Канун Рождества

– Теперь ты, – велел Белов.

– Это неоправданный риск, – пробормотала Одетта.

Стас не любил рисковать, но пустить пыль в глаза был не против. Он всегда стремился быть впереди Одетты. Очевидно, эту схватку она проигрывала.

– Ты что боишься? Трусиха, – подначивала сестра.

– Нет, – твёрдо заявила Одетта.

Стало заметно, что она сомневается и робеет. Но как спортсменка, Одетта привыкла преодолевать препятствия.

– Трусишка в беленьких штанишках, – продолжала дразнить Оди.

– А ещё чемпионкой мечтает быть, – подзадоривал Стас.

Одетта упрямо поджала губы. Она всегда принимала вызовы.

– Чёрт бы вас побрал! – тихо прорычала Одетта и застегнула толстовку.

Она решила прыгать с разбегу, как это сделала сестра-близнец. Лучше бы Ода спасовала и покинула проклятую шахту, но она была упорной. Отошла дальше и побежала. Одиллия вздрогнула от напряжения, когда наблюдала прыжок.

Одетта приземлилась на цыпочки у самого края глубокой ямы, но подействовала неумолимая сила притяжения. Ода выгнулась назад, её будто магнитом тянуло вниз.

– Помогите! – испуганно вскрикнула девочка.

Одиллия рванулась к ней, однако Стас преградил ей дорогу. Он схватил Одетту за руку, но внезапно отпустил. Девушка, потеряв равновесие, упала в пропасть. Её отчаянный крик эхом разнёсся по пустынной штольне. Через миг послышался глухой стук, и крик оборвался.

– Одетта! – Одиллия рухнула на колени. – Ода, как ты?

Но кроме своего взволнованного голоса Одиллия не различила ничего. Она застыла и прислушалась. Зловещая тишина повисла над ними подобно острому мечу.

– Что ты наделал? – она бросилась на Стаса с кулаками.

Он крепко прижал её к себе, лишив возможности двигаться.

– Осторожно, – прошептал мальчик. – Ты рискуешь отправиться за Одеттой.

В отчаянии Оди замерла, прислонившись к его груди. Тягостное безмолвие нарушало быстрое биение сердца Стаса.

– Пойдём, уже всё закончилось, – сказал он и увлёк девушку за собой.

Ноги не слушались. Одиллии хотелось вернуться и спасти сестру-близнеца. Душа рвалась на мелкие клочки. Там на дне этой бездны осталась её часть. Её лучшая часть.

– Погоди, а вдруг Ода жива. Ей нужна помощь! – воскликнула девочка, сжав его руку. – Я не могу её оставить.

Стас торопился сбежать. Он не слушал Оди, но всё же резко остановился, словно передумал уходить.

– Её уже не вернуть! У нас возникнут серьёзные проблемы, если ты проболтаешься о том, что здесь произошло, – предостерёг он.

– Это ведь Одетта – моя сестра. Разве ты не понимаешь? Я не могу бросить свою сестру, – она вырвалась.

– Мы никому не расскажем, как погибла Ода. Ты ведь не хочешь неприятностей? – Стас угрожающе сверкнул глазами.

Он взял её за локоть и повёл за собой. Сил сопротивляться не нашлось. Оди была оглушена мучительной скорбью и позволила себя увести.

Когда подростки нашли выход из штольни, на краткий миг их ослепило солнце, клонившееся к закату. После полумрака пещеры яркий свет подчёркивал нереальность произошедшего. Жмурясь и прикрывая глаза ладонью, Одиллия смотрела на залитый солнечным отблеском горизонт. В подземелье время жило по неведомым законам. Казалось, минула целая жизнь, но прошло всего лишь три часа.

– Исполнилась твоя главная мечта – ты станешь лучшей во всём, – пробормотал Стас.

Одиллия обессилено, опустилась на валун, что лежал у входа в штольню. Она не ощутила ничего, словно бы умерла.

– Ты убил мою сестру, – прошептала Оди.

Горе разом навалилось на неё и отняло способность громко говорить.

– Она сама упала, – возразил он.

– Я видела, как ты отпустил её руку!

– Тебе показалось. Было темно, ты ничего не разглядела, – утверждал он. – Мало ли что тебе привиделось.

– Я расскажу родителям, – пообещала Одиллия.

– Лучше молчи, говорить буду я, – велел он ей. – Ты даже не подозреваешь, чем нам грозит эта невинная шалость.

– Шалость? – удивленно переспросила девочка.

– Не цепляйся к словам! Хочешь, чтобы нас наказали?

– Я ничего дурного не сделала, – оправдывалась она.

– Правда? Значит, тебе не о чём беспокоиться, – проговорил Белов и недобро усмехнулся.

Теперь Одиллия боялась Стаса, потому что не знала, что от него ожидать. Он был непредсказуемым и очень упрямым юношей. Чуть позже, когда их допрашивали, он искусно изображал непонимание и испуг, менял маски так быстро, словно был актёром в столичном драмтеатре.

***

Очутившись дома, Одиллия застала родителей на кухне. Мама мыла посуду, отец вытирал тарелки и составлял их в буфет, по размеру и цвету, как положено. Он был ревностным сторонником порядка и требовал от своих домочадцев, чтобы они подчинялись правилам, установленным им. Все тарелки должны быть составлены по величине, ручки кружек повёрнуты в одну сторону, тапочки стоять ровным рядом. Правил было великое множество.

Дочь застыла на пороге, наблюдая за тем, как воркуют родители. Заметив Оди, отец поставил блюдо в шкаф и спросил:

– Почему вы убежали? Заскучали?

В его круглых серых глазах промелькнула обида. Присутствие всей семьи на празднике – незыблемое правило. Обычно он придерживался строгого распорядка и того же ждал от детей.

– А где Одетта? – нахмурился он.

Мокрая тарелка выскользнула из рук матери и разбилась. Осколки, как в замедленной съёмке, разлетелись по полу. Одиллия отрешенно разглядывала линолеум, машинально считая количество черепков.