Лето второго шанса

Я изо всех сил старалась не думать об этом и не позволяла мыслям об этом себя тревожить. В конце концов какая мне разница, есть у Генри подружка или нет? Но это обстоятельство каким-то образом делало последние две встречи с ним еще более унизительными и я старалась не смотреть на дом Кроссби и не задумываться, дома ли Генри.

Сейчас, сидя за столом и наблюдая, как отец листает бумаги, я – в последнее время это повторялось все чаще – испытала что-то вроде приступа клаустрофобии. Мне казалось, что надо выбраться из замкнутого пространства, но идти было совершенно некуда.

– Получается? – спросил отец, и я заметила, что он пытается прочесть вверх ногами слова в моем кроссворде.

– Вот на этом застряла, – ответила я, постукивая пальцем по пустым клеткам. – Перемена, слово из тринадцати букв.

– Хм, – сказал он, откинулся на спинку стула, нахмурился и покачал головой. – Не знаю. Но, может, само придет. Буду держать тебя в курсе, – он отодвинул стул и встал. – Мне надо съездить в город за покупками. Хочешь со мной?

– Конечно, – не задумываясь, ответила я. Это казалось более увлекательным занятием, нежели бесцельное блуждание по Интернету, чем я в основном занималась после полудня, поскольку хождение по дому за отцом теперь исключалось. Я пошла в дом, чтобы обуться.

Мы встретились на подъездной дорожке. Отец стоял у «ленд крузера» и поигрывал ключами. Я прошла по гравию, чувствуя каждый камешек под тонкими резиновыми подошвами, и остановилась перед машиной.

– Готова?

– Конечно, – медленно выговорила я, поправляя холщевую сумку на плече. Я не могла не думать о флаконах с таблетками, выстроившихся в ряд на столе в кухне, и понятия не имела, каково их действие, прямое и побочное. Отец не водил машину с того дня, когда я ушла из дому, а он меня нашел и повез завтракать.

– Хочешь, я поведу? – спросила я. Но отец только отмахнулся и стал открывать дверь со стороны водительского сиденья.

– Я хочу сказать… – начала я и почувствовала, что сердце забилось быстрее. Критиковать отца или оспаривать его решения я не умела, у меня просто не было такого опыта. – Тебе-то вести… ничего? – быстро проговорила я, с трудом выталкивая из себя слова.

Эта фраза повисла в воздухе. Отец посмотрел на меня через капот, и по выражению его лица я поняла, что переступила черту дозволенного.

– Со мной все нормально, – коротко ответил он и открыл дверь, а я, обойдя машину спереди, села рядом с ним, чувствуя, как краснею.

Несколько минут мы ехали молча по нашей улице, потом я спросила:

– Что надо купить? – и услышав неестественную бодрость собственного голоса, который даже не походил на мой, подумала, что такой тон вероятно сродни натянутой улыбке Уоррена.

– Твоя мама, – начал отец, останавливаясь перед знаком «стоп», и по его взгляду и улыбке я поняла, что он не сердится из-за моего вопроса и готов поддержать разговор на другую тему, – попросила купить кукурузу к ужину. Потом мне надо забрать почту. И… – он помолчал и посмотрел на дорогу позади нас, – я подумал, может, ты захочешь зайти в клуб, написать заявление о приеме на работу?

– О, на работу. – Я выглянула из окна, испытывая неловкость. Отец, конечно, понимает, что, в отличие от Уоррена и Джелси, у меня нет призвания, которое помогло бы мне занять свободное время. К сожалению, опыта работы у меня тоже не было. В прежние годы летом я изучала иностранные языки методом погружения или ездила в естественнонаучный лагерь, где приходилось препарировать животных.

– Я, конечно, не настаиваю на этом, – закончил отец, когда мы подъезжали к главной улице Лейк-Финикса, Мейн-стрит. – Просто предлагаю.

Я кивнула и, пока он поворачивал на Мейн-стрит и искал место на стоянке, обдумывала его слова. Я понимала, что нельзя все лето просто болтаться дома, ничего не делая, но не могла придумать альтернативы этому.

Мы вышли из машины.

– Ладно. – Я закинула сумку на плечо, закрыла дверь и указала головой в сторону здания клуба, где также находилась и администрация Лейк-Финикса. – Я попробую.

Отец улыбнулся мне:

– Вот и умница.

Я улыбнулась в ответ, но тотчас запаниковала. Мне хотелось остановить время, не дать ему идти вперед, а то и вовсе повернуть вспять. Но отец уже отвернулся и пошел по улице.

– Встречаемся через тридцать минут, – крикнул он.

Я взглянула на часы. В Коннектикуте я их не носила, ведь со мной всегда был сотовый, который молчал, если не считать единичных неуклюжих текстовых сообщений от знакомых, продолжавших поддерживать со мной отношения. Чтобы лишний раз не огорчаться, что мне никто не звонит, я стала оставлять телефон в комнате, тогда и возникла потребность в часах.

– Тридцать, – эхом отозвалась я, – договорились.

Отец кивнул мне и пошел в магазин, чтобы купить кукурузу по просьбе мамы.

Я повернулась и, жалея, что этим утром не достаточно хорошо привела себя в порядок, направилась к клубу. На мне было то, что, возможно, через несколько дней станет моей униформой – шорты из обрезанных джинсов и майка на лямках. Меня смущало, что такая одежда наряду с отсутствием опыта работы может серьезно уменьшить мои шансы заполучить место. Но я уже стояла перед зданием, отделанным деревянными панелями, с гербом Лейк-Финикса в окне (вода капает с крыльев поднимающегося из озера феникса, а за ним восходит или заходит солнце), и понимала, что ничего не остается, как попробовать, поэтому расправила плечи и потянула на себя входную дверь.

Через пятнадцать минут у меня была работа. В изумлении я вышла из здания на солнечный свет и моргала, пока не опустила на глаза солнцезащитные очки. Теперь у меня были три белые футболки (стоившие больше, чем моя зарплата за первую неделю), блокнот и указание явиться на пляж в течение трех дней. Джиллиан, ответственная за наем работников, просмотрев мое заявление и полистав список вакансий в компьютере, несколько раз повторила мне, что я обратилась очень поздно, поэтому ожидать чего-то приличного, да и вообще чего-либо, мне не стоит.

Административные помещения Лейк-Финикса оказались больше, чем я ожидала: мне никогда не приходилась подолгу находиться в этом здании, не считая тех случаев, когда по воскресеньям родители приходили сюда на поздний завтрак и мы с Уорреном томились в ожидании разрешения бежать на пляж. Я нашла отдел кадров, который в летнее время трудоустраивал подростков на свободные вакансии в Лейк-Финиксе: спасателями, рабочими в закусочную при бассейне или на пляже, преподавателями йоги в группе для пожилых. Большинство моих знакомых сверстников первую работу получило в четырнадцать лет – обычно черную, что почти всегда означало уборку туалетов, – но чем старше становился соискатель, тем более привлекательную должность ему предлагали. Если бы я продолжала приезжать в Лейк-Финикс на лето, свою первую работу я, вероятно, получила бы еще несколько лет назад. Но пока графа заявления «опыт работы» оставалась, к моему стыду, пустой.

Джиллиан в конце концов нашла для меня вакансию на пляже. Описание обязанностей было очень расплывчатым, что меня несколько беспокоило. Так как я не посещала курсов для подготовки спасателей, мне, по видимому, предстояло работать в закусочной. Но Джиллиан не упомянула о том, что в мои обязанности входит и уборка туалетов, поэтому я согласилась.

Теперь, стоя на послеполуденном пекле посреди Мейн-стрит, я сообразила, что до встречи с отцом осталось еще время, которое надо чем-то занять, и зашла в крошечную библиотеку Лейк-Финикса, где продлила свой читательский билет и взяла три детектива в мягких обложках. В прохладном кондиционированном здании библиотеки я бы осталась и подольше, но не хотелось упускать возможности пройтись по Мейн-стрит.

Торговый район Лейк-Финикса довольно мал и протянулся вдоль одной улицы. Нет даже кинотеатра, и, чтобы посмотреть фильм, надо ехать минут двадцать в соседний городок, Маунтинвью, где есть кинотеатр, поле для гольфа и галерея игровых автоматов. Мы ездили туда в дождивую погоду. В Лейк-Финиксе всего один светофор, бензоколонка и несколько магазинов. Один из них – «Скромный пирог», рядом с ним – «Хенсонз Продьюс». Есть еще кафе-мороженое «У милой малышки Джейн», где Джелси не берет ничего, кроме клубничного коктейля, хозяйственный магазин, «Поконо-кофе-шоп», который все называют просто закусочной, и магазин «Дай мне знак», специализирующийся на вывесках для домов.

Идя по улице, я отмечала для себя все новые магазины, но иногда не могла вспомнить, что находилось в некоторых домах раньше. Магазин кормов для домашних животных вместе с парикмахерской для собак «Купи слона», похоже, открылся недавно, но в нем было пусто, если не считать листавшей журнал рыжеволосой девушки за прилавком. Почти в самом конце Мейн-стрит я оказалась перед еще одним новым магазином, который назывался «Время взаймы». Выглядел он как булочная – в одной из витрин были выложены буханки хлеба, а в другой выставлен великолепный многослойный торт, при виде которого в животе у меня заурчало. Я не стала смотреть на торт, а начала разглядывать через витрину магазин, и тут только обратила внимание, что рядом со мной кто-то деликатно покашливает. Я обернулась и увидела недовольного старичка в огромной бейсбольной кепке болельщика с надписью «Филадельфия».

– Захо?дите? – сердито спросил он, кивая на дверь, которую загородила.

– Извините, – сказала я, открыла дверь и придержала ее, пропуская старичка в магазин. Он пробурчал что-то и вошел. Я уже собиралась закрыть дверь и пойти к нашей машине, но меня одолело любопытство. Кроме того, из магазина на меня повеяло кондиционированной прохладой и восхитительным запахом свежего хлеба. Я вошла внутрь, и дверь за мной закрылась.

Внутри действительно было прохладно. Некоторое время глаза привыкали к полумраку после залитой солнцем улицы. Наконец взгляд обрел резкость, и у окон я увидела два небольших деревянных стола со стульями и стеклянную витрину, тянущуюся параллельно фасаду от одной стены магазина до другой, с выставленными выпечкой и печеньем, а за ней – стеллажи с хлебом, запах которого привлек меня на улице. В животе у меня снова заурчало, и я подумала, что, наверное, стоит купить что-нибудь, чтобы заморить червячка до ланча.

За прилавком никого не было, и старичку в кепке с надписью «Филадельфия» это, по-видимому, совсем не нравилось – он громко звонил в установленный на прилавке серебряный колокольчик, бормоча между звонками что-то о безобразном обслуживании. Я сделала шаг вперед, желая рассмотреть, что же все-таки приняла за малиновый торт к кофе, и тут заметила на прилавке раскрытую на кроссворде газету и лежавший на ней карандаш. Я подошла еще ближе, желая выяснить, удалось ли тому, кто разгадывал кроссворд, заполнить девятнадцатый номер по вертикали, и наклонилась над газетой. В это время старичок позвонил в колокольчик еще раз, и из глубины магазина послышался голос:

– Минуточку! Сейчас подойду.

– Ждем не дождемся, – негромко проговорил старичок, поворачиваясь ко мне за одобрением. Но я замерла. Голос был знакомый. Я взглянула на входную дверь, прикидывая, успею ли выскочить из магазина, прежде чем меня заметят, и уже окончательно решила бежать, как металлическая дверь за прилавком открылась, и в зал вошел Генри.

Глава 8

Он стоял и смотрел на меня, а я не могла оторвать взгляд от его зеленых глаз. Мне хотелось расхохотаться – куда в Лейк-Финиксе ни пойди, обязательно наткнешься на Генри. Старичок посмотрел сперва на меня, затем на него, опять нахмурился и позвонил в колокольчик.

Это вернуло Генри к действительности.

– Простите, – быстро проговорил он.

Старичок недовольно хмыкнул.

– Что вам угодно?

– Ждешь, ждешь, – ворчал старичок, которому с появлением продавца не столько захотелось что-либо купить, сколько пожаловаться на плохое обслуживание.

– Простите, – повторил Генри с той же интонацией, что и прежде, и я не смогла сдержать улыбку.

Чтобы скрыть ее, я наклонилась к витрине, где рядами были выложены несколько видов глазированного печенья, каннолли и шоколадные пирожные с орехами. Разглядывая эти лакомства, я украдкой бросила взгляд на Генри, который кивал, слушая претензии старичка. Он был в джинсах и светло-зеленой футболке с черной надписью на груди «Время взаймы». Одно его плечо было испачкано мукой. Я очень удивилась тому, что он здесь работает. Выходило, что о его теперешней жизни я совсем ничего не знаю.