Руки Орлака

Борясь с подступающей слабостью, Розина склонялась над неузнаваемыми останками, рассматривала оторванные руки и ноги, которые выглядывали из этой кучи, словно торчащие из стены гвозди.

Внимание ее привлекла золотая пуговица на манжете, теперь походившей на грязную тряпку, обернутую вокруг бледного запястья. Переступив через чьи-то останки, она подошла ближе.

Это было не то, чего она опасалась…

– Эй, мадам! – произнес кто-то у нее за спиной. – Мне что, еще нужно следить, чтоб никто тут не лазил? Пройдемте со мной.

Какой-то страж порядка уже держал ее под локоть.

– Ох, мсье, мсье! Я ищу своего мужа… Помогите мне, умоляю!

При виде ее больших чистых глаз жандарм тотчас же понял, что совершил ошибку, и отпустил Розину. То не был обычный жандарм.

– Ступайте на станцию, – сказал он ей. – Там сейчас в один зал свозят трупы, а в другой – раненых.

Розина побежала, поддерживая спадавшую с плеч шубу.

«Кто знает? – говорила она себе. – Он ведь такой впечатлительный!.. Быть может, он и вовсе не пострадал, а просто убежал, глупенький, куда-нибудь в поле… С такими-то нервами!..»

В зале ожидания она заметила спасенных пассажиров. (Боже мой! Она об этом даже не подумала! Какой же надо быть дурой!) Тут было множество дам и господ – почти все без головных уборов, – которые шумно переговаривались.

Она произнесла очень громко, стараясь перекрыть этот гул:

– Стефен Орлак?.. Здесь есть Стефен Орлак?..

Наступила тишина. Она повторила вопрос. Разговоры возобновились. Содрогнувшись, она подумала:

«Быть может, вернувшись, я найду телеграмму „Опоздал на поезд… выезжаю следующим… целую…“»

– А раненые? Где они? – спросила она.

– Вон там. В багажном отделении! – на ходу, даже не останавливаясь, ответил тот, к кому она обратилась.

Она вошла. То были трупы.

Лежавшие один за другим, они образовывали по периметру зала отвратительный тротуар, зловещую круговую грядку, удлинявшуюся на одну единицу всякий раз, когда два санитара разгружали свои носилки. Эти трупы были здесь, словно какой-то багаж.

Розина прошлась по залу, иногда приостанавливаясь перед каким-нибудь жалким телом, лишенным всяческих характерных черт… Ах, она еще о них вспомнит, о проведенных в этом зале минутах!..

Стоявший на коленях мужчина рыдал у ног неподвижной, уже начавшей коченеть женщины; Розина узнала в нем того мсье, которому было известно, где находится Монжерон… Но по мере того, как она продвигалась, ее охватывало странное ликование!.. Конечно, тут были, увы, еще не все трупы, но вот раненые…

Раненые лежали в своего рода импровизированной просторной спальне, на матрацах. Врачи, гражданские и военные, и медсестры-волонтеры оказывали им первую помощь. В воздухе уже пахло больницей.

Розина тихонько, украдкой обошла и этот зал, но не нашла Стефена и в нем.

То было уже немалое разочарование.

Нужно было возвращаться на место крушения… Но что она могла в одиночку?

Она заметила врача с тремя нашивками, который вытирал руки, глядя с некоторым испугом в ее большие растерянные глаза.

– Мсье, – отважно сказала она, – вас не затруднит помочь мне разыскать мужа?.. Здесь его нет, а носилки, как я вижу, больше не приносят…

Обведя взглядом раненых, военврач увидел, что санитарного персонала более чем достаточно, и простодушно сказал:

– Пойдемте, мадам!

– Тот, кого мы ищем, – Стефен Орлак, мсье.

Врач бесстрастно кивнул.

Они вышли из здания вокзала.

Холод усиливался, но ночь теперь освещалась факелами, отбрасывавшими красноватые отблески. К несчастью, их зажгли лишь с одной стороны свалки, и именно с той, где Розина уже прошла.

– Другую вот-вот осветит прожектор! – сказал ей какой-то инженер.

Врач подхватил фонарь, и, обойдя бесформенную черную глыбу, в которой факелы перебирали свет и тени, они приступили к осмотру с хвоста разбившегося скорого поезда.

По соседнему пути, осмотрительно сбросив скорость почти до предела, подходил первый вспомогательный поезд.

Последние вагоны практически не пострадали. Они были вполне проходимы – и пусты. Но мрачный хаос следующих вагонов явил взорам искателей крайне обескураживающее зрелище: в них все было деформировано, вырвано, выбито, раздроблено и разодрано.

– Сюда! Сюда! – тяжело дыша, попросила Розина.

Фонарь высветил клочок клетчатой ткани.

– Похоже на его пиджак… на по?лу его пиджака…

Она потянула – появился карман. Покопавшись в кармане, обнаружила носовой платок.

– «С. О.» Его инициалы! Это он. Ох, мсье! Ох!..

Своими маленькими ручками в замшевых перчатках она вцепилась в занозистые доски и потянула столь резко, что задела фонарь, который упал и погас.

– А вот зажигалку я с собой не взял, – с сожалением произнес врач.

– Зажжете его позднее, – сказала она. – Не будем терять времени…

Клочок ткани был единственным, что указывало на наличие заваленного мусором тела. Карман Стефена выглядывал из-под груды планок и реек, которые, должно быть, осыпались с потолка вагона. Розина и ее помощник принялись откапывать погребенного.

Работали в полной темноте. Врач был весьма крепкий мужчина.

– Позвольте мне самому, – сказал он. – Думаю, так будет быстрее…

Он наклонился, уперся… Раздался треск, и, словно треск этот приводил в действие некий загадочный механизм, в тот же миг резкий, ослепительный свет, похожий на солнечный луч, озарил интерьер вагона: включился направленный на них прожектор вспомогательного поезда.

Розина попятилась.