Сумеречный муж

– Мог бы уже этого не говорить! – процедила я сквозь зубы. – Твой дикий хохот поведал мне об этом более чем красноречиво.

– Ну прости. Я лишь хотел, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок.

– Я в восторге от твоей честности!

Влад мягко улыбнулся:

– Арина, Арина, твой лоб вполне оправдывает мое суждение о нем. Но я действительно не пытаюсь обмануть тебя. Почему бы тебе просто не поверить мне?

– Да уж, похоже, ничего другого не остается, – мрачно заметила я.

– Впрочем, можешь и не верить, – неожиданно заявил Влад. – По крайней мере, сейчас. Я не хочу, чтобы ты ломала себя, переступала через свои привычки и убеждения. Со временем ты сама поймешь, что мне можно доверять, и тогда все образуется само собой.

– Не знаю, может, ты и прав, – сказала я все также хмуро, – но пока я в этом далеко не уверена. И еще хочу сразу сказать кое-что, чтобы потом не возникло никаких претензий. Дело в том, что у меня очень строгие нравственные принципы. Что бы ты там не думал, знай – до брака я не даю! Можешь на это даже не рассчитывать.

Ну вот и все, теперь он точно покажет свое истинное лицо – решила я и отвернулась, абсолютно уверенная в том, что его настойчивость в эту самую минуту переживает неизбежную кончину.

Мне было страшно тяжело, и мое сердце билось так, словно отстукивало последние секунды, но я все же не сомневалась в правильности своих действий. Я не могла позволить себе быть безрассудной – довериться безоглядно человеку, о котором решительно ничего не знала. Он уже обрел надо мной власть, которая просто приводила меня в ужас (и это всего-то за несколько часов после первой встречи), так что я обязана была проявлять максимальную осторожность в общении с ним.

Я всегда была такой. Какие бы чувства меня не одолевали, я никогда не забывала о разуме. И сейчас я также помнила о нем, хотя и знала, что мне будет невыносимо больно увидеть на лице Влада презрение или разочарование, которые, как мне казалось, были неминуемы. Мне будет больно, даже несмотря на то, что в таком случае оправдается мое изначально недоверчивое отношение к нему.

Я упорно буравила глазами край столешницы, выглядывавший из-под цветастой скатерти, мучительно боясь взглянуть на Влада, но он, по-видимому, и не думал прерывать молчание, так что, в конце концов, не выдержав гнетущей тишины, я бросила на него быстрый, несмелый взгляд. Его лицо не показалось мне ни презрительным, ни разочарованным, так что спустя несколько секунд я решилась взглянуть на него снова.

Нет, он определенно не насмехался надо мной. Хотя я не смогла бы определить с полной точностью, о чем именно он думал, глядя на меня в этот момент, но явно не о моей отсталости, старомодности или о чем-то подобном. Он был серьезен и задумчив, хотя его взгляд показался мне несколько странным. Помимо безграничного уважения, в нем также был виден острый интерес, которого прежде я не замечала.

Я вдруг с изумлением догадалась, что Влад проверял меня, хотел убедиться в том, что я сказала правду. И если бы ему пришлось обнаружить, что я лгу, тогда бы его и постигло столь пугавшее меня разочарование.

– Знаешь, Арина, – прервал он наконец затянувшуюся тишину, – я вижу, что ты считаешь меня очень странным парнем, но, поверь, для меня ты самая странная девушка из всех, кого я знаю.

Я сделала вид, будто меня очень развеселили эти слова:

– Странная в том смысле, что веду себя словно девушка из девятнадцатого века?

– Не совсем. В тебе есть абсолютно все, что я хотел видеть в своей спутнице жизни. Вот что мне кажется невероятным.

– Этого ты еще не знаешь, – возразила я. – Мы всего два часа беседуем. Вполне возможно, недостатков во мне куда больше, чем достоинств.

– Главный твой недостаток я уже обнаружил, – сказал Влад с усмешкой. – Ты чересчур упряма и недоверчива. Кроме того, у тебя есть склонность делать поспешные выводы. Это довольно серьезный минус.

– Вот видишь, какая я твердолобая истеричка! – воскликнула я с невольной обидой. – Тебе надо поискать более податливую и уравновешенную девушку.

– Какая же ты глупышка! – сказал он, снисходительно качая головой. – Во-первых, у меня нет выбора, а во-вторых, даже если б и был, я бы ни за что от тебя не отвязался. Потому что твои достоинства настолько велики, что многократно превосходят ничтожные недостатки. В то время как обычно бывает совсем наоборот. Повторяю: ты лучшая из всех, кого я когда-либо знал. Другой такой, как ты, больше нет, я знаю это также верно, как и то, что меня зовут Влад Рахманов, и поэтому я ни за что тебя не оставлю.

– Так чего же ты от меня хочешь? – спросила я, чувствуя себя разбитой об утес беспомощной лодчонкой.

– А разве ты еще не догадалась?

– Ты думаешь, у меня еще есть силы о чем-то догадываться? – хмуро поинтересовалась я.

Влад виновато улыбнулся:

– Да, действительно: за последние два часа тебе пришлось пережить немало потрясений. Но никакой тайны тут нет. Я хочу от тебя лишь одного: чтобы ты стала моей женой.

Хотя вам, читатель, наверное, кажется, что к этому все и шло с самого начала, но для меня такой ответ стал настоящим шоком. Я даже не попыталась как-либо на него отреагировать. Я только молча и тупо смотрела на Влада, еще не вполне осознавая всю серьезность его заявления.

– Естественно, – поспешно заговорил он, увидев мою осоловелую физиономию, – я не собираюсь делать тебе предложение прямо сейчас. Я отлично знаю, что ты мне на это ответишь. «Я совсем тебя не знаю!» или «Мы ведь только встретились!», но уж точно не скажешь «Да, я согласна». Поэтому я не буду торопить события. Дождусь более благоприятного случая. А теперь хватит о серьезном! Я не могу допустить, чтобы ты посчитала меня занудой и вышла отсюда с чувством неимоверного облегчения. Больше ни слова о нас! Пришло время говорить о чем-то отвлеченном, что одинаково нравится и тебе, и мне.

По правде говоря, я совсем не верила, что что-то могло отвлечь меня от всех тех шокирующих заявлений, которые я только что услышала, но Влад умел управлять разговором так, как ему было угодно, и очень скоро я убедилась в этом в полной мере.

Он заговорил о книгах – предмете, которым было очень легко соблазнить меня. Не прошло и десяти минут, как я уже с огромным энтузиазмом рассказывала ему о своих любимых героях и с удовольствием слушала его ответы, которые при всей своей оригинальности удивительно совпадали с моими собственными суждениями.

Впоследствии я не могла понять, каким образом ему удалось так легко отвлечь меня от всех моих страхов и подозрений, которые были так сильны во мне, что собственными силами я бы никогда не смогла их усмирить. Тем не менее, он сделал это и, по-видимому, без малейшего труда.

Никогда еще в моей жизни время не шло так быстро, как в разговоре с ним. Мне казалось, что проходят минуты, но в действительности часы, громыхая, уносились в прошлое, пока я в восторженном самозабвении упивалась своей излюбленной темой. Но хотя этот разговор был совершенно невинен, я смутно чувствовала, что и он каким-то неведомым образом все крепче и крепче привязывает меня к Владу. Да что там говорить, каждая минута, проведенная с ним, являлась своего рода нитью, приковывавшей мое сердце к нему все сильнее и сильнее. Но я не особо тревожилась по этому поводу. Мне было слишком хорошо в его обществе и, что скрывать, я уже была не в силах относиться к нему с недоверием. Во всяком случае, не этим вечером.

Как я нашла в себе силы заявить, что уже слишком поздно, и мне пора домой – этого я, наверно, никогда понять не смогу. Но я это сделала, и Влад, нисколько не возражая (хотя мне на секунду показалось, будто он очень расстроился), предложил подвезти меня. После минутного спора, в течение которого я старалась убедить его в том, что могу без всяких затруднений добраться до дома пешком, чего он не пожелал даже слушать, я была вынуждена принять его предложение.

Ехали мы в основном молча, только я время от времени указывала, куда нужно повернуть. Но напряжения не было ни малейшего. Я чувствовала себя такой взволнованной и возбужденной всем случившимся, что даже не обратила особого внимания на роскошный интерьер роллс-ройса, в котором ехала. Я даже не заметила, какого цвета были сиденья! Думаю, если бы Влад ездил на какой-нибудь облезлой, дребезжащей шестерке, и тогда бы я не обратила на нее никакого внимания.

Мной владела какая-то странная эйфория, бессмысленный восторг, с которым я ничего не могла поделать. Все, что мне оставалось, это изо всех сил стараться сохранить внешнее спокойствие, потерю которого я бы просто не вынесла.

Надо сознаться, я испытывала тайный страх перед прощанием с Владом, но ничего страшного не произошло. Он невозмутимо пожелал мне спокойной ночи и сказал, что завтра обязательно позвонит (мой номер был ему известен уже несколько часов). Я вышла из машины с твердым осознанием того, что если он не сдержит своего обещания, со мной случится самый настоящий припадок.

Я была словно в бреду, в горячке. В бреду я наблюдала, как исчезает за углом его машина. В бреду терла пальцами переносицу, стараясь прояснить околдованный ум. В бреду входила в подъезд, в бреду поднималась на свой этаж…

Но если бы кто-то спросил меня в эту минуту, хочу ли я избавиться от этого бреда, я бы мгновенно ответила «нет». Ибо, несмотря не все неудобства, которые оно приносило, это было самое изумительное и невыразимо сладостное ощущение из всех, которые я когда-либо испытывала.

Глава 4

ДРУГОЙ МИР

Проснувшись на следующее утро, я долго пыталась убедить себя в том, что все случившееся накануне мне не приснилось, а произошло в действительности. Надо сказать, это была не такая уж и простая задача. Ведь Влад, мягко говоря, не был совсем обычным парнем. А если говорить по всей точности, он был в высшей степени незаурядной личностью.

Дворянин, богач (а кто еще мог себе позволить гонять на роллс-ройсе?), интеллектуал и, к тому же, воспитанный прямой человек с самыми серьезными намерениями. Разве удивительно, что я сомневалась в его реальности? Тем не менее, существовали кое-какие признаки, неопровержимо указывавшие на тот факт, что вчерашний вечер, проведенный с этим необыкновенным парнем, имел место быть в моей жизни.

Одним из этих признаков служило воспоминание о бешенстве Артема, которое тот обрушил на меня, когда я ввалилась вчера домой незадолго до полуночи с пьяной улыбкой во всю физиономию. Брат не мог простить мне моей безответственности.

– Ты же обещала писать мне! – кричал он, потрясая кулаками.– А я так и не дождался ни одного сообщения! Вообрази, каково мне тут пришлось! Неужели нельзя было уделить хоть полсекунды? И почему так долго?! Ты же сказала, что вернешься быстро! Если бы тебя и после двенадцати не было, я бы заставил тебя пожалеть об этом! Заставил бы – не сомневайся! Сначала позвонил бы в полицию и только потом побежал бы в ресторан – тебе назло!!!

Ничто его не могло успокоить – даже пакеты с элитной снедью, которая осталась после нашего с Владом ужина (я отказывалась ее принять, но Влад сказал, что если я буду упрямиться, он выбросит ее в ближайшую мусорную урну).

В конце концов, мне удалось вымолить прощение Артема, но я не смогла заручиться его прежним доверием, и мне было ясно, что хоть он и перестал на меня рычать, но все же простил меня не до конца, во всяком случае, не так, как мне бы того хотелось. Вероятно, он был разгневан на меня еще и за мои сухие лаконичные ответы относительно того, как я провела вечер, но по какой-то необъяснимой причине я не могла рассказать ему о той буре чувств, которую вызвало во мне это свидание.

Я только сказала, что Влад необыкновенно умный, занимательный парень, с которым очень интересно общаться, из-за чего я и забыла поддерживать с ним, Артемом, переписку. Но он был крайне недоволен столь скудной характеристикой и настойчиво требовал подробностей, которых я решительно не могла из себя выдавить. В конце концов, я объявила, что нестерпимо хочу спать, и, если ему так уж интересно, пусть потерпит до утра, благо завтра воскресенье, и я буду полностью в его распоряжении. Думаю, этот план, казавшийся мне таким благоразумным и самоотверженным, еще больше восстановил Артема против меня.

Но сейчас, лежа в постели, я с интересом прислушивалась к подозрительным звукам, доносившимся из кухни, которые наводили меня на очень и очень утешительные выводы. Треск разрываемой оберточной бумаги, звон микроволновки, исполнявшей свою утеплительную миссию, и громкий шелест фольги, в которую обычно завертывают мясо – все это не оставляло никаких сомнений. Артем лакомился остатками пиршества, устроенного вчера Владом в Коврике.