Невеста напрокат, или Дарованная судьбой

– А я думал, врачи не болеют, – разбил тишину тихий голос Тангавора.

Я вздохнула и нехотя ответила:

– Врачи тоже могут сдуру постоять с мокрой головой на холодном ветру у окна.

– Интересные у вас способы самообразования.

– Скорее способы самоистязания, – заметила я, и мы снова замолчали.

Было так хорошо сидеть и делать маленькие глоточки хорошего кофе. Тишина между нами совсем не напрягала, и в какой-то момент стало легко поверить, что все это ерунда и пустое. Сейчас еще чуть-чуть, и точки над «ё» расставятся сами. На дне чашки остался последний глоток, и я вдруг поняла, что созрела разобраться со всей этой ситуацией. Подняв на расслабленно сидящего мужчину глаза, прямо спросила:

– Зачем вам маара?

Тангавор сразу как-то подобрался. Недавно такой мягкий и вежливый, он вдруг превратился в жесткого и умного правителя. Он посмотрел на меня оценивающе, будто что-то решал, и медленно ответил, плавно поднимаясь из-за стола:

– Мне не нужна маара, мне нужна ты. – В мягком голосе прорезалась сталь.

– Почему? – только и смогла выдавить.

– У тебя иммунитет к некоторым видам наших чар.

Со всей очевидностью я вдруг поняла, что передо мной аттар, который способен просто принудить. В его власти сделать со мной что угодно, даже уничтожить. И никто не заступится. Я замотала головой, чтобы хоть как-то отгородиться от происходящего, и сжалась, словно в ожидании удара.

Он сделал стремительный шаг ко мне, наклонился, схватил за подбородок и приподнял мое лицо к себе.

– Тебе так отвратительна мысль о моей постели?

Я беспомощно замерла, глядя в его хищные и одновременно пугающе ласковые глаза. Он провел большим пальцем по моей щеке, вдруг улыбнулся открыто и весело сказал:

– Тогда обойдемся без противного секса. В конце концов, никого не касается, что между аттаром и его невестой происходит в спальне.

Закусила губу, чтобы не ляпнуть еще что-нибудь, и зажмурилась. Вдохнула – глубоко, как только могла, – и выдохнула. Пусть уйдет, умоляю, пусть только уйдет. Я уже совершенно ничего не соображаю. Мое самообладание давно рухнуло. Мне нужны покой и немного личного пространства. Вдруг теплая рука пропала, и я услышала сначала тихие шаги, а спустя мгновение хлопнула дверь. Ушел? Я распахнула глаза и увидела родную пустую кухню.

В оцепенении я долго смотрела в окно на хмурое отравленное утро. Небо укрылось пеленой толстых серых туч, дождь наигрывал еле слышную грустную мелодию, рисуя крупными каплями на стекле печальные узоры. А на заданный вопрос он так и не ответил. Зато ответил на не заданный. Я снова потерла кольцо. Все уже совсем не «ерунда и пустое»…

Надо позвонить на работу и взять больничный. В таком состоянии только дома сидеть и перебирать до отупения беспорядочные мысли в надежде, что они сплетутся в понятный узор.

***

Провинция Милье, Северные горы

Машина, мягко покачиваясь, стремительно неслась по дороге. Прочь от Саддики, где жила упрямая Варвара, в сторону гор на севере провинции, где пологие, заросшие лесом вершины терялись в свинцовых облаках. Дождь струями стекал по гладкой черной поверхности, тихо гудел двигатель. Машина под уверенной рукой аттара, словно хищная рыбина, рассекала стену воды. И чем глубже она зарывалась в горы, тем сильнее бесился и бился в боковые окна ветер. Следом, стараясь не отставать, неслась вторая машина с тремя личными охранниками, которые мрачно ежились от ощущения собственной бесполезности. Хотя айянерам с их природной ловкостью и невероятной регенерацией мало что могло угрожать на пустой дороге в горах, да и вообще в этом мире, профессиональная выучка требовала прикрывать «охраняемое лицо», находясь рядом, а не бессильно петлять по горной трассе сзади в попытке хотя бы не отстать.

Вскоре Тангавор свернул с шоссе к ущелью с громадными деревьями, покрытыми мхом, проехал еще около километра и остановился перед высоким забором. Беззвучно распахнулись ворота, и аттар въехал на ухоженную, посыпанную светлым щебнем подъездную дорогу. Лес расступился, и перед ним открылось маленькое черное озеро, на берегу которого стоял особняк, выкрашенный темно-синей краской. Мрачный Блархус, скрытый от чужих глаз, – резиденция аттара в этих краях. Ливень неистовствовал, скрывая дальний берег в серой пелене.

Тангавор давно заметил, что, если в душе сидит усталость или бессильная злость, морская вода вымывает, а морской ветер выдувает все начисто. Борьба с непослушным ветром, яхта, скользящая по волнам словно птица, ощущение полета и свободы. Аттар болел морем, и сейчас дождь, хлеставший прямо в окна, вызывал внутри знакомую азартную дрожь перед любимой стихией.

Мужчина открыл дверцу машины, шагнул в стену дождя и поднял голову, позволяя воде смыть с тела выматывающее напряжение двух суток без сна. Он долго стоял, слушая встревоженные волны на озере, а тело знакомо коченело под порывами ветра.

А на крыльце молча и расслабленно ждала Ханна-Мэй, верная помощница. В ее возрасте человеческие женщины уже нянчат внуков, а она почти тридцать лет нянчила Тангавора. Единственной ее заботой было обеспечение комфорта айянера в любом краю этого мира. Второй такой не найти. Она знала привычки аттара лучше его самого, незаметно окружая его теплым коконом опеки во всем, что касалось быта.

Аттар отправил Ханну-Мэй с частью охраны в Блархус сразу после звонка советника, доложившего об отказе Варвары, чтобы помощница могла подготовить дом к приезду Тангавора. Предупредив Ханну, что будет в Саддике лишь к вечеру, аттар всю ночь работал, отдавая последние распоряжения перед отъездом.

Утром Тангавор покинул столицу, чтобы помчаться на встречу к несговорчивой женщине. Ярость от ощущения, что он зависит от нее и вынужден сорваться и бросить дела, больно кусала и трепала нервы всю долгую дорогу. Есть такие женщины, которые любят для вида сопротивляться, нарочно вызывая у мужчины азарт охотника. В любое другое время Тангавора такая игра позабавила бы, но в тот момент мысль о том, что Варвара оказалась из этих взбалмошных и непредсказуемых девиц, привела его в бешенство. При таком раскладе спектакль становился слишком рискованным.

И только ночью, наедине с Варварой, которая трогательно и беззащитно разметалась по постели, вымотавшийся аттар осознал, что дважды ошибся в этой хрупкой женщине. Первый раз – когда решил, что взрослая незамужняя женщина легко согласится на почти стандартный контракт об эскорте. Второй раз – когда решил, что она затеяла игру «попробуй догони».

Аттар улыбнулся, вспоминая, как она взъерошенным мокрым воробьем выскочила из ванной в огромном пушистом халате и попробовала его прогнать. Он почувствовал на животном уровне, что если сейчас откажется уходить, задавит властью или, наоборот, подчинится и уйдет, то проиграет. И она больше никогда не подпустит его к себе или, наоборот, сломается. Игнорируя свои инстинкты, требующие смять и подавить, он выбрал третий вариант – ворваться в ее границы на равных, обнять и удержать.

Аттар повернулся к дому и улыбнулся Ханне-Мэй, которая наверняка уже наполнила долго пустовавший дом теплом. Знавшая его с детства женщина совсем не боялась аттара и сейчас по-доброму улыбалась в ответ. Исчезнет ли из глаз Варвары Лайя страх, который отчего-то вызывал у Тангавора болезненное бешенство?

Глава 5

Печаль научила меня танцевать…

Лора Дан

Вечером я включила свою любимую музыку и начала медленно танцевать в темноте комнаты. Пьяная голова от вновь поднявшейся температуры, невыразимо легкое тело, расслабленность от спокойного, ленивого дня, сгущающиеся сумерки. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Нежно звучала музыка, я неспешно переступала босыми ногами. С наслаждением плыла вдоль мелодии, позволяя телу вбирать тягучий ритм. Шаг, шаг и еще. Все смелее и смелее. Движение. Вдох-выдох. Только я и музыка, призванная меня увлечь и освободить. Закрыв глаза, растворялась в звуках, разрешая себе забыть о суете и тревоге, о волнении и беспокойстве… По щекам текли непрошеные капли, это правильно. Тревоги уходят слезами. Движение. Шаг за шагом.

Моя любимая воспитательница Мамика учила:

– Не позволяй страданию врастать в тебя, танцуй!

И мы танцевали, все двадцать четыре девочки приюта. Я не знаю, откуда взялось смешное прозвище у Марины Кирилловны, но она его сама любила и разрешала себя так называть. Теплым светом отзывалось оно в сердцах девочек, ищущих свои семьи. Больше шести лет прошло, как не стало Марины Кирилловны, нашей общей «мамы». В свое время я успела ее оплакать, и сейчас в памяти хранились лишь добрые слова напутствий и светлая грусть.

Я танцевала, а в груди разрасталось щемящее ощущение единения с чем-то большим, чем я сама. Плыла в океане звуков, ритмов и ощущений. Музыка качала в своих объятиях, кружила и обнимала. Это было прекрасно, и так было всегда. Танец неизменно спасал меня от тоски, непонимания и страха перед будущим. И меня сейчас переполняло счастье, потому что, сбросив груз беспорядочных, раздирающих меня мыслей, я осознала главное – он услышал меня. Мое «нет».

Шаг, шаг и еще…

Уставшая и приятно опустошенная, я шла на кухню, когда в прихожей раздалась тихая трель звонка. Без лишних мыслей, все еще улыбаясь, я широко распахнула дверь. На пороге стоял аттар. Нагруженный бумажными пакетами, он вдруг улыбнулся и сказал:

– Ужин.

– Хорошо. – Я застыла, глядя на него.

– Ага.

На секунду замявшись, я сделала шаг в сторону, пожимая плечами.

– Ладно…

Я сидела за столом, наблюдая, как он ловко выгружал закрытые контейнеры. Из комнаты лилась моя любимая музыка. И я подумала, как это приятно, прямо здесь и сейчас, видеть перед собой мужчину, который просто принес ужин. Не вспоминать прошлое, не думать о будущем. Не искать причины. Не вдумываться в то, кто он и кто я. Невозможно вот сейчас, после слез и танца, снова вернуться к тревогам и сомнениям. Возможно, потом, когда он уйдет…

В какой-то момент его рука мягко коснулась моего лба: «У тебя снова жар, в обморок не упадешь?» Отрицательно покачала головой и с удивлением прислушалась к себе. Где страх? Откуда веселье? По телу пробежали мурашки от догадки. Ох, я знаю это состояние. Любопытство! Чертово любопытство, которое не одну кошку сгубило. Ведь точно понимала, что ему что-то нужно. Ой, да что тут лукавить – очень даже конкретное нужно: подписанный контракт, лишь в менее мерзкой версии. А мне было весело. Необъяснимое ощущение озорства, словно я задумала подергать тигра за усы. У него совершенно точно есть план действий. Надеюсь, не через пошлое соблазнение, это было бы слишком примитивно и даже обидно.

Закусив губу, я с любопытством наблюдала за ним, ожидая следующего шага, игнорируя напрочь инстинкт самосохранения. Мне хотелось хоть немного понять, что же это за план, а еще в глубине души надеялась узнать, зачем ему именно я. Мне было интересно, как он мыслит, почему поступает вот так… так хорошо. Неужели это все большая игра? Тогда он замечательный игрок, надо признать, и мне ужасно любопытно, что он сделает дальше. Страха не было. Непередаваемое ощущение, что я пока в безопасности и могу насладиться происходящим. Пару ходов в этой игре я могу позволить ему сделать, прежде чем изгоню из своей жизни. Запах азарта и тайны заглушал едва слышный голос разума.

Он хозяйничал на моей кухне, а я сидела поджав ногу и молча, бесстыдно его рассматривала. Высокий, как и все айянеры. Черноволосый и неприлично загорелый. Рукава белоснежной рубашки были закатаны, обнажая мускулистые руки. Я усмехнулась. Никогда не думала о том, как выглядит наш аттар, но если бы задумалась… вряд ли представила бы его вот таким спортивным, с легким пружинистым шагом и широкими плечами. Настоящий тигр. С усилием перевела взгляд на стол, заставленный тарелками с едой. Ох, я и правда голодная.