Капитан

– Я люблю тебя! – страстно прошептала красавица.

– Но, – пробормотал шевалье, – разве у вас не назначено сегодня вечером свидание с маркизом де Сен-Маром?

– Я люблю тебя! – повторила девушка, сильнее прижимаясь к Капестану.

Он понял, что нужно немедленно заткнуть уши и закрыть глаза, однако сделать этого не успел. Здравомыслие отступило перед натиском Марион.

Что ты хочешь, суровый читатель? Шевалье было всего двадцать лет. Добавим к этому замечательное вино маркиза, выпитое за обедом…

Так завершилась дуэль маркиза де Сен-Мара и шевалье де Капестана.

В тот момент, когда Марион Делорм, проскользнув во двор гостиницы, сделала знак Коголену, у ворот «Генриха Великого» остановились двое мужчин, следовавших за девушкой на некотором расстоянии и наблюдавших за каждым ее шагом.

Одним из них был епископ Люсонский, герцог де Ришелье. Вторым – человек по имени Лаффема, мечтавший поступить на службу к могущественному прелату.

Ришелье решил выследить свою красавицу, дабы собственноручно убить соперника, имени которого еще не знал. Лаффема удалось переубедить прелата.

– Предоставьте это мне, монсеньор, – заявил он. – Только разрешите мне быть при вас. Я уродлив и мерзок, меня презирают за то, что я ненавижу все человечество. Если вы пожелаете, ненависть моя станет вам подпорой. Я буду верным слугой и в слабостях ваших, и в величии, в любовных интригах и в политике. Монсеньор, Лаффема будет вам предан душой и телом. Что вы на это скажете?

– Отлично, – произнес Ришелье, – принимаю тебя на службу.

– В таком случае возвращайтесь к себе, монсеньор, – проговорил Лаффема. – Я же останусь здесь. Сегодня вечером начинается моя служба. Завтра вы будете знать, как зовут любовника мадемуазель Марион.

– Я убью этого человека! – вспыхнул Ришелье.

– Нет, монсеньор, – тонко улыбнулся Лаффема. – Это мое дело. Вам достаточно лишь вынести приговор. Вы обрекаете его на смерть?

На какое-то мгновение епископ Люсонский заколебался, но тут же принял решение.

– Пусть он умрет! – произнес прелат холодно. Ришелье удалился, а Лаффема вошел на постоялый двор, где провел около двух часов, а затем отправился в свой дом, стоявший напротив дворца герцога Ангулемского.

На следующий день Лаффема спозаранку явился на постоялый двор «Три короля» и приказал доложить о себе маркизу де Сен-Мару. Встреча продолжалась недолго. Сен-Мар, выскочив из комнаты, взлетел на коня и с искаженным от бешенства лицом помчался к «Генриху Великому». Маркиза обуревала жажда мести.

Лаффема, в свою очередь, устремился к епископу Люсонскому.

– Монсеньор, – сказал он прелату, – вам необходимо добиться, чтобы уже сегодня появился эдикт, карающий смертью любого, кто убьет своего противника на дуэли.

– Зачем? – спросил Ришелье.

– Затем, что маркиз де Сен-Мар собирается прикончить некоего шевалье де Капестана, который провел ночь с мадемуазель Марион! – заявил Лаффема.

Ришелье вздрогнул всем телом. Лаффема же добавил с ужасной улыбкой:

– Я устроил так, что Сен-Мар убьет Капестана. Теперь ваша очередь, монсеньор. Эдиктом о дуэли вы можете погубить Сен-Мара!

Когда шевалье де Капестан лишился чувств в узком коридоре, где его замуровали заживо, маршал д'Анкр направился в изящный особнячок в проулке Кассе.

Поднявшись по лестнице, Кончино Кончини оказался лицом к лицу с Жизелью д'Ангулем. Потрясенный красотой девушки, он тут же объявил, что готов на все, дабы завоевать ее сердце: обещал, что купит княжество в Италии и принудит папу аннулировать брак с Леонорой.

– Предлагаю вам стать моей женой! – пылко воскликнул маршал, которого ничуть не смутил ледяной взгляд девушки. – Скажите «да», и я немедленно верну вам свободу.

– Сударь, – ответила Жизель Ангулемская с глубочайшим презрением, – княжество ваше будет куплено на ворованные деньги, а корону вашу отольют из награбленного золота. Неужели вы всерьез рассчитывали соблазнить меня насилием, грабежом и воровством?

Маршал д'Анкр в смятении попятился.

– Не торопитесь! – проскрежетал он. – Поду майте хорошенько! Ваш отец в моей власти. Завтра он предстанет перед судом. Через две недели ему от рубят голову. Вам этого мало? Бельфегор!

Появился слуга-нубиец.

– Бельфегор, где находится сейчас безумная женщина по имени Виолетта? – спросил Кончини.

– В комнате этажом выше, монсеньор. Эту особу заперли там сегодня утром, – сообщил чернокожий великан.

Мать в руках этого чудовища! Жизель затрепетала.

– Поднимись наверх! – приказал Кончини. – Когда я крикну «Руби» – но не раньше! – снесешь ей голову ударом сабли!

Жизель д'Ангулем в ужасе замерла, сознавая, что жизнь родителей зависит от ее ответа, но тут внезапно распахнулась дверь, и на пороге появились две женщины.

Кончини в изумлении воззрился на них. Он узнал Леонору Галигаи, свою супругу, и Марию Медичи, королеву-мать, свою любовницу.

– Мадемуазель, – сказала Леонора, – не тревожьтесь. Ваш отец вовсе не арестован, а вашей матери нет в этом дворце. Господин маршал солгал вам. Я его жена, а это – Ее Величество королева.

Жизель бросилась к ногам Марии Медичи.

– Взываю к вам, мадам, ибо этот человек преследует меня, – вскричала девушка.

– Следуйте за мной в Лувр, дитя мое, – промолвила королева. – Господин маршал уверил меня, что должен допросить вас в связи с вашей причастностью к заговору. Но я решила побеседовать с вами сама. Идемте!

Кончини молчал под испепеляющим взором Марии Медичи. Мгновение спустя королева и Жизель исчезли.

…Оставшись наедине с маршалом д'Анкром, Леонора Галигаи смело встретила его разъяренный взгляд. Женщина сознавала свою силу. О появлении соперницы в лице Жизели предупредила королеву именно Леонора – но она же могла одним словом примирить любовников. Кончини нуждался в ней. Он знал это. Однако известно ему было и другое: ради него Леонора пойдет на все.

– Что вы собираетесь сделать с этой девушкой? – пробормотал он.

– Сегодня вечером ее отпустят на свободу, – ответила Леонора. – Так нужно, ибо я рассчитываю с помощью этой особы проникнуть в самый центр заговора. Она уверена, что всем обязана мне, а, значит, выведет меня на главарей… Герцог Ангулемский, Гиз я Конде окажутся в моих руках!

– Что ж потом? – хрипло спросил маршал.

– Потом? – пожала плечами Галигаи. – Потом она умрет… так нужно! Но – слушай меня хорошенько, Кончино! – через четыре дня, не позже, умрет и король!

Кончини с ужасом взглянул жене в лицо, внезапно озарившееся светом любви.

– Тогда, – продолжала Леонора, – поскольку королевству необходим государь, поскольку Мария Медичи всецело принадлежит нам, поскольку герцог Ангулемский и Гиз с Конде очень скоро выйдут из игры, останется только один возможный король…

Ослепленный, оглушенный Кончини был не в силах отвести взгляда от женщины, для которой единственным смыслом жизни являлось его возвышение.

После секундной паузы Леонора Галигаи произнесла наконец голосом, дрожавшим от страсти и честолюбия: