Время

Время
Александр Александрович Мишкин

Обычный рабочий возвращается домой после ночной смены. Спокойная и мирная жизнь утра меняется, когда работяга замечает на спине маленького сына цифры.

Александр Мишкин

Время

1.

Гена открыл дверь. Обтряхнул в коридоре ботинки от мокрого снега, вошёл в блок. Снял широкую чёрную куртку, повесил на прибитую к стене вешалку. Вынул из кармана ключи и бросил на тумбочку. Из внутреннего кармана вытянул смартфон и положил в карман джинсов. Повернул ручку накладного замка. Наконец-то дома! Отработав восьмичасовую ночную смену, всё чего он хотел это раздеться, съесть тарелку горячей еды и упасть на диван.

В доме пахло гороховым супом и рыбными котлетами. Катя гремела посудой на кухне. Гена снимал тяжёлые ботинки, наблюдал за хлопотами через прозрачное стекло кухонной двери. Закончив раздеваться, он, почёсывая бороду, прошёл в кухню. Девушка вертелась как юла и за готовкой совсем не заметила, что с работы пришёл ненаглядный муж. Глядя на целую тарелку рыбных котлет, лежащих на столе, Геннадий словно кот подкрался к добыче, и запустил когти. Делать замечание было поздно, кот с удовольствием жевал котлету и довольно улыбался.

– Ну куда ты хватаешь? Потерпи. Сейчас… – сказала Катя, подставляя щеку для поцелуя. Почувствовала жёсткие волоски. – У!.. Колючий!

– Я говрлодный… – пробубнил Гена высоко задрав подбородок. Широкая челюсть, перемалывала котлету. —

Катя отвлеклась от готовки, протёрла влажные руки полотенцем, погладила Гену по волосатой щеке. Убрала пружину непослушной пряди со лба. Высоченный, дотянуться до этой колокольни было не просто. Великан довольно замурчал.

– Скоро постригусь и побреюсь, – сказал он, обнимая жену за талию. – Пока некогда.

– Не надо, мне так нравится, – сказала Катя, продолжая гладить бороду. – Куда руки тянешь?! Гена!

Катя шлёпнула широченную руку. Медвежья лапа убралась от тарелки.

– Ну-у… – завыл Гена.

– Потерпи, совсем чуть-чуть осталось. Иди посмотри, как там Сава. Что-то он подозрительно молчаливый. И положи котлету, Ген, ну серьёзно, – сказала она, глядя как муж пытается снова зацепить приплюснутый кружок.

Проиграв поединок за котлету, Гена вышел из общей, на две семьи, кухни и вошёл в коридор. Они жили в блоке общежития с ванной и туалетом, а также одной просторной, и другой чуть по меньше, комнатами. Войдя в меньшую из комнат, которую они приспособили в детскую, он увидел, что с Савой всё в порядке, малыш лежал на спине и махал ручками, пытался поймать кружащие на подвеске ракеты. Как только папа вошёл, Сава зашевелил активно ножками и ручками. Гена осторожно подхватил сына, поцеловав в щеку, ласково спросил:

– Как дела бандит?

– У-и-и-а-а-а! – запищал радостный Савелий.

– Не обижал мамку. А? Савка? Что расскажешь мне?

– У-а-п-р-р! – вёл диалог с папой Савка.

Гена покачивал малыша, ходил по комнате. Глядя в маленькое личико, он чувствовал, как тепло проходит по всему телу. Мягко, легко и уютно. А ты тяжёленький уже, сына… растёшь.

– Гена! Иди садись, всё готово! – раздался из кухни голос Кати.

– Ладно, – сказал Гена и вернул Саву в кровать. – Полежи пока папка кушает, хорошо?

Малыш радостно запищал, расправил две крохотные пятерни и вращал ими в разные стороны в знак одобрения.

Гена запустил рукой маленькие ракетки по кругу, вышел из детской и пошёл есть. Стуча ложкой, он как экскаватор черпал гороховый суп и опрокидывал громадные порции внутрь себя. Катя сидела напротив и с умилением наблюдала, как голодный муж, ложка за ложкой, уменьшает содержимое тарелки. Закончив с супом и приступив к рыбным котлетам и пюре, Гена мурчал от удовольствия.

– Не торопись, подавишься, – сделала замечание Катя.

– Угу, – не отвлекаясь от тарелки ответил Гена. Ему было тепло и уютно. За спиной запотевшие окна скрывали падающий, большими хлопьями, снег. На плите, пыхтела паром кастрюля – Катя варила картошку на завтра. Бурлила вода, за спиной гудел холодильник, звенела ложка об тарелку. Присутствие Кати добавило к запахам пищи тонкий аромат шампуня, кажется абрикосового.

Гена опрокинул последнюю ложку супа, сыто зачмокал губами, встал. Вымыл за собой посуду. Обхватил Катю за талию, и вместе они вышли в коридор, по дороге заскочили к Саве и достали малыша из кроватки. Все втроём направились в большую комнату, куда он стремился всю рабочую смену. Гена упал на диван и включил телевизор. Лёгкая Катя села рядом, передала сына, Савка ёрзал и махал ручками. В телевизоре, вместо обычной телепередачи для домохозяек, показывали предупреждение, написанное белыми буквами на чёрном фоне:

«ЦИФРЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАТ. ЕСЛИ ВЫ МОЖЕТЕ ИХ НАЗВАТЬ ИЛИ ЗАПИСАТЬ – НЕ ПЫТАЙТЕСЬ. ЭТО СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНО!»

Катя и Гена переглянулись.

– Что за бред?! – сказал Гена. – Ты включала уже телевизор?

– Нет, я с самого утра на ногах, ничего не трогала, даже в телефоне не сидела, – сказала Катя.

Гена посмотрел на ёрзавшего в руках Савку, которого кажется забавляли странные картинки в телевизоре. Присмотрелся. Между лопаток, через ткань пижамки просвечивались зелёные цифры, как на электронных часах. Поднял сына на уровень глаз: «12. 07. 2111. 86». «Это что ещё такое?» – подумал Гена.

Телевизор завещал на всю комнату:

«Цифры ничего не значат! Не произносите цифры в слух! Не пытайтесь их написать! Это смертельно опасно! Оставайтесь дома! Если можете назвать или написать – не делайте этого! Это смертельно опасно!»

Телевизор повторял эту фразу по кругу.

– Зай, ты это видишь? – повернул к жене ребёнка Гена. Но как только он это сказал картинка пропала и на её месте появился пожилой напуганный лысый человек в очках с толстой оправой и в клетчатой рубашке. Поверх рубашки на нём был белый халат. Обратив взгляд в камеру, он рассеянно спросил

– Меня слышно? Что?!… Мы в уже в эфире? Дорогие граждане города Л! Ни в коем случае не называйте цифры на спинах ваших близких и родных! Если чувствуете, что можете это сделать – молчите! Вы можете умереть! Ни в коем случае не называйте их и не пытайтесь записать! Я сотрудник научного центра теоретической и экспериментальной физики Кирьянов Владимир Сергеевич. Произошла утечка экспериментального вещества. Оно быстро распространяется и вызывает галлюцинации – цифры на ваших спинах. Цифры ничего не значат! Вещество не причиняет вред организму, только если не называть и не записывать цифры. Если вы чувствуете, что можете это сделать – не пробуйте! Это смертельно опасно! Оставайтесь дома! Не паникуйте! Мы работаем над… Что?!… Что там происходит?! Сергей задержи их! Люди! Оставайтесь дома! Не паникуйте! Всё под контролем!.. Вы не имеете право! Мы должны!..»

Мужчина пытался ещё что-то сказать, но из-за кадра появилась рука в камуфляже и вытянула его из поля зрения камеры. Через секунду помещение, откуда велась трансляция, исчезло, а на его место встала та же чёрная картинка с предупреждающей надписью. Но вскоре и она пропала. Пустили развлекательную программу. Симпатичная девушка с микрофоном у рта пела песню, как будто ничего не случилось.

Гена поднялся с дивана вместе с сыном. Развернул Саву лицом к телевизору, спиной к себе, вытянул руки перед собой. Савка уверенно болтал ножками, будто танцуя. На крохотной спинке, между лопаток, горели маленькие зелёные цифры. Они никуда не делись, стали кажется ещё чётче.

Не показалось…

– Кать, посмотри, – сказал он и повернулся к жене.

Катя сидела, сложив руки на груди, лицом к висевшим на стене иконам. Молилась.

– Царица моя Преблагая. Надежда моя, Богородица, Приют сирот и странников Защитница…

Между лопаток Кати так же просвечивались зелёные цифры: «7. 07. 2076. 76.»

Гена посмотрел между лопаток сына, потом снова на Катю. Подумал: «Цифры ничего не значат… Катя двухтысячного года рождения… седьмое июля две тысячи семьдесят шестого. Семьдесят шесть… Да это же… А Савка? Восемьдесят шесть… А что у меня?»

Гена подошёл с сыном на руках в коридор. Встал к зеркалу спиной. Повернул голову, пытаясь рассмотреть. Ничего. Савка издал протяжное «пру-у-у». Гена пошёл обратно.

Катя встретила его тревожным взглядом.

– Цифры, – сказал Гена, они означают… – но тут что-то его остановило. Слова не желали произноситься. Фраза застряла и упиралась так, будто сбежавшую со двора в дом собаку, выгоняют обратно на улицу, да к тому же ещё и в грозу. Гена взял Савку левой рукой, другой достал из кармана телефон. Попытался напечатать цифры Кати. Палец не двигался, будто и нет его совсем.

Гена молча передал малыша Кате. Та посмотрела на спинку Савы, потом на Гену. Он встретил взгляд жены и повернулся. Услышал, как та охнула.