Игла

Отработав в ущерб здоровью и времени грузчиком больше года, Леня подался администратором в тот самый тренажерный зал, в котором уже занимался какое-то время. Выручаемые им деньги не дотягивали до тех сумм, которые он зарабатывал раньше, но стабильно сменный график позволял ему больше времени уделять учебе, а сотрудничество с клубом – экономить на собственных тренировках. Тогда же он стал плотнее общаться с тренерами, всерьез увлекся ЗОЖ и стал чаще покупать орехи, ягоды и мясо, даже если хватало только на куриную грудку.

Пока Леня работал и приводил тело в порядок, вычитанная из книг информация начала усваиваться и проситься на практику в реальный мир. Тогда он стал задумываться о перспективах, которым мог себя посвятить и получить, наконец, профессию, которая устроила бы его по всем параметрам. Но тут новая, очень здравая и оттого больно режущая мысль посетила его поумневшую голову.

– Я понял, что слишком мало видел в жизни, чтобы сейчас решать, в каком направлении хочу двигаться, – говорил Леня со спокойствием, которого и близко не ощущал в те недалекие годы. – Мне шел двадцать второй год, сверстники выходили из университетов и потрясали своими корочками, а я был, как мне тогда казалось, еще даже не на старте. Страшно было еще дольше тянуть с выбором профессии, но я знал, что должен сначала что-то увидеть и пощупать собственными руками в том мире, в котором собирался самореализоваться.

Стараясь не думать о стуке колес мчащейся телеги времени, Леня отвел целый год на то, чтобы скопить деньги на путешествие. Изучать и восхищаться собственной Родиной для рядового россиянина – удовольствие дорогое, поэтому в ход пошло все: Леня продолжал работать администратором в спортивном зале, по выходным подрабатывал курьером, а вечерами, до самой поздней ночи, удаленно трудился оператором чат-поддержки в сотовой компании. Только к работе грузчиком он более не возвращался. «Ни шагу назад!» – твердил себе Леня с оглядкой на перечитываемый им учебник истории[1 - Приказ № 227 Народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина от 28 июля 1942 года, в сокращённом виде (включая призыв «Ни шагу назад!») зачитанный личному составу Красной армии. – Прим. автора.].

Так в возрасте двадцати трех лет Леня впервые повидал Москву, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Новосибирск, Барнаул, Горно-Алтайск и Улан-Удэ. Он наблюдал, помимо замечательного и не очень, как живут богатые и менее обеспеченные люди и чем одни отличаются от других. На отдельной странице того же альбома, куда вклеил фотографии из своего путешествия, он записал три основные мысли, посетившие его после возвращения в родной город.

Труд должен быть современным, дельным и востребованным.

Исполнитель должен быть профессионалам своего дела.

Работать нужно удаленно и на себя.

Последнюю заповедь он подчеркнул дважды, а рядом вклеил снимок из аэропорта, на котором он стоял с чемоданом в руке на фоне катящегося к взлетной полосе самолета.

Скоро Леня, начитанный и чего-то в жизни повидавший, выучившийся самостоятельности и дисциплине, определил для себя, что хотел бы заняться цифровым дизайном.

Несмотря на еще более усугубившееся финансовое положение после долгого путешествия, с четкой целью на горизонте Лене вздохнулось легко. Теперь он учился куда избирательнее и усерднее прежнего, купил ноутбук помощнее, и к нему сразу – курсы действующих дизайнеров и лицензионные пакеты всех необходимых программ.

– Первый заказ взял с биржи через полгода, – вспоминал Леня и находил тому подтверждение в маленькой записной книжке в кожаном переплете, которую всюду таскал с собой. Он фиксировал все значимые успехи и события своей жизни, в том числе день знакомства с Мариной. – Совсем ушел на фриланс через два года, когда изучил достаточно для того, чтобы зарабатывать эти на жизнь. С деньгами по-прежнему было туго, но я решил, что как только сумею выручить своими силами на арендную плату и продукты, сразу уйду с работы и посвящу дизайну всего себя. Двадцать пятый день рождения я отмечал, сгорбившись над двумя горящими проектами, но зато уже на двадцать шестой мог выбрать заказ на свой вкус из бесперебойного потока предложений.

Рост за тот год у Лени случился колоссальный. Закаленный трудностями, дисциплиной и голодом, он скоро стал схватывать тренды на лету быстрее конкурентов и даже задавать свои собственные, за что Леню и его навыки отрывали с руками. Незадолго до двадцать седьмого дня рождения он побывал еще в нескольких городах России, а также погулял по итальянским улицам и парижским бульварам. После этого необыкновенного опыта Леня стал охотнее бывать в театрах и даже вернулся к брошенным еще в детстве урокам фортепиано.

– А потом я встретил тебя, – обыкновенно подводил черту своему рассказу Леня, – и тогда почувствовал, что уж теперь жизнь точно не проходит даром.

Марина бесконечно восхищалась Леней. Просматривая его фотоальбом, она думала о необыкновенной истории жениха с трепетом, а иной раз даже с испугом и завистью, но всегда с неизменным восторгом.

…И все-таки, несмотря на переполненную событиями жизнь, у Лени так никогда и не появилось по-настоящему близких друзей. Он поддерживал связь с бывшими коллегами, какие-то знакомства сохранились со школы и недолгих совместных кружков по увлечениям, однако ни с кем из них у Лени не было теплой, доверительной связи. Где бы ни задерживался, он все-таки шел своим собственным путем, и не отыскал такого же увлеченного попутчика.

Раньше Леню это как будто не волновало – ему хватало того, что он иногда выбирался в люди, делил радости жизни с Мариной и продолжал учиться и работать в свое удовольствие. Но свадьба, выбор свидетеля, сама необходимость иметь лучшего друга так отяготила Леню, как не ожидала ни Марина, ни он сам. Молодого человека теперь не отпускало сознание того, что даже у его невесты, которая не жила в городе с рождения, как сам Леня, были очень крепкие дружеские отношения с несколькими людьми – Олей, которая удостоилась чести быть подружкой невесты, и с ее партнером Игорем. Причем с последним Марина была еще более дружна, чем с Олей, и первое время Леня к нему ревновал. Однако, понаблюдав за ними со стороны, быстро понял, что волнения беспочвенны: они были друг другу кем-то вроде брата и сестры, а сам Игорь так охотно познакомился с Леней и расхваливал его с Мариной союз, что он сам невольно проникся к здоровяку похожими семейными чувствами. Но когда невеста предложила Игоря на роль его свидетеля, Леня мягко отказался. В этом деле он, как и во многих других, был принципиален: ему нужен был свой друг, близкий и особенный человек.

Марина все пыталась найтись с ответом; ни то посочувствовать, ни то подбодрить, ни то в очередной раз предложить отказаться от дани старым традициям. Но Леня выудил запястье Марины из-под пледа, пожал его и нарушил затянувшуюся паузу первым, высказав неожиданно пришедшую ему на ум мысль:

– Знакомый писал мне, что на днях видел в городе моего друга юности. Несколько лет назад он уехал в городок поменьше, и, если теперь он в самом деле надумал вернуться, я могу с ним пересечься. Мы не виделись сто лет, но знаешь? Я уверен, что он тут же согласится стать моим свидетелем, когда узнает, что я надумал жениться.

– Правда?

– Не сомневаюсь.

– Да разве же вы настолько близки?

– Раньше были, и очень даже, – сказал Леня, все более и более воодушевляясь. – Я тебе о нем не рассказывал, потому что смирился с его переездом, но, когда узнал о его возвращении, загорелся желанием как можно скорее с ним увидеться. Отчего-то про его возможную роль только сейчас подумал… Но этот человек – именно тот, кто мне нужен. К тому же, – с улыбкой добавил он, – если не оказанная честь, то почти завершенные приготовления его наверняка подкупят.

Никакой договоренности еще не было и в помине, но от сердца Марины отлегло: когда Леня говорил с такой уверенностью, удача редко от него отворачивалась. Дай бог, чтобы хоть эта проблема решилась. Но еще столько дел!

«Скорее бы все закончилось».

– Не глупи, – ласково упрекнул Леня, когда она озвучила свою мысль. – Сейчас кажется, что свадьбу придется просто перетерпеть, но будет весело, ты увидишь. Головную боль вот-вот спихнем на тамаду, а сами сполна насладимся нашим праздником.

– Ты разве не нервничаешь?

– Ничуть. Но все-таки тоже хочу, чтобы день свадьбы остался позади.

Марина вскинула брови.

– Потому что после того, как гости набьют сумки остатками салатов и разъедутся по домам, мы с тобой станем настоящей семьей, – пояснил Леня.

Он улыбался, лаская девушку своим открытым, преданным взглядом. Марина удивилась, обнаружив за окном все ту же серость, мрак и беспрестанно льющий дождь. Она могла поклясться, что в его серых глазах отражается солнечный свет.

– Ну и, – добавил Леня шепотом, словно боялся осуждения стен, – мысль о брачной ночи тоже вдохновляет. Скорее бы.

Секунду помедлив, Марина смахнула с ног плед и показала Лене гладкие, полные, упругие ноги. Он уже было потянулся к ее белым коленям губами, но Марина изящным движением увильнула от него и, оттянув носок, устроила ступню на плече жениха.

– О брачной ночи-то я и забыла. Ее тоже отрепетируем?

На щеках Лени выступил румянец. Он провел пальцами вниз по внутренней стороне ее бедра, до края домашних шорт, и запустил их под ткань. Леня нашел край ее тонких, плотно прилегающих к коже плавок.

Марина закинула одну руку за голову, а второй приподняла топ. С волнующей воображение улыбкой она развалилась на подоконнике и проследила взглядом за тем, как глотающий слюну Леня протягивает к ней руки.

– Марин…

– Иди сюда.

Леня теребил верхнюю пуговицу хлопковой рубашки и никак не мог высвободить ее из прорези. Марина села, отстранила его руку от воротника и опустила ее к своей промежности. Леня задохнулся. Не обратив на это внимания, Марина медленно, но ловко стала расстегивать его рубашку.

– Я тут сама справлюсь. А ты займись делом.

Она двигалась в так взятому им ритму. Штаны Лени на паху так взбухли, что Марина всерьез обеспокоилась, сможет ли он расстегнуть ширинку.

– Господи, – выдохнул Леня между поцелуями. Невеста уселась на него, обняв коленями бедра, и оживленно заерзала взад и вперед поверх его боксеров.

– Только не говори, что уже близок. – Марина откинула с плеча тяжелую волну темных волос. Ее голос сбивался. – Я только начала.

Леня не смог ответить. Он отвернулся, прижался лбом к холодному оконному стеклу и прикусил язык, уговаривая себя не разочаровывать девушку.

– И где только этому учат? – прошептал Леня, не в силах сфокусировать взгляд на дожде.

Улыбка Марины увяла. Такт, с каким она ерзала на Лене, замедлился. Ее мысль уплыла туда, куда она совсем не хотела брать курс.

– Давай, детка, – хрипел Глеб. Он потянул к себе заикающуюся от смущения Марину и завалился на спину прямо в коридоре, в двух шагах от спальни.

Глеб подстегивал с трудом устоявшую на ногах подругу усесться прямо поверх своего паха. Его синие глаза горели как угли и так и манили обжечься об них.

– Давай сюда.

– Н-но…