Дело о бледных поганках

– Да вы что! – поддакнул Май, с интересом слушая мужчину.

– Весея проверила воду, говорит, что теперь она вкуснее стала. Я не удержался, тоже хлебнул водички, дык сразу в боку перестало колоть. Уж не знаю, за какие дары нас водяной облагодетельствовал, но я дядю Веню послал на болото с мёдом и яблоками. Надо уважить нечисть, всё-таки соседи.

– Но ведь не это вас сюда привело, – промолвил Май.

Лиззи тем временем выставила на столе чашки с горячим чаем и блюдце с булочками.

– Беда, – протяжно выдохнул Евграф Семёныч и закатил глаза, показывая, как плохи дела в Болотино.

– Пекарь Илия Пенюга пропал! – шёпотом произнёс Евграф Семёныч. – Его помощники вечером видели, сказали, он навеселе был, закрылся у себя дома и больше никто его не видел. Парнишки всю ночь хлеб пекли, а утром до Илии не достучались, меня позвали. Ну, я и разрешил дверь с петель вынести.

Лиззи пискнула от восторга и прижала руки к груди.

– И что было дальше?

– Ну, а что, – развёл руки в стороны Евграф Семёныч. – Мука повсюду разбросана, крупа рассыпана, кувшин с маслом перевёрнут – бардак кругом, а пекаря нигде нет. Мы даже на чердак поднимались.

– И все следы затоптали, – тяжко вздохнул Май.

– Ну, ты не сердись, – миролюбиво проговорил Евграф Семёныч. – Я же не знал, что Илия, как сквозь землю провалился. Не хотел тебя на рассвете будить, всё же беречь тебя надо.

– Почему это? – встрепенулся Май.

– Ну… – протянул Евграф Семёныч и выразительно покосился на дочку.

Сомневаться не приходилось, Лиззи всё отцу рассказала, небось ещё и с его одобрения оберег в полицейский участок притащила.

– Ладно, – вымолвил Май. – Чай попьём, да займусь пропажей пекаря.

Глава 16

Лиззи подготовилась к походу в дом пекаря: тяжёлая сумка с широкой лямкой через плечо, набитая всякой всячиной. Май заметил лупу, торчащую из бокового карманчика. Наверное, надо было настоять на том, чтобы помощница чрезмерно не усердствовала, но не стал сбивать её решительный настрой. «Пусть резвиться, – подумал он, поправляя сюртук. – Авось быстрее устанет и побежит домой».

– Я готова! – радостно возвестила Лиззи, водрузив на голову очки, скреплённые полоской резинки.

– Вот же чёрт, – потрясённо вымолвил Евграф Семёныч, вызвавшийся их сопровождать до дома пекаря.

Май напустил на себя серьёзный вид и вытолкал всех из полицейского участка. Они втроём зашагали по широкой улице, прохожие здоровались и раскланивались с Евграфом Семёнычем. Лиззи излучала сияние и гордость, несмотря на то, что сумка сильно оттягивала хрупкое плечо девушки. Около дома пекаря дежурили трое добровольцев, среди которых заметно выделялся дядя Веня.

– Ну, всё, вы дальше сами, – промолвил Евграф Семёныч и дал отбой ребятам.

Двое пошли прочь, а дядя Веня, переминаясь с ноги на ногу, остался стоять на месте. Евграф Семёныч бросил укоризненный взгляд на дочку, а потом тоже отправился по своим делам. Лиззи хотела войти в дом, но Май её остановил жестом руки.

– Сперва я, потом ты, – строго произнёс он.

– Ага, – закивала Лиззи и попятилась от двери.

Май взглянул на яркое солнышко, а уж затем вошёл в дом. Запах ванили, муки и дрожжей ударил в нос. Май громко чихнул от неожиданности, протёр нос платком и приступил к осмотру. Как он и предполагал, добрые горожане в поисках Илии Пенюги затоптали пол, ступени, ковры и даже умудрились рассыпать муку. Следов было много, но они не отражали произошедшего с пекарем. Май обошёл все комнаты, поднялся на второй этаж и даже сумел отыскать тайничок пекаря, где хранился холщовый мешочек с золотыми монетами и двумя перстнями с драгоценными камнями. Чердак оказался нетронутым, паутина свисала с балок, по углам скопилась пыль. Май тяжко вздохнул и впустил в дом помощницу.

Лиззи вооружилась лупой, повизгивая от радости, опустилась на колени, оттопырив попку, и поползла вперёд. Дядя Веня, проникнувший в дом за девушкой, изумлённо на неё уставился. Май кашлянул и промолвил:

– Практические занятия. По протоколу положено.

– А! – кивнул дядя Веня.

– Что-нибудь необычное заметили? – спросил Май.

– Ну, – дядя Веня почесал затылок, а потом сдавленно прошептал: – Илия к Авдотье бегал по вечерам.

– Авдотья Никитична? – уточнил Май.

– Она самая, – печально вздохнул дядя Веня.

– И часто Илия пропадал?

– Ну, я за ними с авдотьей-то не следил, – покраснел мужчина, как варёный рак.

– Я больше его обычной жизнью интересуюсь. Бывало у него бесследно исчезать?

– Ну, да, пил он иногда, – признался дядя Веня.

– А что же сейчас всех взбудоражило?

– Дык Илия же больше месяца крепче кваса ничего в рот не брал, – пояснил дядя Веня. – Он как в лесу нарвался на стаю волков, с трудом от них ноги унёс, вот и малость за ум взялся. Хлеб у него больно хороший получался. Он же закваску заведёт, тесто замесит, а уж потом его помощники в дело вступали. Как мы теперь без хлебушка-то будем?

– Май! – истошно заверещала Лиззи из дальней комнаты. – Гляньте, чего я нашла!

Май поторопился к помощнице, следом за ним потопал дядя Веня. Лиззи переворошила хозяйскую постель, сдвинула кровать к стене и под ней обнаружила начертанный знак: большой круг, а в нём три скрещенные стрелы.

– Порча! – ахнул дядя Веня.

– Это знак ордена охотников, – произнёс Май, на ходу пресекая глупые домыслы. – Можно сказать, это оберег.

Лиззи покраснела до кончиков ушей при упоминании оберега.

– Странно, но я не нашёл никакого оружия, – пробормотал Май. – Лиззи, обыщи кухню и собери все серебряные предметы.

– Будет сделано! – и помощница тут же помчалась на кухню.

Май опустился на колени и принялся простукивать пол. Одна половица издала звонкий звук, под ней открылась небольшая полость, откуда он выудил свёрток. Нож с серебряной рукоятью и немного изогнутым лезвием.

– Дядя Веня, а зачем Илия в лес ходил? – поинтересовался Май.

– Дык полицейскому помочь хотел, когда тот сгинул.

– Как интересно, – усмехнулся Май, совершенно не ожидавший, что в Болотино есть настоящие Охотники на нечисть.

Он как-то раз видел высокого, сухого старика с длинными седыми волосами в Академии, тот присутствовал на экзаменах со скучающим видом, но порой его взгляд становился цепким и пронзительным, отчего по спине пробегали колючие мурашки. Лучший друг Мая сиятельный граф Аристарх Орлов говорил, будто это и есть глава ордена охотников, мол, вынюхивает для себя новых соратников. Только дело это было мутное и неблагодарное, поэтому никто и не стремился вступить в ряды борцов с нечистью.