Идеальное алиби

В дверь постучали. Сначала немного нерешительно и тихо, потом громче и настойчивее.

– Да кого там принесло, – ворчит миссис Элфорд, отрываясь от стирки. Она наскоро вытирает руки о дырявое полотенце и, поправив на себе халат, идёт в коридор. Женщина не удосуживается заглянуть в глазок и сразу открывает дверь, в которую до сих пор продолжали стучать, да ещё и с каждым ударом всё тяжелее и чаще, будто молотком.

Дверь распахивается, и перед миссис Элфорд предстаёт молодой человек в форме. Он кажется немногим старше Виктора, всё равно что сравнить первокурсника с уже выпускником университета.

– Здравствуйте, – громко приветствует он, быстро поклонившись.

– Здрав… – опешив, мямлит миссис Элфорд. – …ствуйте. Здравствуйте, – повторяет она более уверенно, стараясь заглушить в себе волнение. У неё начинает дёргаться глаз, но она не пропускает человека внутрь, так и застывает на пороге.

– Национальный отдел по борьбе с преступностью, – отчеканивает он достаточно резко, но в его голосе нет негативных ноток.

Человек протягивает своё удостоверение хозяйке дома, дабы она могла убедиться в подлинности сказанного им.

Миссис Элфорд читает всю информацию, написанную на удостоверении, кивая головой в такт своим мыслям. Прочитав, она хмыкает и отстраняется, её взор затуманен.

– Это дом Виолы Элфорд, я пришёл по адресу? – спрашивает он больше для порядка, нежели с целью получить ответ.

– Да, – сухо отвечает она, не проявляя никаких эмоций.

– Хорошо, очень хорошо, – он улыбается краешком губ, но тут же улыбка пропадает, к нему возвращается прежнее выражение лица. – Вы знаете, для чего я здесь?

– Как раз это я и хотела у Вас спросить, но, кажется, Вы прочитали мои мысли, – саркастично откликается она, оперевшись о косяк, который чуть скрипнул, когда женщина облокотилась на него.

– Ваш сын Виктор сейчас дома?

– Он дома, в своей комнате, – дрогнувшим голосом ответила Виола.

– Можете позвать его? – попросил сотрудник полиции.

– Конечно, – не без раздражения отозвалась она, явно не понимая, в чём тут дело. – Виктор! – сразу кричит она, не размениваясь на долгие уговоры и просьбы выйти из комнаты. – Виктор! – снова зовёт она, не дожидаясь ответа, потому что происходящее ужасно её нервирует, а она только оправилась от неудачной поездки в Лондон, сразу после которой последовали кошмарнейшие новости по телевизору. – Виктор, чёрт возьми, иди сюда, да поживее! – не выдерживает она, сжимая руки в кулаки.

Человек в форме почти с жалостью наблюдает за её попытками позвать сына из комнаты. Он отводит глаза и делает вид, что ему интересен его значок на груди, пытаясь заставить Виолу не нервничать или хотя бы переживать не так сильно.

– Сейчас он придёт, подождите, пожалуйста, – просит она. – Он просто так много времени проводит в своей комнате, даже не знаю, что он там делает, – вздыхает она, пожимая плечами.

– Не волнуйтесь, миссис Элфорд, я никуда не тороплюсь, – заверяет полицейский совершенно искренне.

Виола понимающе кивает головой, в её глазах сияет благодарность, но волнение никуда не исчезло, только усилилось.

– Виктор! – вопит она, срываясь на истеричный визг, но даже не успевает полностью произнести его имя, как Виктор, растрёпанный, выбегает из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.

– Да, мама, – мгновенно откликается он, в два прыжка оказываясь рядом с матерью. Его даже почти не удивило и не смутило присутствие ещё одного человека, а даже если смутило, он этого не показал. – Ты звала? – невинно спрашивает он ровным голосом. Его дыхание не участилось, а лоб не покрылся испариной при виде человека в полицейской форме.

Виола молчит, исподлобья посмотрев на возвышающегося над ней сына.

Виктор мельком смотрит на полицейского, а потом вновь переводит взгляд на мать.

– Здравствуйте, – вежливо говорит их гость. Он неторопливо показывает удостоверение, уже для Виктора, и Элфорд быстро пробегается взглядом по документу.

– Добрый день, сэр Клоуз, – приветственно кивает головой Виктор, дружелюбно уставившись на полицейского. Снова эта маска безразличия, прячущая за собой совершенно другие эмоции, снова этот полный спокойствия взгляд, фальшь в котором распознать невозможно.

Клоуз кивает, чуть касаясь своего головного убора.

– А ты хоть бы расчесался и привёл себя в порядок! Совсем совести у тебя нет, – гневно шипит Виола, обращаясь к сыну.

Полицейский пропускает это мимо ушей, а Виктор отмахивается, мол, не до этого сейчас.

– Вы к нам по какому делу? – любопытствует Элфорд, приглаживая взлохмаченные волосы и отряхивая на себе одежду. – Всё же, полицейские просто так не приходят к людям домой, – шутит он, стараясь разрядить обстановку: всеобщее напряжение, в том числе и своё ему на руку не сыграют.

Клоуз улыбается не совсем потому, что ему смешно, а больше потому, что так надо.

– Да, конечно, – не отрицает он, и уже одно это подтверждение заставляет Виктора похолодеть и покрыться мурашками, но виду он не подаёт. Когда его тело чуть вздрагивает, он искусственно чихает в руку, и из-за этого действия ни Виола, ни полицейский не увидели то, как Виктор вздрогнул.

Женщина враждебно смотрит на сына, стиснув зубы.

– Увы, Вас, мистер Элфорд, подозревают в убийстве, – печально произносит Клоуз, стараясь как можно мягче сообщить эту новость, но как бы его голос не звучал тихо, Виола едва ли не падает в обморок от только что сказанного, а добивает её обращение к Виктору – «мистер Элфорд», потому что она первый раз слышит то, что её сына называют так, как называли её бывшего мужа. У Виолы даже уже темнеет в глазах и перехватывает дыхание от всего вместе, но она вовремя хватается за косяк.

Виктор незаметно сглатывает, ещё несколько секунд переваривая в себе полученную информацию. Затем он криво улыбается, за что тут же ругает себя, но парень решительно берёт себя в руки.

– Что ж… – начинает он, почесав нос. – Я думаю, нам нужно это обсудить. Можете пройти в дом, если хотите, – приглашает он, отойдя от двери и осторожными, нерезкими движениями убрав обмякшую и висящую на косяке маму.

– Да, конечно, – снова говорит Клоуз как заведённый. – Думаю, это правда нужно обсудить.

Он твёрдым шагом заходит в дом, оставляя за собой грязные следы и пачкая чистый пол в доме своей мокрой после уличных луж толстой подошвой армейских ботинок, но Виоле сейчас не до того, а Виктору откровенно плевать, потому что не его это забота – дом надраивать.

Виктор придерживает маму за плечи, которая в состоянии шока озиралась по сторонам, будто видит этот дом первый раз в жизни.

– В гостиную, пожалуйста, – сообщил Виктор, кивая в сторону крохотной комнатки, в которой было много старой мебели и мало места: толком негде развернуться.

– Благодарю, – ответствует полицейский и встаёт рядом с маленьким диваном прямо перед телевизором.

Виктор заводит в комнату маму и подталкивает её к дивану, та послушно садится, но всё ещё не говорит ни слова.

– Садитесь, пожалуйста, – предлагает Виктор полицейскому, но Клоуз решительно качает головой.

– Спасибо, я постою, – сухо говорит он уже без прежних доброты и понимания в голосе, потому что ему надоела прелюдия. Он не любил резко начинать разговоры с людьми, ему нравилось потихоньку, постепенно подводить людей к главной теме их разговора, дабы не сильно их шокировать, но то, что происходило сейчас – уже переходило все границы.

– Хорошо, – соглашается Виктор. Он тоже остаётся стоять, на диване сидит только Виола, бездумно вперившись взглядом в чёрный экран выключенного телевизора.

– Вас подозревают в убийстве, – повторяет Клоуз, будто напоминая о причине своего нахождения здесь.

– Я понял, – задумчиво произносит Виктор, кое-как сдерживаясь, чтобы не спросить, в каком убийстве именно.

– Должно быть, Вы уже слышали об убийстве недалеко от Уиндмил-стрит?

«Да, слышал» – хочется сказать Виктору первые мгновения, но у него несколько другие намерения.

– Как не слышал, – тяжело вздыхает Виктор, скрестив руки на груди. – Слышал, конечно, – продолжает он чуть погодя. – Это мой бывший одногруппник тогда умер. Мы учились вместе в Лондонской школе экономики и политических наук.