Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга вторая. Июнь

Население слободы было весьма разнородным: помимо православных, были тут и раскольники, и протестанты, и приверженцы различных сект. Особенно много было старообрядцев, которые непрестанно хулили так называемые новые обряды Русской Православной Церкви, непочтительно относились к возведенному в слободе православному храму святых апостолов Петра и Павла, а также всячески выказывали ненависть к царю Петру, которого почитали антихристом, и подстрекали к тому же других рабочих. Казалось, ничто и никто не может смирить этих неугомонных противников Церкви и гражданской власти, тем более что никакие увещевания, исходившие от «никониан», не имели в глазах раскольников никакого веса и почитались «бесовскими уловками». Но блаженному Фаддею, истинному служителю Божию, удалось достучаться и до этих озлобленных сердец. Поначалу он ничего не говорил старообрядцам – но вскоре те сами, видя его праведную жизнь, прониклись к нему глубочайшим уважением, видя в нем истинного подвижника благочестия. Тогда блаженный начал обращаться к ним со словами увещевания, и вскоре в слободе смолкли проклятия старообрядцев Православию и православному храму, куда постоянно приходил молиться блаженный Фаддей.

Не оставлял подвижник своими отеческими заботами и православных жителей слободы, которые, хотя и были православными только по Крещению и по имени, не жили так, как подобает жить православным христианам: среди рабочих процветали пьянство, блуд и многие другие пороки. Блаженный Фаддей смело, строго, но в то же время с великой любовью и отеческой скорбью обличал и увещевал грешников. Нередко ему приходилось терпеть за это обиды, побои и унижения, но праведный старец не оставлял своих трудов, и брошенные им семена начинали приносить плоды: многие грешники, видя его веру, праведность и стойкость, прислушивались к его словам и исправляли свою жизнь.

Вскоре вся слобода прониклась таким почтением к старцу Фаддею, что подвижник, желая избежать славы и похвал, принял на себя подвиг юродства. Это мнимое безумие дало ему возможность преподать наставление самому хозяину земли русской – императору Петру.

Однажды, когда Петр в очередной раз приехал посетить новые заводы и все население слободы вышло встречать царя, блаженный Фаддей вышел из толпы и пал к ногам Петра, приветствуя его. Царь, зная, как уважали блаженного жители слободы, пожелал побеседовать с ним и пригласил старца к себе в походный дворец, стоявший недалеко от завода. Старец принял приглашение и во время беседы с Петром призывал его хранить и почитать Православную веру и заботиться о простом народе. Встреча эта произвела на императора такое впечатление, что с тех пор он встречался со старцем Фаддеем в каждый свой приезд на заводы. Последняя их встреча произошла в 1724 году. Уезжая, Петр попросил блаженного Фаддея благословить его. Старец благословил царя, но тут же, прослезившись, предсказал, что Петру больше не придется бывать в этих местах. Действительно, не прошло и года, как император скончался.

Сам блаженный старец ненамного пережил императора, скончавшись в 1726 году. Незадолго до кончины он предсказал, что заводская слобода разрастется в большой город и что прежние петровские заводы будут заменены другим производством. Все это впоследствии сбылось.

Над могилой блаженного старца Фаддея жителями города была воздвигнута часовня. К сожалению, в годы власти большевиков она была уничтожена, но православные Карелии и по сей день приходят на это место почтить память святого угодника Божия, считающегося небесным покровителем Петрозаводска.

Множество примеров верности Богу и Православной Церкви было явлено в Карелии и в более близкие к нашему времени страшные годы большевистских гонений. Земля православной Карелии обагрилась кровью мучеников за Христа – таких, как священномученик Николай Богословский, уроженец села Паяницы Петрозаводского уезда Олонецкой губернии. Протоиерей Николай нес священническое служение в соборе Святого Духа в Петрозаводске, а затем, когда собор закрыли, в храме святой великомученицы Екатерины. В 1937 году все духовенство храма было арестовано по обвинению в контрреволюционной деятельности. Отца Николая допрашивали и пытали в течение двух месяцев, пытаясь заставить подписать лживое признание и оговорить не только себя, но и других служителей Церкви. Мученик остался непреклонен. В том же 1937 году тройка НКВД приговорила его к расстрелу. Отец Николай был расстрелян 4 ноября 1937 года и погребен в общей могиле в пригороде Петрозаводска. А уже в наши дни, 25 марта 2004 года, на заседании Священного Синода под председательством Патриарха Московского и всея Руси Алексия II протоиерей Николай Богословский был включен в Собор новомучеников и исповедников XX века.

Дорогие отцы, братья и сестры! В наше непростое время опыт и пример святых подвижников Карелии необходимы нам как никогда. Многому можем мы научиться у них: и упорному труду, и терпеливому преодолению трудностей, и смирению, и любви ко всем людям без исключения, и уважению к тем, кто непохож на нас… Но главное – искренней, горячей вере в Бога, упованию на Него, любви к Нему и стремлению всегда и во всем следовать Его заповедям. Без этих веры, упования и любви все перечисленное выше не имело бы никакого смысла – да и попросту было бы невозможно. Воспримем же этот дивный урок карельских святых, будем подражать им всей нашей жизнью, будем не только на словах, но и на деле следовать за Господом нашим Иисусом Христом – и тогда, с помощью Божией, Церковь, страна и народ наши вновь расцветут под благодатным солнцем веры Христовой.

«Якоже плод красный Твоего Спасительнаго сеяния, земля Карельская приносит Ти, Господи, вся святыя в той просиявшия. Тех молитвами в мире глубоце, Церковь и страну нашу Богородицею соблюди, Многомилостиве», ибо Тебе подобает всякая слава во веки веков!

Аминь.

Слово в день Собора Симбирских святых

(21 мая / 3 июня)

Избран Божественным Промыслом быв, блаженне, чистотою души своея Христу послужив, предстоя днесь Престолу Божия славы, созерцая свет неизреченный и радость несказанную.

    Из службы блаженному Андрею Симбирскому

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры!

Сегодня наша Церковь прославляет Собор Симбирских святых, празднование которого было установлено Церковью относительно недавно – в 2007 году. В него вошли восемь святых угодников: блаженный Андрей Огородников († 1841), мученики и исповедники Николай Покровский († 1918), Иоанн Ильинский († 1918), Неофит Любимов († 1918), Александр Гневушев († 1930), Екатерина Декалина († 1938), Александр Телемаков († 1938), Гавриил (Игошкин; † 1959). Все они дают нам замечательные примеры подлинного пребывания со Христом и во Христе, любви к Богу и людям, а также и верности избранному ими пути, несмотря ни на какие трудности и испытания.

Список Симбирских святых открывается именем блаженного Андрея Огородникова, которого уже при жизни называли юродивым. На первый взгляд, это очень странный святой… Ведь в чем, собственно, заключается подвиг юродства ради Христа? В некоем языческом обожествлении безумия, в презрении к плоти, в своеобразном принесении себя – своей личности, своего рассудка – в жертву Божеству? Разумеется, нет. Юродивый ради Христа действительно принимает на себя внешний образ безумца, – но именно внешний и только внешний. На деле же такой человек ни в коей мере не отказывается от дарованного ему Господом разума, безумный же образ необходим ему только для того, чтобы иметь возможность открыто и прямо говорить людям то, чего они, вероятно, не стерпели бы из уст обыкновенного человека. Юродивые – это люди, отказавшиеся от житейских благ, общественного положения и уважения, согласившиеся терпеть насмешки и жестокости ради возможности говорить правду о Боге «сильным мира сего», да и просто окружающим людям, наглухо запершимся в панцире духовного равнодушия, привлечь внимание которых можно лишь такими радикальными методами. Так, например, знаменитый русский историк Василий Ключевский совершенно справедливо называл юродивых «ходячей мирской совестью, живым образом обличения людских пороков». Иными словами, главная суть подвига юродства ради Христа – служение Богу и ближним, бесстрашное свидетельство о Боге.

Однако все это, как может показаться, мало применимо к блаженному Андрею. Судя по жизнеописанию его, составленному близкими родственниками и вообще современниками, он не «скрывал свой разум» под личиной безумия, а страдал какой-то болезнью с самого рождения. В отличие, к примеру, от блаженной Ксении Петербургской или блаженного Василия Московского, Андрей Огородников, бродя по улицам родного Симбирска, не произносил иносказательных проповедей и не обличал грешников и неправедных власть имущих, ведь он так и не научился по-настоящему говорить.

Несмотря на то что разум Андрея Огородникова был действительно болен, Господь через него удивительным образом преподавал окружавшим его людям важные уроки.

По воспоминаниям современников, блаженный Андрей отличался, к примеру, удивительным незлобием. На него, «слабоумного», нередко сыпались оскорбления, насмешки и даже побои со стороны «нормальных» обывателей Симбирска (хотя на самом деле ненормальными были, конечно, они, а вовсе не святой, раз позволяли себе такое…). Однако Андрей ни разу не попытался ответить им тем же, ударить в ответ, замахнуться или хотя бы скорчить гримасу. Его незлобие приводило глумящихся в замешательство; нередко случалось, что вид безответного страдальца пробуждал в них совесть, они горько раскаивались в своем поступке и, вразумленные, пересматривали вообще всю свою жизнь. Сам же блаженный Андрей постоянно стремился сделать окружающим какое-нибудь добро. И пусть его затуманенный разум не в силах был подсказать ему, как именно можно это сделать, и потому он не мог, например, подобно блаженной Ксении, тайком помогать на строительстве храма, тем не менее его стремление к добру было очевидно всем, проявляясь в маленьких трогательных поступках. Например, если кто-нибудь подавал блаженному Андрею милостыню, он с радостной улыбкой тут же дарил поданное кому-нибудь другому. Делиться с ближними, отдавать им все, что он имел, было для него главной радостью.

И разве не было это суровым, отрезвляющим уроком для жителей Симбирска? Ведь сложно представить, чтобы добрый и благочестивый человек стал бы обзывать и тем более бить больного! А многие симбирчане поступали так по отношению к блаженному Андрею. Значит, и остальная их жизнь была немногим лучше. И, являя миру незлобивого и доброго юродивого, Господь таким образом обличал «разумных», живущих неправедно, ведь блаженный Андрей в конечном итоге оказывался куда привлекательнее и вообще выше их – «нормальных», но преисполненных злобы и взаимной ненависти! Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам (Мф. 11, 25), – говорит Сам Господь Иисус Христос. Его словам вторит апостол Павел: Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное (1 Кор. 1, 27). И это в полной мере применимо к блаженному Андрею Огородникову.

Другими словами, хотя «юродство» блаженного Андрея вряд ли можно назвать в полном смысле подвигом, оно, тем не менее, вполне соответствовало самой сути юродства: служить вразумлением окружающим, подвигать их по-новому взглянуть на собственную жизнь, задуматься о вопросах и явлениях, которые они раньше предпочитали не замечать. Многочисленные вразумленные примером блаженного Андрея Огородникова – живое тому свидетельство. И потому, хотя он, вполне вероятно, действительно был болен, – понятие «душевнобольной» к нему не применимо. Тело его, нервная система, мозг могли быть больны, но душа его оставалась здорова и чиста. Будучи «слаб разумом», блаженный Андрей не мог контролировать свои поступки и поведение, как это делаем мы, здоровые, нередко скрывая при этом, как бы под маской, свои истинные чувства и склонности; его внутренняя сущность была вся на виду, и сущность эта была очевидно доброй. И потому блаженный Андрей Огородников с полным правом может именоваться святым – то есть человеком, в полной мере причастным Добру, тому единому истинному Благу, Которое есть Бог.

Кстати, дорогие мои, замечали ли вы, что многие люди, достигшие преклонных лет, также начинают «слабеть разумом», теряют контроль над собой полностью или частично? И тогда-то с беспощадной очевидностью становится явным все то, что человек долгие годы копил и взращивал в своей душе. Если в «сокровищнице его души» скопилось зло – он становится одним из тех, жизнь рядом с которыми превращается в пытку для окружающих; если же там – добро, то он может превратиться в одного из тех трогательных старичков, которые даже в последних потемках разума улыбаются близким и пытаются хоть чем-то услужить им, хотя бы чем-нибудь угостить… Именно такие противоположные примеры приводит в своих поучениях известный афонский старец Паисий, описывая двух престарелых монахов.

Разумеется, мы, чей разум пока не нарушен, должны относиться с любовью и сочувствием и к тем, и к другим. Но в то же время очень полезно задуматься: а что проявится в нашей душе, если и мы достигнем таких же преклонных лет? Доброе или злое?

Предопределить это мы властны уже сейчас. Что для этого нужно? Только одно: начать жить по-христиански. Это не значит, что мы должны сразу стать идеальными, – такого не бывает. Но мы можем прямо сейчас начать работать над своей душой, стараясь очистить ее в соответствии с евангельскими заповедями, взращивать в сердце добродетели, приближаться к Богу шаг за шагом. И тогда мы несомненно сможем достичь если не великих духовных высот древних подвижников, то хотя бы той душевной чистоты, той всемерной склонности к добру, которая была у блаженного Андрея Симбирского…

Вообще, жития святых Симбирского собора одно за другим являют нам замечательные примеры «великого в малом»; примеры того, как на первый взгляд незаметный, ничем не примечательный человек может скрывать в себе большую внутреннюю силу и чистоту, которые становятся явными в час испытаний и возводят своего обладателя на вершину христианского героизма, мученичества. Возводят не для суетной мирской славы – подобным людям это, как правило, не нужно, – а для того, чтобы вдохновлять других и поддерживать веру и мужество в их сердцах.

В самих житиях Симбирских святых вроде бы нет ничего впечатляющего. Среди них нет ни каких-то особенно выдающихся подвижников, ни великих проповедников, ни известных церковных писателей, богословов и общественных деятелей. Почти все они – мученики; но и описания их мученического подвига очень просты и лаконичны, как и вся вообще их жизнь, жизнь обычных людей «из народа». Вот, например, преподобномученица Екатерина Декалина: поступила в монастырь пятнадцати лет от роду, долгие годы была рясофорной послушницей, ничем особенно не примечательной; в монастырской ведомости против ее имени стоит только «хорошей жизни, послушание исполняет усердно». Принять постриг так и не успела: началась революция, и монастырь был закрыт безбожными властями. Вместе с одной из монастырских сестер послушница Екатерина поселилась в небольшом частном домике с садом, где и продолжила подвизаться «в тишине своей кельи». Сестры сами зарабатывали себе на жизнь, возделывали садик у дома, но плоды с него не продавали: варили варенье и относили в соседский детский приют. Себе оставляли совсем немного – чтобы было, чем угощать тех же детей из приюта, да и многих других малышей, часто приходивших в гости к «бабушке Кате» и «бабушке Насте». Дети очень любили добрых старушек, а те любили их; за чаем с вареньем сестры рассказывали маленьким гостям о Боге, учили молитвам…

В 1937 году престарелые подвижницы (им было уже за семьдесят) были арестованы по абсурдному, но обычному для тех страшных лет обвинению в принадлежности к «церковно-монархической, фашистско-повстанческой контрреволюционной организации». На допросах они держались с удивительным для их возраста спокойствием, бесстрашно исповедуя Бога и отказываясь назвать какие-либо имена «соучастников» (вернее, просто знакомых и родственников, которыми НКВД не терпелось пополнить ряды мифической «организации»). Сестры были расстреляны в феврале 1938 года, и никто даже не знает, где они похоронены.

Самая обычная для того времени история, каких тысячи. Но какие важные, поистине великие уроки скрываются под этой «обычностью»!

Мы все привыкли относиться к житиям святых, как к неким «благочестивым историям», так что многое в них просто пролетает мимо нашего сознания. Но представьте себя на месте сестры Екатерины: вам уже за пятьдесят, и чужие люди выгоняют вас из дома, где вы прожили всю жизнь вместе с любимой семьей (ведь монастырская община – та же семья). Смогли бы вы после такого не озлобиться, не пасть духом, а начать все сначала на пустом месте, продолжая изливать искреннюю христианскую любовь на окружающих? Смогли бы продолжать проповедовать Христа, если именно за это вас в свое время лишили всего? Смогли бы на допросе спокойно и с достоинством отвечать следователю, властному пытать и убить вас?

И не являет ли нам все это пример подлинного христианского смирения, христианского мужества и всецелого упования на Бога? Не являет ли нам все это пример подлинной христианской любви?

Находим мы в житиях Симбирских новомучеников и исповедников и другие важные уроки – например, урок христианского отношения к светским властям. Отношения, не имеющего ничего общего ни с человекоугодием, когда некоторые члены Церкви, кажется, готовы одобрить и оправдать любые действия власти и даже подвести под них «богословское основание», ни с противоположной крайностью – революционным «Долой!» (пусть и выраженным иными словами), отказом от любого общения и сотрудничества даже в тех вопросах, которые отнюдь не противоречат христианской совести. Христианский путь – это всегда путь «царский», «срединный», средний, не впадающий ни в «правые», ни в «левые» крайности. Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу (Мф. 22, 21), – отвечал Сам Господь на соответствующие вопросы и «революционно», и «конформистски настроенных народных масс». Всему свое время и место; лишь бы мы не отдавали кесарю то, что причитается одному лишь Богу.