Падение в ничто

– Конечно.

– Свалил значит?

– Ну.

– А сам не планируешь?

– Планирую… давай к делу!

– Короче, по три рубля на газету скидываемся.

– У меня нету сейчас.

– Найди.

– Где я тебе найду, нету у меня!

– Меня не волнует, чтобы утром деньги были. Зинке отдашь.

– Как я тебе утром отдам если у меня их нет?!

– Тогда в утреннюю смену отдашь.

– Хорошо, – Дима убрал от уха трубку и сплюнул в жестяную бадью. Целых три рубля, курва! Придётся опять эту солому дешёвую курить.

– Всё, до связи, если что – звони.

– Ага, давай, – сказал Дима и втиснул пластиковую трубку с такой силой, что внутренности телефона издали звонкое «дзинь».

Дима упал на топчан и опять обжёгся об трубу.

«Да что за?..»

Он отодвинулся от батареи и почесал горячую область в районе трицепса.

«Опять пара дали.»

Встал с топчана, крякнул и пошёл через узкий коридор в бытовое помещение. Открыл свой шкафчик и достал бушлат. Вернулся и вправил часть бушлата за батарею. Внутренняя подкладка куртки, по задумке, должна была сдерживать тепло трубы.

«Пускай теперь её греет.»

Он улёгся обратно и включил экран смартфона. В правом верхнем углу маленькие циферки показывали по нулям. Ночная смена началась.

Восемь часов стартовали. Дима расправил плечи, положил смартфон на стол, подключил зарядное устройство. Надел резиновые перчатки и чёрную тёплую шапку, вышел из помещения пульта управления.

Не сложная, но грязная работа. Принцип заключался в утилизации отходов производства с помощью внушительной печи сжигания. В ковш забрасывались отходы и с помощью двигателя, под управлением Димы, отправлялись в печь, где и подвергались термической переработке.

Закончив с загрузкой отходов, он проверил работу оборудования заслонки, осмотрел щеколды трёх дверок для выгрузки золы и помешивания горящих отходов при дожиге. С приятной лёгкостью в мышцах, пошёл обратно на пульт управления. Подобные манипуляции Дима должен будет проделать за смену ещё как минимум четыре раза.

Дима упал на мягкий топчан. Снова уставился в экран смартфона. Шум рабочего оборудования не очень отвлекал. Год уже проработал, привык к этим вечным «Г-У-У», «ДЗЫНЬ!» «БАМ», и совсем не обращал на всю эту механическую жизнь внимания. Изредка под самым ухом, в трубах, Дима слышал металлический стук, что звучал на самом деле где-то далеко – на эстакаде. Пульт управления соседствовал с другими заводскими помещениями, и работающие в ночную смену люди, периодически, стучали дверями, замеряя и проверяя данные различного непонятного оборудования. В углу, с права, возле мусорного ведра, иногда шуршала маленькая и чёрная мышь. Смелая проказница не боялась присутствия огромного человека, который слыша её шорох, изредка топал, бурчал и свистел. Все это буйство звуков окружало Диму и никак не могло отвлечь. Он давил большим пальцем экран смартфона и был весь погружён в мир всевозможных видео, мемов и картинок с пушистыми котами.

Так прошли два часа смены.

Дима бросил косой взгляд, на встроенный в синий лист, квадрат с диаграммой и стрелкой. За стеклом стрелка указывала на число двести. Температура упала, а значит нужно идти забрасывать новую порцию отходов. На часах два часа ночи. Глаза, от бесконечного листания новостной ленты в смартфоне, слегка устали. Шум оборудования начинал давить на перепонки, у висков неприятно покалывало. Меняя резкость изображения, Дима смотрел то вперёд на диаграмму, то на железную бадью у самого топчана, разминал глаза. Воняло пылью, табаком и потом. Гудели приборы за металлическими пластинами релейной. Размявшись таким образом, он надел шапку и резиновые перчатки, вышел к печке. Через двадцать минут, он снова был в лежачем положение, со смартфонов в руках. Валяться можно было ещё два часа.

«За слёзы сестрёнки – рвать. За улыбку матери – танец сплясать. За папку – живота не жалеть. За братишку – боль от гангрены стерпеть. За дружка – блатную песню спеть!» – прочитал Дима бессмысленную цитату поверх картинки с изображением знаменитого лысого актёра в костюме. Отложил телефон в сторону, уставился в высокий потолок.

«И на эту хрень я трачу своё время? Какой братишка, какая гангрена, что за…?»

Он поднялся и спустил ноги на грязную плитку. Указательным и большим пальцем потёр переносицу.

«Не ленту скролить нужно, а книжки читать, статьи, новое узнавать что-то. Два с половиной часа на всякую хрень потратил!»

Он плюнул в урну и достал сигарету. Чиркнул зажигалкой и закурил.

«Сколько я за этот год книжек прочитал? Четыре? А сколько хотел? В десять раз больше! Такими темпами я никогда отсюда не свалю.»

Докурил, бросил окурок в урну и выпил воды из бутылки. Размял шею. Поднялся с топчана и пошёл в туалет.

Вышел из туалета, в тускло освещённый коридор, хлопнул облезлой деревянной дверью, сделал шаг и остановился возле двери в камору, опустил голову со стеклянными глазами, посмотрел на чёрные и жёлтые квадратики плитки. Засунул руку в карман спецовки. Вынул бряцающие ключи, выбрал нужный, вставил в замок, повернул, дёрнул ручку. Из каморки в нос садануло запахом пыли. Дима ударил по выключателю, и электрический свет замерцал в темноте. Небольшая каморка. Всего три на два метра, разделённая тонкой перегородкой, сбитой из различных пластин ДСП. За перегородкой находилась маленькая комнатушка. Тяжёлый древний стол с микроволновой печкой. Калорифер – для особенно холодных ночей. Высокий, с мягким матрасом, топчан. Напротив стола, подпирал тонкую стенку шкаф с четырьмя секциями. Дима осмотрел помещение. Ничего необычного. Он зашёл сюда больше автоматически, так, сменить обстановку. И от безделья стал открывать дверки шкафчиков.

В первых двух не было ничего интересного. Старая вонючая форма, какие-то бумаги, вырезки из различных журналов прошлого века. Впечатляющая, с крупными формами, картинка обнажённой женщины. Не сказать, что страшная, но уж точно не во вкусе Димы – слишком массивная. В третьем шкафчике, в верхнем отделе, лежал рулон ткани, а в нижнем, самом крупном отделе, на Диму дыхнула тоской пустота. Равнодушный взгляд парня уже было соскользнул, но в последний момент заметил за свёртком кончик потёртого красного корешка книги. Мощная пятерня схватила свёрток, бросила на стул. За тканью пряталась маленькая библиотека. Дима запустил руку повторно и взял одну из первого ряда.

Это была книга о войне, с громким и важным названием: «Они шли умирать». Книжка повертелась в руках, не смогла впечатлить и вернулась на место. В целом это была скучная библиотека, по мнению Димы. Сплошные советские книжки о красноармейцах, Ленине и детективы, со шпионами, роковыми женщинами, перестрелками и интригами. Он хватал и изучал книги одну за одной, пока не дошёл до последней, той самой, чей кончик он заметил. В красном и шершавом переплёте, книга была относительно целой, но обложка была полностью исцарапана и, казалось, намеренно. Имя автора стёрто. Стало интересно. Дима раскрыл книгу и обратился к аннотации на второй странице. Лист был вырван живьём. Тогда Дима подошёл с другой стороны и открыл последнюю страницу. Оглавление и какие-либо намёки на имя автора, год издания, и названия издательства отсутствовали. Повертев в руках книгу Дима посмотрел на оставшиеся тома, расположенные за первым рядом. Красная книжка с истерзанным лицом жгла руку, но и второй ряд библиотеки вызывал любопытство. Дима посмотрел ещё раз на книжку и на библиотеку, дотронулся языком до нёба, издал звук, сунул красную уродину под мышку. Хлопнул дверкой шкафчика, оставил второй ряд библиотеки на потом.

Топчан заскрипел под весом тела Димы. Парень вправил плечи в подушку из свёрнутого бушлата, выставил перед собой книгу и раскрыл её. Пожелтевшие, с маленькими чёрными буквами, страницы зашуршали перед его глазами. Он листал книжку в поисках чего-то, что могло привлечь его. Книга и в самом деле была странной, точнее то, что с ней сделали. Как он понял, это был сборник новелл. Но пролистав половину книги, он отметил, что некоторые рассказы частично были вырваны, другие истерзали будто ножом, остальное разрисовали ручкой. Поверх чёрных строчек, синим, чья-то рука нарисовала какого-то уродца, почти на каждой странице. Там, где не было странного рисунка, были нарисованы слова: «СТРАХ», «СИЗИФ», «ЧУДОВИЩЕ», «АД». Практически вся книга была изуродована. Только один рассказ остался не тронутым.

«Миф о Сизифе».

«Что за?!»

Дима поёрзал задницей и начал читать.

«Миф о Сизифе» представлял собой историю, основанную на греческой легенде о мученике Сизифе, которого древние боги приговорили в аду вечно вкатывать камень на вершину горы, и по завершению начинать всё с начала. В рассказе миф был стилизован под городскую легенду. Каждые тридцать лет, во время небольшой передышки, когда камень достигает вершины, Сизиф выбирается в мир и затаскивает случайную жертву в ад, обрекает её на вечные муки. Все действия разворачивались в вымышленном городе М. Рассказ был написан удивительно красочно и убедительно. Автор использовал яркие образы и создавал зловещую атмосферу, используя такой простой и незамысловатый сюжет. Описание Сизифа пугало. Он был тощий, высокий, больше двух метров, абсолютно голый, с выпирающими костями, передвигающийся на четвереньках с чёрными впадинами глаз и рядом жёлтых гнилых зубов. Он затаскивал в ад жертву, разрывая обломанными грязными ногтями плоть. Оставлял кровавые борозды, от которых несчастные теряли сознание или впадали в безумие. Довольно интересный рассказ с пугающими описаниями и жуткими сценами убийств. И что ещё примечательнее, жертвой Сизифа, в рассказе, были простые рабочие со стройки, что расположилась как раз над подземной горой, к вершине которой Сизиф толкал камень. Последнее обстоятельство будоражило ещё сильнее, потому что, будучи таким же простым рабочим, Дима легко мог представить окружающую обстановку, в которой оказывались герои рассказа.

В конце рассказа, на половине незаполненной словами странице, мелким почерком, ручкой, было написано послание. Дима напряг глаза, чтобы разобрать, что там написано. Почерк был удивительно аккуратным и слова разбирались легко, хоть и были мелкими. Он перевернул страницу и увидел, что послание продолжается и на другой стороне, там, где было предусмотрено пустое место под титульный лист другого рассказа. Дима пробежал глазами синие строчки. От маленького размера заболели глаза. Парень отложил книгу, потёр глаза, решил продолжить чтение после заброса бочки. Пошёл к печке.

Дима вернулся на пульт управления. На часах было почти пять утра и спать хотелось всё сильнее. Монотонное гудение оборудования сливалось в утомительную и унылую кашу. Он лежал на топчане и держал в руках книгу, вслушивался в окружающий шум, и силился разобрать хоть что-либо. Нельзя чтобы охрана застала его в таком положение поэтому он старался быть на чеку. В это время начальник караула совершал обход и ждать его было можно в любую минуту. Дима издал губами звук, похожий на работу выхлопной трубы, и раскрыл книгу на нужной странице. Протёр глаза и стал читать синие аккуратные строчки.

Эта история… Господи, я не знаю, что происходит со мной. Меня трясёт, я не могу уснуть. Мне страшно, а до конца смены ещё три часа, я не знаю, как выдержать всё это. В три утра я дочитал этот рассказ о Сизифе, а теперь сижу, весь дрожа, в каморке, и записываю мысли, чтобы хоть как-то отвлечься. Сейчас пять утра и клянусь всеми святыми я не выйду до конца смены! Пускай меня уволят, пускай хоть поднимут всю охрану, но я не выйду! Эта тварь, это… Я даже не знаю, как это вообще возможно… Я не дам ей затащить меня, здесь она меня не достанет. Надеюсь… Странно… Я пишу в самой книге…. Это, наверное, правильно. Да… С чего начать? В общем… Сегодня двенадцатое ноября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года. Меня зовут Чернов Виталий Михайлович, я аппаратчик термической обработки отходов третьего разряда. Сегодня, работая в ночную смену, с двенадцати ноль-ноль до восьми ноль-ноль, со мной произошло нечто невообразимое. Я абсолютно трезв и мой рассудок здрав. По причинам, которые я опишу ниже, я не могу рассказать о случившемся хоть кому-либо, иначе меня посчитают невменяемым и закроют в психушке. Ровно в три ночи, я дочитал рассказ под названием «Миф о Сизифе», и со мной стали происходить странные, необъяснимые вещи. Признаюсь, хоть это и может показаться неправдоподобным, но Сизиф, а именно события, описанные в рассказе, произвели на меня впечатление. Я испугался. За все свои тридцать шесть лет я не читал ничего подобного. Это история… Эти описания… Глубоко в сознание я желал закрыть книгу, но будто под воздействием потусторонних сих, я не мог оторваться. По окончанию я испытал страх такой силы, что в глазах моих потемнело. На секунду мне показалось, что я теряю сознание. Я не знаю, чем вызвано это ощущение, потусторонней силой, заключённой в рассказе и книге, или же моим психическим здоровьем. Но после прочтения и испытанного страха, со мной начали происходить пугающие вещи. Я начал слышать голоса. В трубах, в гудение дымососов, еле различимо, кто-то будто шептал, но что именно, я не мог разобрать. Ослеплённый огнём сгораемых отходов, я стал различать в плывущих чёрных пятнах, силуэты. Всегда, куда бы я не шёл, за спиной я ощущал присутствие некой фигуры. Что-то, будто изнутри, давило на затылок. Я оборачивался и чувствовал, что это что-то снова находится за моей спиной. Я работаю один уже больше трёх месяцев и ничего подобного я не замечал на протяжение всего этого времени. Манера моего письма может вызвать подозрения у того, кто прочитает эту запись. Я могу объяснить. Дело в том, что я давно увлекаюсь прозой и мечтаю написать книгу. Я исписываю по одному листу каждый день и таким образом полирую свой стиль написания. Если я смогу выбраться отсюда, я обязательно вложу несколько листов из своих сочинений, дабы вы могли убедиться в правдивости моих слов… Сизиф. Повторю, всё это со мной началось после прочтения, примерено в три ночи. Голоса, присутствие и галлюцинации. Всё это пугало меня, но я списывал всё на усталость и хоть был слегка напуган, но продолжал работу. Пока… В пять утра, я проходил от одной печки к другой и увидел, как из приямка, а именно из ёмкости в которой храниться отходы, выбирается некое существо, похожее на очень бледного и высокого мужчину. Я смог увидеть только гладкий череп и половину невероятно худого туловища. Существо было повёрнуто ко мне затылком и не видело меня. Я остолбенел, но не испугался. Осознание и страх дошли до меня только сейчас. Меня трясёт, я взбудоражен, но чувствую себя в безопасности. Фигура хоть и напугала меня, но испуг от увиденного не сравниться с тем, что я испытал после прочтения рассказа. Первобытный, будто сама смерть прикоснулась ко мне. Видимо я испытал то, что чувствуют люди на смертном одре. Я не стал ждать, как поведёт себя тот человек, если это был человек, и сразу же побежал на пульт управления. Я закрылся в комнате приёма пищи и сижу здесь уже около двух часов. За это время, пока я пишу эти строки, со мной ничего не произошло. Я не слышу голосов и не вижу фигур. Существо не стучится в двери и окна, но я уверен, что оно где-то там. Я не выйду отсюда до конца смены. Я вряд ли продолжу работать здесь. Поэтому кто бы не прочитал это, знай, что таит в себе эта книга. И если ты испытаешь тоже что и я… Прячься. Я не знаю, что за существо вылезло тогда из ёмкости и что со мной могло произойти, если бы я не ушёл в тот же самый момент.

Последняя строка закончилась. Свободного места не осталось. На другой странице написано продолжение. Буквы больше и почерк слегка отличался, будто рука писавшего дрожала.

После того как я написал последнюю строчку, мне в голову пришла мысль: уничтожить напугавшую меня книгу и рассказ. Я начал вырывать страницы, но осознал, что рассказы других авторов не должны страдать из-за одного. Я добрался до нужного мне рассказа и начал рвать. И какого было моё удивление и как силён был ужас от того, что вырванные листы бумаги в то же мгновение, на том же самом месте, появлялись вновь! Паника охватила меня. Я рвал и терзал книгу, бросал её в стены, пинал и даже грыз зубами. Но книга возвращалась к прежнему своему состоянию…

Я пытался сжечь её (у меня с собой есть спички), но когда бумага превращалась в хлопья чёрной золы, книга вернулась на своё место на полке…

У меня было время и я старался, как мог, навредить ей. Всё что она позволила с собой сделать – это растерзать титульный лист, обложку и остальные рассказы, но не о Сизифе. Рассказ невозможно уничтожить, закрасить или вырвать. Он возвращается на глазах. Я пытался всматриваться, но то что я вижу, когда страницы возвращаются, я не знаю… Это ни на что не похоже, будто мозг не может зацепиться хоть за что-либо знакомое. Чтобы я не делал, рассказ оставался нетронутым. Эта книга проклята. Я надеюсь никого не привлечёт истрёпанная и рваная книга. И никто не испытает этого ужаса, что испытал я. Но если ты прочтёшь… Храни тебя Господь…