Психоделическая пишущая машинка

В темноте, на опустевшей сцене кто-то зашевелился, бумкнула бас гитара, взвизгнул микрофон. Вспыхнул круг прожектора. В люминесцентном конусе появился великолепный мужчина в шубе на голое тело и в расшитых бриллиантами «казаках». Хозяйство прикрывали кожаные стринги. Волосы на голове были уложены в лакированный кок, как у Элвиса Пресли. Мужчина взял микрофон так, что бы все видели перстни на каждом пальце. Мизинец при этом оттопыривался. Мужчина рявкнул:

– Привет, негодяи!

– Мясо-о-о!

Ревела икра. И тут стало ясно, все эти людишки приперлись, что бы послушать этого чумадея в шубе из баргузинского соболя. Это был легендарный The Meat, говоря по-русски – Мясо. Народу стало больше. Повылезали из всех закоулков клуба, ближе к сцене.

Гитарист хлестнул по струнам медиатром, басист подхватил аккорд, мощно вступили барабаны и Мясо заорал в микрофон:

– Лежала куколка в грязи

На большом болоте!

А девочка Зизи

Купалася в блевоте!

Она кричала надрываясь –

Ну все, бросаю пить!

Той куклы синие глаза

Никак мне не забыть!

Сам солист не сделал бы такого куражу. На басу чудодействовал фантастический Папа Холмс. Он выпиливал сложнейшие риффы под этот бредовый текст. И в своих квадратных очках очень напоминал маньяка, вглядывался в толпу, будто выискивая очередную жертву. Еще один гитарист подыгрывал соло, тоже весьма виртуозно. Барабаны выжимали сок из всего этого каданса. Этакий хаос в цельнометаллической оболочке музыкального консерватизма.

Песня кончилась. Ника впервые увидела здесь охрану. Толстые и трезвые дядьки встали у сцены. Они отпихивали желающих поцеловать исполнителя в стринги.

– Ну, что вам еще спеть, дристопульки мои?

Мясо слегка охрип. Было слышно, как клацают перстни, когда он шевелил пальцами. Толпа завопила:

– Башмак!

– Ну, ладно…

И снова бас и барабаны задали ритм. Гитарист зажал первую струну у самой деки, заставил ее визжать. Полоснул по грифу и грохнул квинтаккордом.

– Надену на руки башмак,

Хочу ходить на четвереньках!

Сегодня, детка, я рок панк!

Тебя не видел я давненько…

Вдруг, Нику схватил за плечо Александр.

– Что такое?

Его подруга лежала лицом в тарелке. Еще мгновение и она упала бы под стол. Они успели ее подхватить.

– Поможешь отвезти ее домой?

– Конечно.

Александр нес Сашу на руках. Пискнула сигнализация, Ника открыла дверь автомобиля, помогла уложить обморочную на заднее сидение. Все блестело после дождя, как кожаные жопы рокеров. Свежий воздух радовал легкие…

– Поехали, – сказал Александр, – чего тебе здесь делать?

Вспыхнули фары и панель приборов. Долго ждать ее не будут.

Выехали из города. За окном мелькали деревенские домики. Потом сплошные стены черного леса с двух сторон…

Куда еду, зачем? – думала Ника. Александр молчал. Только шорох шин и едва слышная музыка из магнитолы.

Внезапно… Ника увидела бледное лицо в зеркале заднего вида. Александра еще плохо соображала, пыталась вспомнить, где находится, и кто эта сучка на переднем сидении рядом с ее парнем. Или мужем, братом, другом. Пес их разберет. На ее лбу чернели следы размазанной крови…

Александр обрадовался:

– Воскресла?

– Немного.

Саша наконец-то улыбнулась. Попросила налить чего-нибудь.

– Приехали уже.

В доме горел свет. На крыльцо вышел… Александр.

– Еще один, – ахнула Ника.

– Мой брат. Мы близнецы.

Саша взяла Никиту за руку и повела по коридорам и комнатам. Через предбанник, попали в пещеру из белого кафеля. В углу пещеры располагалась огромная ванна. Ника в первый раз видела «джакузи». Саша нажала кнопку, и вода в ванной забурлила пузырями. У стены стоял столик с бутылками. Неподалеку зеркало, душ для двоих, шкафчик с полотенцами.

– Коктейль будешь? Я сделаю.

– Давай.

– Хорошего виски теперь не найти…

– Что с тобой было?

– А, ерунда. Иногда случается. Тебе сколько лет?

– Двадцать.