Алиби Магдалены

– Что тут можно делать? Подпрыгивать?

– У меня идея! Давай пойдем на прием к самому главному начальнику таможни. Вместе. Ты мне нужен для поддержки, моральной.

– Зачем? Ольга Федоровна ему звонила. Все впустую. Я думаю, что твой Костя там в этой Кулунде, останется на всю жизнь. А чего? Женится на алтайке. Там горы, природа, бабочки-чего ему еще надо! Селедки им на всю жизнь хватит. Прокормятся.

Утро. Магдалена с Борисом едут на трамвае. Две девушки, увидев Бориса, окрикивают его и игриво приставляют ладошки к виску.

Приемная главного управления таможни Владивостока. Борис нерешителен. Нервно шутит. Магдалена уверенна и серьезна. Секретарь легко, без записи, впускает их к начальнику. Большой кабинет. На стенах портреты важных персон: президента, мэра города. Стеллажи с разными милыми сердцу начальника пустячками. Длинный стол. Кабинет безлюден. Борис, глядя на портреты, говорит Магдалене.

–Твоего здесь портрета не хватает. Но, если ты Кулунду одолеешь, я закажу твой портрет. И тут только Магдалена с Борисом видят самого начальника. Он, мелкого росточка, а кресло его огромное. И начальник в этом кресле, у самой стены, незаметен. Петр Сергеевич. Он в возрасте и в хорошем настроении. И он, не реагирует на фамильярную шутку.

Магдалена кратко рассказывает ситуацию со штампом «Выпуск разрешен». Борис по вытяжке «смирно», молча, стоит рядом.

Петр Сергеевич оказался хорошим мужиком. Он вникает в проблему. И тут же, при посетителях, набирает номер телефона своего коллеги в Барнауле.

–Иван Иваныч, приветствую. Как семья? Марь Ванна… Дети… На море были этим летом? Там же? В Мисхоре? А…! Здорово! У меня к тебе, Иван Иваныч, просьба. Там у тебя, на Кулунде, застряла моя рефсекция селедки. Ты ее, будь так добр, выпусти. А то, у меня тут коммерсанты слезы льют. Владивосток затопят еще. У нас итак Тайфуны один за одним, каждый год. Такое бедствие от них. А..? Ха-ха. И от этих коммерсантов тоже. Да. Штамп забыли проставить «Выпуск разрешен». А так все документы в полном порядке.

Магдалена вылетает из здания краевой таможни, как ласточка, расправив крылья. Борис смущенно идет следом.

–Ну, ты даешь! Я бы не смог так унижаться, просить, слезы лить.