Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире

Внезапно дела стали налаживаться. Американские оккупационные войска приказали вновь открыть Гион-кобу, и карюкай начал медленно оживать. Часть театра Кабурэндзо конфисковали под танцевальный зал. Теперь офицеры посещали отяя. Несколько гэйко и майко, уехавших во время войны, попросили разрешения вернуться в окия. Среди них была и Коюки, одна из любимых публикой гэйко из дома Ивасаки. Вслед за ней приехала и Аба. Окия Ивасаки снова был в деле.

Я спросила у тетушки Оимы, трудно ли было приветливо встречать в отяя американцев, которым Япония только что проиграла войну. Она ответила, что все было не так однозначно. Конечно, определенная горечь присутствовала, однако в целом офицеры были любезны. Большинство представителей квартала радовались, что можно снова вернуться к работе. К тому же умение обслужить почетных гостей одинаково приветливо, не проводя различий, является одним из достоинств обитательниц карюкай. Потом тетушка рассказала мне одну историю, в которой, как мне показалось, я разглядела ее настоящие чувства.

Однажды вечером Коюки пригласили выступить на банкете, который устраивали для генерала Макартура в «Итирикитэй». Его так восхитил ее наряд, что он спросил, можно ли увезти это кимоно с собой в США.

Хозяин «Итирикитэй» передал эту просьбу тетушке Оиме, и она ответила так: «Кимоно – это наша жизнь. Он может забрать кимоно, но тогда ему придется взять с собой и меня тоже. Пусть он оккупировал мою страну, но никогда не сможет оккупировать мою душу!»

Хозяин «Итирикитэй» передал ее слова генералу, и тот никогда больше не спрашивал насчет кимоно. Всякий раз, рассказывая мне эту историю, тетушка Оима высоко вздергивала подбородок и широко улыбалась. Из всех ее качеств мне особенно нравилось чувство собственного достоинства.

То самое кимоно и сейчас хранится в сундуке у меня дома.

Следующие несколько лет окия Ивасаки, как и вся Япония, с трудом, но упорно двигался вперед.

Масако по-прежнему ждала с войны своего жениха. Лишь в 1947 году власти известили семью о его гибели. Масако была в отчаянии. Она несколько дней плакала, прижимая к груди свадебное покрывало. Теперь она осталась совсем одна. У нее отняли будущее, и идти ей было некуда.

После долгого разговора с тетушкой Оимой Масако решила стать гэйко. В 1949 году, в двадцать шесть лет, она под псевдонимом Фумитиё дебютировала как гэйко-дзиката (музыкант).

Фумитиё была красива, но ей не хватало умения очаровывать клиентов. У нее отсутствовали та игривая хитрость и чувство юмора, которые необходимы для того, чтобы быть успешной. Гэйко мало в совершенстве овладеть каким-то видом искусства – гораздо важнее любить свою профессию страстно и работать со рвением. Но все это требует глубокой преданности делу, огромного труда, непоколебимого самообладания и присутствия духа, чтобы оставаться спокойной даже в катастрофической ситуации.

Масако была всего этого лишена. Однако выбора у нее не оставалось, и она продолжала выступать. Вскоре случилось новое несчастье: она слегла с туберкулезом и смогла вернуться к работе лишь спустя год, в начале 1950-х. Впрочем, ее беспорядочные усилия не могли поправить финансовое положение дома.

К тому времени Кунико достигла брачного возраста – ей исполнилось восемнадцать. Несмотря на несколько поступивших предложений, она отказывалась обсуждать тему замужества. Кунико считала, что должна и дальше жить в окия Ивасаки, чтобы, после бессовестного ухода Яэко, постоять за честь нашей семьи. Следующие тридцать лет Кунико проработала в окия Ивасаки и на всю жизнь осталась одинокой.

В этот период окия Ивасаки едва сводил концы с концами. Дому принадлежала великолепная коллекция нарядов, в нем работал полный штат, обученный одевать в эти наряды гэйко, но при этом не было самих гэйко, которые могли бы эти кимоно носить. Горстке работавших тогда женщин было не по силам тащить на своих плечах весь бизнес. Тетушка Оима снова должна была искать новые таланты. Именно поэтому зимой 1952 года она пришла к моим родителям, чтобы поговорить о Томико.

Кроме того, после потери Ёнэю и Яэко, ей требовалось найти наследницу.

7

Тетушка Оима никак не ожидала снова увидеть Яэко. Однако ровно через месяц после прибытия Томико в окия Ивасаки та без приглашения явилась в дом и объявила, что возвращается к работе.

Брак Яэко стал настоящим кошмаром: Сэйдзо оказался неисправимым бабником. Вдобавок ко всему он ввязался в какие-то сомнительные махинации и спустил все их деньги. После чего бросил Яэко с двумя маленькими сыновьями и горой долгов, ответственность за которые по закону ложилась на нее. Яэко подала на развод и подумала, что, если она снова вернется в окия Ивасаки, все проблемы будут решены. Яэко просила тетушку Оиму уплатить ее долги. Деньги она планировала вернуть, снова став гэйко.

Тетушка Оима подумала, что Яэко сошла с ума. Все эти планы были неосуществимы по множеству причин, перечислять которые пришлось бы ужасно долго. Во-первых, Яэко больше не носила фамилию Ивасаки. Она стала Уэхара. Так как она перестала быть членом семьи, то не могла стать атотори. Но даже если бы Яэко получила официальный развод, тетушка Оима не стала бы снова назначать ее преемницей. Яэко на деле показала, что она не заслуживает такой чести: она была слишком эгоистична и безответственна.

Во-вторых, когда гэйко уходит в отставку, ее карьера считается оконченной. Яэко пришлось бы дебютировать заново. У нее не осталось ни одного наряда, а одеяние гэйко стоит целое состояние. К тому же это она задолжала дому Ивасаки немалую сумму, а не наоборот. Теперь все запасы тетушки Оимы уходили на подготовку к дебюту Томико. У нее не было лишних денег, чтобы выплачивать долги Яэко. В любом случае, Яэко отвернулась от окия в тяжелые времена, и тетушка Оима ей этого не простила.

На этом список причин не заканчивался. Даже в период активных выступлений Яэко была не слишком хорошей гэйко, так что вряд ли она стала бы лучше теперь. Семь лет она не брала уроков танца. Людям она не нравилась. И как быть с ее сыновьями? Они не могли жить с Яэко в окия Ивасаки.

Сама мысль об этом была противна тетушке Оиме. Проживание лиц мужского пола в окия было бы абсолютным нарушением канонов, что тревожило тетушку Оиму больше всего.

Перечислив эти причины четко и во всех подробностях, тетушка Оима отказала Яэко. Она предложила ей обратиться за помощью к свекру и свекрови, потому что за благополучие Яэко и ее детей теперь должны были отвечать именно они. Сама же Яэко, по мнению тетушки, могла найти работу в отяя или ресторане: ее подготовки для этого было бы более чем достаточно.

Во время всего разговора, продолжавшегося на повышенных тонах, тетушка Оима обронила, что теперь под ее опеку перешла Томико и она очень надеется, что в окия перееду я и стану наследницей дома.

Яэко несколько лет не общалась с родителями и не знала о моем существовании. Слова тетушки Оимы привели ее в ярость. Мало того, что на ее трон появилась новая претендентка, так еще эта претендентка оказалась очередным отродьем ненавистных ей родителей. Яэко пулей вылетела из окия Ивасаки и села на первый же трамвай.

Моя старшая сестра была очень хитра и за время короткой поездки до Ямасины проанализировала свои варианты. Она понимала, что сама теперь не сможет унаследовать окия Ивасаки. Но знала также и то, что единственной возможностью выплатить долги остаются ее будущие гонорары. Работа гэйко была самым быстрым способом получить деньги. Поэтому надо было как-то заставить тетушку Оиму взять ее назад.

«Так, и что же сказала старуха? Она сказала, что очень хочет, чтобы Масако поступила в окия Ивасаки».

Яэко читала мысли тетушки Оимы как раскрытую книгу и знала систему окия. Она понимала, как сильно тетушке Оиме нужна была я.

«Может, я смогу использовать эту маленькую дрянь как козырь и выторговать таким образом право вернуться в дом Ивасаки? – наверняка подумала она. – А что еще? Ах да, мальчики. Не проблема. Пусть о них заботятся мои родители. Они передо мной в долгу».

На Яэко было темное кимоно с оби, украшенным бежевыми, коричневыми и черными геометрическими узорами. Я смотрела, как она переходит через мост и приближается к дому.

Мои родители оказались бессильны перед лицом ее ярости и собственного чувства вины. Яэко обвинила их в том, что они строгают детей на продажу. В ответ родители согласились взять в дом двоих ее сыновей.

Яэко вернулась к тетушке Оиме и сказала, что теперь она свободна, а значит, может переехать в окия и начать работу. Она пообещала тетушке, что подаст ей меня на блюдечке с голубой каемочкой.

Тетушка Оима оказалась в замешательстве. Она готова была взять Яэко, если это поможет ей заполучить меня. Несмотря на всю свою лень, Яэко когда-то была большой звездой. И эта звезда, пусть и слегка поблекшая, возможно, все же лучше, чем ничего. Она пошла посоветоваться с матушкой Сакагути.

– Я хочу познакомиться с малышкой, – сказала матушка Сакагути. – С той, в которую ты влюбилась. Я доверяю твоей интуиции и думаю, что нам надо сделать все возможное, чтобы она переехала в окия Ивасаки. Давай на какое-то время пойдем навстречу Яэко и повернем ее невзгоды себе на пользу. Но с условием, что и она поможет нам. В свое время она была очень популярна, и это принесет дому определенный доход и вернет былой лоск.

– А как же ее долги? У меня сейчас нет денег, чтобы их покрыть.

– Вот что мы сделаем. Давай я выплачу долг за тебя. Но это останется между нами – не хочу, чтобы Яэко о чем-то узнала. Ты должна контролировать ее как можно сильнее и не допустить, чтобы из-за нее у нас начались хоть малейшие неприятности. Отдашь деньги, когда она с тобой расплатится. По рукам?

– Я смиренно принимаю ваше щедрое предложение. – Тетушка Оима поклонилась до самого татами. – И сделаю все, что в моих силах, чтобы познакомить вас с Масако как можно скорее.

Яэко была в восторге оттого, что ее схема сработала. Она переехала в окия Ивасаки и готовилась вернуться к работе. Однако ей было нечего надеть: все кимоно дома Ивасаки хранились для дебюта Томико. Яэко хватило наглости пройти к кладовой с кимоно, вытащить несколько лучших нарядов и объявить: «Эти подойдут. Носить их буду я».

Тетушка Оима оторопела: очередная выходка Яэко была совершенно непозволительной. Мне трудно в полной мере выразить, насколько для гэйко важно кимоно. Наши наряды священны. Это символ нашего призвания. Их делают из тончайших и самых дорогих тканей в мире. Они воплощают красоту – такой, как ее понимаем мы. Каждое кимоно – это неповторимое произведение искусства, в создании которого владелец принимает активное участие.

Можно многое сказать о человеке, лишь взглянув на его кимоно. Оно свидетельствует о финансовом положении, чувстве стиля, происхождении семьи, свойствах личности. Фасон кимоно практически не меняется, но разнообразие цветов и узоров, а также материалов, из которых их шьют, просто умопомрачительное.

Подобрать кимоно под определенный случай – целое искусство. В первую очередь оно должно подходить по сезону. Согласно канонам традиционного японского вкуса, год делится на двадцать восемь сезонов, у каждого из которых – свои символы. В идеале цвета и узоры кимоно и оби должны отражать именно текущий сезон: например, в конце марта – соловьи, в начале ноября – хризантемы.

То, что Яэко ничтоже сумняшеся присвоила кимоно Томико, было откровенным оскорблением. Яэко все равно что напала на Томико или хамски влезла в ее личное пространство. Но тетушка Оима не могла ей помешать: тогда я еще не переехала к окия.

Яэко отправилась к моим родителям и заявила, что пообещала отдать меня в окия Ивасаки. Они раз за разом повторяли дочери, что она не имеет права принимать такое решение. Но Яэко отказывалась слушать.

Как раз во время этой отвратительной сцены я и решила отправиться жить к тетушке Оиме в окия Ивасаки. Но это решение я приняла сама, по собственной воле.

Вспоминая этот эпизод сейчас, удивляюсь, насколько я была упряма и решительна уже в таком нежном возрасте.

8

6 Июня 1954 Года я проснулась рано утром – точно так же, как дома у родителей. Над головой каркали вороны. На клене в саду появились молодые листочки.

Все, даже прислуга, безмятежно спали. Я достала одну из своих книжек, подарок отца, которую читала сама себе так часто, что давно знала ее наизусть.

В Японии есть давний обычай: у детей, которые пойдут по тропе искусства, обучение профессии официально начинается 6 июня на шестой от рождения год (6-6-6). Однако у некоторых занятия начинаются уже в три года.

Столь раннее обучение особенно характерно для двух великих форм традиционного японского театра: Но и кабуки. Театр Но, зародившийся в четырнадцатом веке, основан на древних придворных танцах, которые исполнялись в качестве подношения богам. Это аристократическое, величественное, лирическое действо. Театр кабуки появился двести лет спустя как развлечение для простого народа. Он более динамичен, в чем-то его можно сравнить с западной оперой.

Актеры театра Но и театра кабуки – исключительно мужчины. Сыновья лучших исполнителей начинают учиться в раннем детстве. Многие, став взрослыми, идут по стопам отца. Некоторые из современных знаменитых актеров могут проследить свою родословную на десять и более поколений.