность, память почти ничего не могла о нём рассказать, а вот тело, наоборот, помнило оружие прекрасно.

– Конфликтуют тело с организмом, – почему-то вспомнились не совсем подходящие к случаю слова одного из юмористов.

Но додумать, что на самом деле тело конфликтует всё больше с памятью, я не успел. Весь корабль опять сотрясло, не так сильно, как в прошлые разы, зато более продолжительно, что ли. И ещё, толчок на этот раз имел и звуковое сопровождение, откуда-то из глубин корабля раздался протяжный то ли стон, то ли скрежет, от которого забегали по спине мурашки.

– Абордаж по всему правому борту! Уничтожить вторгшихся технов! – раздался по сети оповещения голос капитана.

Красивый голос, между прочим, капитан мне всегда нравилась, только не магу моего, пускай и совсем не низкого уровня мечтать о личных отношениях с такой женщиной.

– Стоп! Откуда у меня в голове такие мысли? Причём как бы точно мои, а не кусок непонятно как появившейся памяти. Да я её ещё в глаза не видел, чтобы об этом думать.

Это я произнёс вслух, а про себя вспомнил соответствующий случаю анекдот:

– Вовочка, о чём ты думаешь, глядя на этот кирпич?

– О бабах.

– Но почему?!

– А я всегда о них думаю.