Пять пьес ни о чём

Андрей. Чего, мам?

Надя. Сказать хотела. (села за стол) А где отец? У кролей?

Андрей (выходя). Наверно. Что случилось, мам?

Надя. Андрюш, ты того… (тяжело дыша, уронила голову на руки и зашлась в плаче)

Андрей. Мам… Мам, не надо. Мам…

Надя (пытаясь говорить). Не могу, не могу… Андрюша, худо мне, ой как худо. И в церкву ходить не могу… Много лет, ой как много, всё хотела с тобой поговорить. Сеструхе Нинке всё говорю и говорю. Я домой токмо ночевать хожу или сготовить чё. Мне перед тобой и Светкой совестно… И перед малой, перед Варей. Вы приезжаете, мне так совестно, что меня так колотит. Захожу во двор и плохо, трясти начинает. Боюсь. У Нинки сижу – хорошо. И поем, а то посмеёмся, наговоримся. Сюда прихожу и всё, черно. Андрюша, сыночек, прости ты меня Христа ради… Я того, боле сюда, в дом не приду. (трясётся) Пятьдесят лет, пятьдесят, и того… Не привыкла и всё… Не любо. Дети, дети мои держали меня тута. Не хотела я поперва в этот дом идти, прости. Ой как не хотела. Я и того, и плакала, убегала. Через месяц убежала к своим. Те привели меня обратно. Не могла и не могу здесь жить. Уф, уф… Погоди, ты, того, Андрюша, не отец твой виноват, он, ой нет, не виноват отец твой. Всем бы отца такого. Чё-то вот не срослось с самого-самого и всё. Я к бабке Софии сорок лет хожу, спасибо ей, помогала сильно, и помогат. (резко замолчала, затем длинно выдохнув, продолжила) Мать твоя, мать всех своих детей шибко любит. Знай это. Но отец ваш… Мужем, мужем так и не смогла его принять… Не, голову не опускай. (трясёт руками) Я всё сёдни скажу и пойду. Вот за это мне така болячка. Отцу потом расскажешь, спросит, мол, сходи к Нинке, про мать узнай, ты и расскажешь как умеешь, по-своему, по-умному… Светке, Илье такое… Нет, нет, нет… Токо тебе смогла, прости, сынок (выдохнула). Скоко лет хотела, а смогла вот. Уф-уф-уф (смеётся), дышать стала (обняла Андрея) Ты с Ильёй, того, не связывайся. Он тебе плохо сделает. Зинка… Попроси у неё прощения за меня и забирай её, он её или себя убьёт. Увози её от беды. Это на зависть, как она тебя любит. В селе нашем такой не видала боле. Дай я тебя поцелую, ты чё, не плачь, а то счас в две того (обняла) Ты, того, не болей… София толкует – болеть не будешь. Но, говорит, немного потерпеть. Пей, чё давать будет. Поговори с ней, сам напросись, не боись. Налил бы чего мамке, пили ведь, раз эти убегли. Неси, не боись (смеётся) Папка твой хороший. Ой какой! Я не могу с ним говорить про это, и ты, того… Это чё? Давай, здоровья тебе. (выпили) Самогон, чё ли? О, энто, того, бутылка не наша. Лучшего папки для детей своих и не сыскать. Я малахольная, завсегда такой была. Малая была, на дух не переносила мужиков. Да и потом. Батька мамку бил, ой как бил, корову бил, детишек не трогал. А корове с мамкой доставалось… В девках долго была и никогда бы не пошла, да за любого, хошь самого растакого… Не понимала я этого, похабщиной мамка это называла. Мамка, царство ей небесное, ты же помнишь, добрая была, несчастна. Батя её измочаливал приставанием этим. Иди сюды, дай да дай. Вот оно мне и не любо, и не надо… Налей ещё, вкусная. Светке и Илье про это ни-ни… Светка така ж как я, мужицкое племя на дух не переносит. Мужики и трактор, говорит, одно и то же. (закрыла лицо) Дальше забыла, чё-то пашет, того, не глубоко… И чё-то потом хочет… Не помню. Ну одно слово мужик как трактор. Андрюша, Андрюша, вы вчерась поздно пришли, я слышала. Зина была с вами?

Андрей. Нет. Звонил ей пару раз, не ответила. Мам, ты прямо плиту бетонную с меня сняла, я уж и не знал, что думать… Вижу, плохо тебе. Уж было подумал, не хворь ли какая…

Надя. Хворь! Ещё кака хворь! (закрыла рот) Чё ору… Это самогон твой. Андрюш, така хворь, тебе не передать. Твоя хворь, она пройдёт. София бабка слово так не выпустит, абы сказала, что всё про это знает. И ещё чёт говорила, слова забыла. А вот она за свёкром, дедом твоим ходила. Он, того, её не слушал, диковат был. Она его было лечила, а он этот настой не пил. Слушай её и верь, это така сила. Она меня надоумила тебе открыться. Свет вернётся, говорит, к тебе. Ой, кака она… (засмеялась) Это чё? Я, того, смеюсь. Пьяная. Свет, свет… Прямо так хорошо… А могет, от самогона. Давай его ещё и пойду к сеструхе, того, пьянствовать (выпили). Отцу сёдни не говори, вот токо смотри на него и сразу увидишь. Он всё знат, завсегда всё чует… Он так ласки от меня и не дождался, всё ждал, ждал, слова дурного ни разу от него, а я така сельска погань… (махнув рукой) Пошла (по-девичьи побежала)

Андрей облегчённо вздохнул, закинув руки за голову. Филя и Киря появились вдали беседки, недоумевая, подошли к Андрею.

Филипп. Чё ты, того? Было чё иль нам, того?

Андрей. Хорошо, батя… Прям бальзам. Чудеса на свете случаются, так скажу тебе.

Кирьяк. Серьёзное заявление. А чего тара на обозрение? Так это чё, банкет? Тады наливай (Филипп, недоумевая, разлил по стаканам)

Филипп. Ты это, вы того… Я сейчас… Так мать чё?

Андрей. Мать? Сказала, что ты у нас лучший батя на свете (немая пауза)

Кирьяк. Типа он? Ага… И сказала это Надя?

Андрей. Самолично, и не раз.

Филипп (улыбаясь Кирьяку). А чё ты? Вродя против, чё ли? Андрюха брехать не будет. Вот так вот. Я это, того, пойду сварганю чё поесть (пошёл было и вернулся). Это, сделаю вам блюдо (ударение на «О»)

Кирьяк. В смысле блюдо? (исправил ударение)

Филипп. Ну, Светка делат. Картохи варёной пожарит на сале, туды десяток иичек…

Кирьяк. В смысле яиц?

Филипп. Ну, их самых. Следом, когда зашкворчало, туды луку зелёного, покрошенного, много (тихо закрыв лицо, смеётся), и того сверху много натёртого сыру. Она привозит его завсегда. И того, питательно… Пошёл, бывайте. (вернувшись) Без меня не того (Андрею). Я ж тебе говорил про мамку…

Кирьяк. Похоже, и за батей твоим пришли…

Андрей. Кто?

Кирьяк. Эти, такие жёлтенькие и зелёненькие. Глюки.

Андрей (зашёлся от смеха). Твою-раствою и нашу общую… Мамка знаешь как меня порадовала. Лучший подарок мне за всю жизнь. Взяла и покаялась.

Кирьяк (вскочил). Да ты чё! Ни х… хороших ни плохих товарищей! Ё… мою и твою! Чё, правда!? (заткнул себе рот) Опять ору… Ну это точно, главный мент страны гикнул в сортире. Работает! Софкино работает, столько лет, до хрена и больше. Ну, София, ну просто вынуждает жениться. Я так убеждён был, шо цэ случай безнадёжный.

Андрей. Да и я, того… Потом, как она в сарай уйдёт и плачет. Малой, как верёвкой к ней был привязан. Сижу на сене, а она того, и гладит меня, и прижимает к себе… Папка наш хороший, это я така…

Кирьяк. Ну София, гигант… Придётся… Обещал, понимаешь.

Андрей. Чё, правда?

Кирьяк. Да, лет шестьдесят назад, молодой был, типа честный, сказал. И часика через три, беседуя на пляже с русалкой из города, не помню, такой большой город, не помню… Не слыхал о таком? Ты что, самый счастливый город! Признался, значит, этой русалище, что я чуть было сегодня не лишил себя будущего и токо её чувственность и красота спасли меня. Дальше дело техники.

Андрей. Я в этом смысле, в смысле женщин, не развитый, скорее обездоленный, как папка. Скорее так… Так ты был влюблён в Софию или это очередной экспромт?

Кирьяк. Между нами, только без обид. Любить одну женщину, вот это и есть – обездоленность. Вслушайся? Без доли. Ознобу нет? По мне так скорее добровольная кастрация. Но это касаемо меня, вот такого-растакого раз-два-три-долбая, как я… Поверь, если б меня вот таким раздолбаем приняло бы общество, я возвёл бы любовь к женщинам в культ, поднял бы на такие высоты. Проще, сделал бы это профессией. Любить женщину… Звучит? Но, увы, мир, селяне и прочая пое… по-кор-ное стадо отторгнет меня и выплюнет. А я гордец. Андрюх, человек ты страстный, и это за версту видно, но ты, твою… тётю, занимаешься непотребным делом – топишь и втрамбовываешь усё вовнутрь, так что, прости меня, не хотел… Знаю о твоей болячке, извини, этим недугом страдал батя, и я был тому свидетель, и мне так хреново было. Решительно не хотел бы пережить это снова. Не хотел, но не могу… Просьба, большая и личная – не отказывайся от страсти, это может быть причиной многого. Имён не называю. Межу нами, я потому такой мудак, что отказался от этого, скиксовал… Где этот муж! Етит его разъетит!

Филипп. И чё орёшь? (расставляет не спеша) Счас (пошёл было) Киря, подмогни мне, там принесть надо.

Кирьяк. А чё? У нас типа банкет? (Андрею) Ты понял!

Филипп. Картоха с сыром, баклажаны напёк, перцы. Помидоры жарены ел? Ты чё, хамса, вот.

Кирьяк (расставляя).Так это чё, свадьба? Так, того, надо невесту звать. Андрюх, звони Зинаиде. Чё струхнул? Ой, зря.

Андрей. Я звонил, и вчера, и сегодня…

Кирьяк. Ну, с пролётом тебя. Придётся мне (поднял вверх руки) Давайте культурно так сядем. Филя, а чё ты в этом б… отрепье. Рубах у тебя, как у Онасиса, а ходишь как этот. Сходи, только быстро! Пулей! Значит, того, смотри сюда. Сейчас ты оценишь силу моего магнетического воздействия на женщин любого возраста на любом расстоянии (появился Филипп в голубой рубашке). О! Це… А канареечного цвета у тебя не было?

Филипп. Не. А энта чё?

Кирьяк. Ну как тебе… Взрослых самцов обычно этот цвет настораживает. Ну ты, того, садись. Туда, подале.

Филипп. Куды?

Кирьяк. Туды.

Андрей. Рубаха что надо, пап.

Кирьяк. Сограждане, по маленькой. И хамсичкой… Любима закусь. В лагере я таку большую хамсу, с грудями, во сне видел.

Филипп (прыснул). Ну чё ты делашь! Хорошо, чо я не пил, продукт бы спортил. Давай, Андрюх, ты мне, того, давай…

Кирьяк. Все выпили? Хорошо. Теперя наливаем, и значит так. Демонстрация силы моего харизматично-магнетического воздействия…

Филипп. Чё это он?

Андрей. Покажет нам силу своего воздействия.

Филипп. Ёшкин… Энто чё, штаны спустит, чё ли?

Кирьяк. Баклажан твою! Так, налито? Сейчас, примерно через двадцать секунд здесь появится женщина, а может баба, а могет, и… Пути его, творца, неисповедимы, хотя это и меняет суть. Итак… Андрюх, просьба считать до двадцати, медленно. Филя, не хлопочи! Сидай! Снимаешь силу напряжения. Прошу, Андрюх (сел, замер, грозно посмотрев на Филиппа, дал Андрею отмашку)