Всадник постапокалипсиса

Свист этот был непростым. Он был то долгий, то короткий, то пытался выдать какой-то непонятный ритм, то делал четкие три коротких, три длинных свистка. Там был кто-то живой. Если ещё пару минут назад он мог предположить, что брудлингов привлекает трупный запах, то теперь он уже был уверен в том, что это не так.

“Ну хорошо”, – мародёр заглушил двигатель. Он снова задумался, пытаясь найти вескую причину, чтобы спуститься к машине.

“А если там какая-нибудь сексуальная красотка?” – предположил он. Предположение выглядело в его голове привлекательным. “Тогда это может быть последняя красотка в твоей жизни, парень, – он ответил сам себе голосом внутреннего зануды, – Потому что, когда Джексон отрежет тебе яйца, красотки тебя не будут больше интересовать”. Довод был веский. Сложно не согласиться. “Стоп-стоп-стоп! – воспротивился он сам себе, – Но в машине же будет хлам! Я могу выплатить им неустойку! – подумал он, и тут же себе ответил, – Да, но не забывай, ты имеешь дело с Джексоном, а этот козёл и неустойку сдерет и яйца отрежет!” – и снова с этим сложно было поспорить.

“Хорошо, – нахмурился он, – Ну а что, если там внутри… например Прайст? Или кто-нибудь ещё из этих столичных козлов?” – этих парней не любили ни в Форте, ни в Бридже. Для Джексона они были, как кровные враги, – “Тогда в Форте тебя будут носить на руках, парень”, – эта мысль грела ему душу. Хотя он и понимал, что шанс того, что в той машине будет кто-то из этих парней – один на миллион. Хотя бы просто потому, что эти парни, как и он, ездят на двух колесах. Им нахрен не сдался этот автобус.

“Господи…” – мародёр опустил голову и лбом уперся в руль. Так и не смог найти достаточно веской причины, чтобы спуститься к машине. Боялся он не брудлингов, шнырявших вокруг неё, а психа-головореза, к которому пошел на работу. Впрочем, веской причины уехать он тоже пока не нашел.

“Монетка”, – осенило его. Он полез в карман. “Орел – спускаюсь к машине. Решка – валю отсюда”, – решил он и подбросил. Монетка плюхнулась на тыльную сторону ладони, демонстрируя номинал в один доллар. Парень выругался. Он спрятал монетку обратно в карман. “Да пошло оно всё!” – заорал он.

Он завел мотор и развернул байк на месте. Остановив его на краю кратера, он сорвал с лица платок, сунул в рот большой и указательный пальцы, и, что было сил, засвистел.

Брудлинги поднялись на задние лапы. Мародёр забуксовал на месте, поднимая пыль из-под колёс. Твари заметили его и ощетинились. Он поднял байк на заднее колесо, а после проехался по краю кратера, собирая за собой стаю.

Из ведомых только им, тварям, щелей, на свет показались ещё семь брудлингов, помимо первых восьми. “Пятнадцать?!” – удивился мародёр.

Стая рванула за ним. Мародёр спустился к машине и крикнул, – “Я вернусь!” – после чего еще покружил по краю кратера, и повёл стаю за собой, далеко в пустошь.

“Он вернется”, – подумала женщина, что лежала внутри покореженного микроавтобуса. Она снова плакала. Но на этот раз при этом ещё и улыбаясь. В руке она крепко сжимала свисток. Свисток, с которым она, если выживет, теперь ни за что не расстанется.

***

Когда он вернулся, солнце уже спряталось за горизонтом. Мародёр не горел желанием тратить патроны на брудлингов. Поэтому план его заключался в том, чтобы заманить тварей подальше отсюда и, как можно быстрее, потом драпануть обратно. Благо со скоростью он дружил, а твари были слишком тупы, чтобы вернуться самостоятельно.

Он заглушил мотор и спустился к машине, на дно кратера.

– Здесь ещё есть кто живой? – крикнул он.

– Да! – из под груды металла послышался женский голос. Мародёр улыбнулся уголком рта. Он скинул с плеча свою походную сумку и достал оттуда монтировку.

– Держись, красотка! Ща я тебя вытащу!

Он обошел машину вокруг, пытаясь понять с какого места к ней лучше подступить. Микроавтобус сплющило так, что в высоте, с одного бока, он уменьшился раза в два. Двери же, однако, держались крепко. Даже после такой заварушки остались закрытыми. Чистое везение. Стоило открыться хотя бы одной, и твари выпотрошили бы всё, что было внутри.

Лобовое стекло, как и стекла с левого борта автобуса, разбилось, но автобус смяло так, что в получившиеся щели брудлинги бы не пролезли.

– Скажи что-нибудь, мне надо понять где ты, – попросил он.

– Ох… – простонал голос, – Что-нибудь? – женщина в автобусе засмеялась, – Я даже не знаю, что бы такого сказать, – растерялась она.

– Просто говори, – посоветовал он, – Что угодно, главное не молчи.

Она не видела человека, что был снаружи. Но голос его был словно музыка. Грубый, прокуренный, севший. Он был, как бальзам на душу. Самый приятный звук, который вообще только можно было услышать. Женщина стала описывать всё, что видела внутри салона сегодня днем. Сейчас, когда солнце село, её мир вновь погрузился в темноту.

Мародёр обошел автобус несколько раз. Он понял, что вообще не имеет понятия, как вытащить застрявшего там человека. Тогда он присмотрел самую, на его взгляд, простую в плане вскрытия дверь. Со стороны пассажирского сиденья, но не переднюю, а следующую, которая, вроде бы, считается пассажирской – она меньше всего пострадала.

Он разбил монтировкой стекло. В салон сразу потянуло свежим воздухом. Женщина продолжала говорить. Он иногда отвечал ей какими-то рядовыми отвлеченными фразами, пытаясь поддерживать разговор – сейчас он был сосредоточен только на том, чтобы вскрыть этот чертов автобус.

С дверью пришлось повозиться. Он ковырялся в ней с монтировкой, упираясь одной ногой в борт. Автобус покачивало из стороны в сторону.

Наконец дверь поддалась. Немалых усилий стоило её отодвинуть. Он вытащил один мешок с товаром, что блокировал жертву, и отшвырнул его в сторону. Затем второй. Облокотился рукой о днище машины и заглянул в салон.

Она встретила его взглядом. Это был самый благодарный взгляд из всех, что ему вообще когда-либо доводилось наблюдать. По глазам текли слезы. Серебряные волосы растрепались, и были больше похожи на замызганную мочалку. Но она улыбалась. Тёплой доброй улыбкой. Эта улыбка делала заметнее морщинки вокруг её губ. Как и морщинки в уголках глаз.

Он был неопрятен. Не брит. На шее был повязан платок. Плащ расстегнут на распашку, на футболке красовались яркие жирные пятна. В целом он создавал впечатление человека, к которому не очень то хочется поворачиваться спиной, если конечно не желать, чтобы тебя обокрали.

– Ну, здравствуй, красавчик, – сказала она и расхохоталась.

– Ну, здравствуй, – он вытер нос кулаком и громко шмыгнул, – Красотка, – и тоже заржал. Во весь голос. Ржал он долго, добрых минут пять, как и она. Словно соревнование “кто громче” – когда один успокаивался, начинал другой и заражал своим смехом последнего. И так по кругу.

***

– Я не знаю, как вытащить твои ноги, их придавило сиденьем, – сказал он, пытаясь придумать, как вытащить женщину.

– Тогда отрежь их к чертовой матери, только дай мне выйти отсюда! – ответила она. Он покосился на женщину.

– Будь у меня чем, я давно бы уже так и сделал, можешь не сомневаться, – он съязвил, она засмеялась, – Я просто не знаю, как это делается, – объяснялся он, – Боюсь навредить, пока буду тебя вытаскивать. Я слышал, что так можно здорово навредить, если вытаскивать человека не знаючи как.

– Зато я уже ничего не боюсь, делай, как быстрее, – велела она.

Он вскрыл дверь со стороны пассажирского сиденья. Не без труда, конечно. Разобрал завал, на сколько смог. Нашел её двуствольный обрез.

Глубокой ночью женщина, наконец, оказалась на улице. Прохладный воздух был сладким, как никогда. Мародёр усадил её на землю, так, чтобы она спиной опиралась об автобус. Потом сел рядом с ней. Запыхавшись, он пытался отдышаться, волосы прилипли к мокрому от пота лбу. Видно было, что парень устал.

– В темноте дальше копаться бестолку. Не думаю, что твари сегодня вернутся, поэтому ночуем здесь, – сообщил он и закурил, зажав в зубах сигарету.

– Как скажешь, босс, – она смотрела перед собой и улыбалась блаженной улыбкой.

– Что вы перевозили? – вдруг спросил он, повернув голову к ней. Женщина пожала плечами.

– Да много чего, – что-то скрывать уже не было смысла, но она даже не знала, на чем заострить внимание. Что его интересует? Бензин? Сигареты? Оружие?

– Че пожрать будет? – уточнил он.

– О, да! – подтвердила женщина, – У нас были эти кукурузные лепешки и ещё консервы. А ещё, если они не разбились, было несколько бутылок хорошего коньяка, – женщина подмигнула.

Он обнажил в улыбке верхние зубы. В глазах зажегся огонёк.

– Тогда давай замутим нам ужин, – опираясь руками о колени, он поднялся, – Где, говоришь, был коньяк?

– Был в самом конце салона, в черном рюкзаке, – ответила женщина, – Ключ, если что, Эд хранил у себя…

– Ключ? – он её перебил. Он посмотрел на неё таким взглядом, который она перевела как: “Старуха, ты меня разочаровываешь”. Он нагнулся и поднял с земли монтировку – свой ключ от всех замков. Подкинув её разок, он поймал её той же рукой, после – хитро ухмыльнулся и игриво вздернул бровь. Женщина запрокинула голову и снова расхохоталась. Было в его бандитской роже что-то обаятельное.

– Удачи, мистер Фримен! – крикнула она вслед, когда он скрылся за автобусом. Он выглянул из-за угла и посмотрел на неё.

– Я не играл в эту игру, – он подмигнул ей и вернулся к работе.