На границе миров

Я осмотрела одежду и кивнула.

– Хорошо, с тебя десятка, парень. Часы дам в нагрузку. Мне нравится твоя дерзкая бродяжка.

Дима глубоко вздохнул и, достав из нагрудного кармана спецовки сверток, отсчитал десять бумажек, среди которых я заметила и рубли, и доллары, и какие-то неизвестные мне банкноты. У него в руках осталось три, которые он бережно сложил и убрал обратно.

Женщина приняла деньги, пристально смотря на нас, пересчитала и, засунув их куда-то в накладные карманы не по размеру огромной спецовки, извлекла оттуда же часы на металлическом браслете и зубную щетку.

– На, паренек за тебя состояние отдал, а про гигиену не подумал. Ты, конечно, не станешь первой владелицей этого всего, но кто тут у нас бывает первым! Ты уж его не подведи, устройся на ферму.

Дима стоял, залитый багровым румянцем, и не мог проронить ни слова.

– Не подведу! – ответила я и, приняв свое новое имущество, быстрым шагом двинулась в обратный путь.

Дима догнал меня практически сразу, и краска все еще не сошла с его лица, но он постарался придать себе вид непринужденного спокойствия и укоризненно прошептал:

– Не надо было шутить про ферму. Тут действительно у всего есть уши, а у этих ушей – связи в правлении!

– А что такого? Я действительно хочу попробовать устроиться на ферму, в конце концов, фасовать спички я всегда успею! Или есть какие-то особые условия?

– Говорят, что туда берут по блату… И… Есть еще один момент… А в прочем, об этом потом!

– Вот это новость про блат! – съехидничала я. – За спрос денег не берут, попытка – не пытка, ну и все в этом роде. В общем, я попытаюсь туда попасть. Должна же я тебя отблагодарить, раз ты вложил в меня состояние! И что у вас тут вообще с курсом валют?

– С чем?

– С деньгами. Ты просто отсчитал количество бумажек, не обращая внимания на номинал.

– Эти бумажки – все, что осталось при себе у людей, кого не унесло. Мы не печатаем ничего нового, поэтому оборот денег со временем не меняется, и чтобы как-то уравновесить зарплаты, доплачивают дровами, без них не выжить, а лесопилка есть только в лесу.

– А в лесу – Правление, я уже поняла систему.

– Да, в лесу – Правление. А все мелкие металлические монетки – это части одной деньги. Все белые – это половина, а желтые – четверть.

– Я смотрю, вы вообще не парились с устройством государства.

Дима пожал плечами и улыбнулся:

– Прости, я с этим рассказами об ураганах, параллельных мирах и правлениях совсем не подумал о бытовых моментах.

– Да уж торговка тебя застала врасплох. Ладно, я тебе, пожалуй, помогу наводящими вопросами. В общем-то, меня интересует не так уж много элементов комфорта, а именно – душ и туалет.

– А теперь твоя очередь краснеть, – Дима переходил на смех, – видела в трех домах от нашего насыпной вал?

– Видела.

– Ну, вот за ним все поле – твое. А видела в продаже стопки из листьев лопухов?

– Видела… – понимая, к чему идет этот разговор, ответила я.

– Их покупаешь, и тоже все твои! – уже в голос смеялся Дима.

– Прелестно. Просто великолепно. Можно я просто не буду рассказывать, как устроен быт в моем мире!

– Можно, мне еще в детстве про все это рассказывали родители, а я все не хотел верить, что когда-то люди жили иначе.

– Ну а с душем что? Воду покупают, с этим ясно. Но ее явно не хватит, чтобы еще и мыться.

– В лесу есть баня. Мы ходим туда два раза в неделю. Такой вариант тебя устраивает?

– Как будто у меня есть выбор…

– Не знаю, успокоит ли это тебя, но тебе предстоит всего год в таких условиях, а я живу так уже двадцать девять лет и ничего другого никогда не видел!

– Ты прав, прости. Я адаптируюсь, я вообще легко ко всему привыкаю. Просто осознание еще не пришло. Я тут часов пять всего, а как будто полжизни прошло.

Мы шли обратно к дому, и за те несколько часов, что я находилась в этом мире, мне почему-то хотелось называть это место домом. Отчасти я ощущала себя как в неудачной сказке или затянувшемся сне, где все вверх дном, но что-то в глубине меня ликовало и впервые за всю жизнь чувствовало себя на своем месте. Как будто я всегда была лишним кусочком стройного паззла жизни вокруг меня, и все вертелась и так, и эдак, пытаясь найти нужную позицию. И вдруг я просто оказалась там, куда идеально подхожу, вот так неожиданно, и в совершенно другом измерении.

На центральном базаре Дима набрал на копейки каких-то трав и овощей на ужин и пару пластиковых бутылей с водой.

– А откуда пластик? – поинтересовалась я.

– Ты про бутылки? В принципе, все, что у нас есть, – это наследие прошлого, и потому любую тару и посуду, в которой мы покупаем еду, потом надо обязательно возвращать торговцам, нового ожидать неоткуда.

– Чашка, из которой я пила, была деревянной.

– Да… Такие есть только у нас, родители в свое время выточили из дерева целый сервиз. Можно считать, что это – семейная реликвия.

Добравшись до землянки, я переоделась в свой новый наряд – торговка действительно угадала с размером, только часы так и норовили слететь с моего узкого запястья. Дима строго наказал ни в коем случае их не терять. Местные уже чувствовали приближение урагана, а я обещала при любом раскладе поглядывать на часы как можно чаще и ровно в десять утра быть дома.

Пожалуй, самым непривычным мне показалась не жизнь под землей, работа по двенадцать часов или политический строй, а распорядок дня. Ночь совершенно не означала сон, на нее наоборот приходился самый разгар работы, и когда изможденные двенадцатичасовым днем на ногах люди приходили домой к четырем утра, у них оставалось полчаса, чтобы поесть и побыстрее заснуть в своих маленьких землянках, а уже в семь-восемь начинался новый день, чтобы успеть сделать все свои дела до начала урагана. Базары сворачивались только на время урагана, видимо, торговцы использовали эти четыре часа для сна, хотя Дима рассказал, что во время урагана никто не спит, где-то в подсознании у них выработался блок на расслабление в эти моменты.

– Теперь ты намного больше сливаешься с местной фауной, – оценил Дима мой новый образ, – и к коротким волосам подходит хаки.

Я расплылась в улыбке, странное место и странное время, чтобы получать комплименты, но от этого даже приятнее. Лизины вещи я аккуратно сложила в углу, а футболку вернула Диме, кроссовки же мы спрятали в сейф к телефону и всему моему имуществу из прошлой жизни.

– Ну что, будем готовить ужин?

– Конечно, командуй, шеф!

– Боюсь, сегодня разнообразия не будет. У нас только картошка и чай.

Дима достал из угла, где, по-видимому, хранилось вообще все имущество дома, громадный котелок, налил туда воды из бутылки, а мне выдал купленную картошку, пучок подсохшей травы и котелок поменьше.

– Готовить будем на улице.

– О, на открытом воздухе, как в лучших ресторанах.

– Родители рассказывали про заведения, где для людей готовил кто-то другой, а они только ели.