На границе миров

– Я все время забываю, что ты ничего из этого не видел. Но если собираешься через год мигрировать со мной, то надо учиться.

– А ты зовешь меня с собой?

– Но… Вы же вроде бы хотели узнать точное время и уйти в мой мир… – покраснела я.

– Я шучу! – засмеялся Дима. – Пошли на улицу.

Он мастерски развел костер около входа в землянку; в котелок побольше мы высыпали нечищеную картошку, а в маленький – опустили пучок травы, и все это отправилось на раскаленные угли. Мы сидели прямо на земле, поджав под себя ноги, в котелках кипела вода, и от углей исходило приятное тепло, уносящее мысли куда-то в далекие просторы Вселенной. Легкий, почти морской, бриз доносил ароматы леса и шелест листьев, на пустырь опускались сумерки, и у некоторых землянок тоже разгорались костры. Воздух был пропитан теплым вечерним туманом и навевал щемящее сердце ощущение, похожее на полную свободу и одновременно безысходность.

– Нам бы сюда вина… Вино – это…

– Я знаю, что это. У нас люди тоже гонят алкоголь из всего, что найдут.

– Это не то же самое. Вино скорее придает антураж и загадочность, делает обстановку еще более романтичной.

– Сейчас будет романтика! – хихикнул Дима и, спустившись, в землянку принес две деревянных чашки, миску и что-то вроде огромной деревянной ложки. Зачерпнув из маленького котелка с вареной травой, он разлил жидкость по чашкам и одну вручил мне. – Это лучшее, что ты пила!

Я попробовала зеленоватую жидкость и, на удивление, на вкус она оказалась не такой уж ужасной, напоминала очень слабо заваренный чай с сахаром.

– Ну как? – Димины глаза горели.

– Это пойло превзошло все мои ожидания! – засмеялась я.

Дима расхохотался и, подцепив ложкой две картофелины в мундире, подул на них и протянул мне:

– Почисти и ешь руками, так будет вкуснее!

Я последовала совету: то ли я слишком давно не ела, то ли атмосфера располагала, но такого удовольствия от еды я не получала никогда в жизни.

Мы сидели у огня, ели картошку, запивая местным чаем, смотрели в затянутое тучами темнеющее небо, обдуваемые теплым ветерком, и молчали, а по телу пробегала волна щемящего искреннего счастья. Мне было так хорошо, но так странно. Еще утром я вела самый обычный образ жизни, не верила ни в какие другие миры, да даже не задумывалась об этом! А сейчас я сидела напротив человека, которого знала меньше двенадцати часов, но который стал каким-то родным, и была счастлива. По-настоящему счастлива. Мысли о моем мире, об оставленных людях и благах моей цивилизации постепенно отходили на второй план, уступая место новым надеждам и горизонтам.

Когда совсем стемнело, а вода из котелка с картошкой почти выкипела, Дима затоптал костер, и мы спустились в землянку. Он разложил остатки картошки по тарелкам, разлил чай на двоих и, оставив ребятам ужин на столе, убрал котелки на место, а потом затопил буржуйку.

– Саш, надо ложиться спать. Как видишь, спальные места у нас не предусмотрены, мы расстилаем матрас на полу, туда помещаются только двое. Так что, когда около пяти утра придут ребята, мы уступим им место.

– Да, конечно.

– Мне немного неловко, что тебе приходится так быстро привыкать к нашим условиям. Ты, наверное, дома спала на огромной кровати. Мне рассказывали родители, что люди жили в квартирах, где было несколько комнат, и уж точно не надо было спать на полу.

– Ты за сегодняшний день меня столько раз выручал, что это мне должно быть неловко. Давай устраивать ночлег. Показывай, что к чему.

Все из того же угла, где хранилось абсолютно все в этом доме, Дима достал матрас (все же изначально я правильно поняла предназначение этого тюка) и расстелил на полу, заняв все свободное пространство.

– Ну, вот и все! Постель готова, прошу, – сказал Дима, протягивая мне старый плед, – ночью холодно, так что мы не раздеваемся.

Я лежала на спине, закинув руки за голову, и разглядывала танцующие на потолке тени от огня в печке, Дима старался соблюдать максимальную дистанцию в этом узком пространстве и свернулся на самом краю матраса.

– Неловко, – резюмировал он.

– Да уж. Сегодня утром я никак не планировала засыпать на полу с мужчиной, которого знаю полдня. Ты завтра работаешь? – постаралась я сменить тему.

– Да, у меня две рабочих смены. Завтра дома Лиза.

– Тогда я пойду устраиваться на работу.

– Не думай, что ты ей не понравилась, просто вы еще толком не узнали друг друга. А насчет работы – не торопись, разберись сначала здесь со всем.

– Я не хочу жить за ваш счет, я так просто не умею. Так что завтра с утра я отправлюсь на ферму. Лучше расскажи, что мне нужно знать, чтобы никто не догадался, откуда я.

– В основном ты уже все знаешь, главное избегай тем, в которых сомневаешься, и кто знает, вдруг тебя возьмут.

– Какие важные наставления перед собеседованием! – съязвила я. – Лучше ответь, что фермеры делают зимой, когда нет урожая.

– Хорошо, что ты не спросила об этом у самих фермеров! Погода всегда одинаковая, каждый день, круглый год. Ураган, дождь по расписанию, а все остальное время – облачно и достаточно тепло. Старшее поколение еще помнит снег и жаркое лето, а я даже не совсем представляю, как это! Я так хочу увидеть снег, почувствовать, какой он…

– Он холодный, белый, и тает, когда берешь его в руки. Он бывает рыхлый и пушистый, а бывает мокрый, почти как дождь… Ты увидишь его в моем мире, я обещаю!

– Я надеюсь.

– Дим, а расскажи про своих родителей.

– Я обязательно расскажу, но в другой раз. А ты мне – подробнее про свой мир. А сейчас нам обоим все же лучше поспать, завтра будет твой первый полный день в этом мире. А у меня – один из многих рабочих будней.

– Тогда доброй ночи!

– Доброй ночи… Саш, можно маленькую просьбу?

– Конечно.

– Пообещай не говорить на ферме, у кого ты живешь.

– Почему?

– Просто пообещай. Я объясню, но позже…

– Обещаю, но жду разъяснений.

– Спасибо! Я все расскажу…

Глава 3.

Я еще досматривала какую-то полуреальную сонную чушь про работу, тексты и каких-то людей из прошлого, когда ощутила, что меня кто-то легонько трясет за плечо и шепчет:

– Саш, вставай! Скоро пять утра, и ребята придут со смены!

Я открыла глаза и первые несколько секунд после пробуждения не понимала, где я, что происходит, и категорически не хотела узнавать человека, пытавшегося привести меня в чувства. Предыдущий день настолько вымотал меня, что ни сон на жестком матрасе, ни холод землянки за всю ночь так ни разу меня и не разбудили. Осознание произошедшего накануне постепенно возвращалось, мир вокруг принимал знакомые очертания, и, конечно, Дима был первым среди новых воспоминаний.

– Доброе утро! Я не сразу поняла, где я.