Пробуждение

– В Тверь к бабе Риме. Она стала совсем плохая, – вздохнула Татьяна. – Куда ты собралась полуголой?

– На улице жара, – Марго достала из холодильника бутылку минералки. – Мы с Гришей думали сходить на речку.

– Чего удумали, вода пока холодная. – Мать вернулась к готовке. – Может, лучше бы поехала с нами в город? Присмотрели бы тебе что-нибудь на первое сентября – у меня денежка отложена. А на обратном пути можно заехать в Макдональдс.

– Звучит заманчиво, но мне пора! – Марго чмокнула в щеку сначала мать, затем отца и ушла, повиливая бедрами.

– Раньше такая домашняя девочка была, – тихо сказала Татьяна.

– Девка то на выданье, – хмыкнул отец, переключая канал.

– Типун тебе на язык, старый! – Мать со звоном поставила тарелку с яичницей на стол. – Антон, давай быстрее.

После завтрака родители отправились готовиться к выходу в свет: отец жужжал в ванной электробритвой, сбривая недельную щетину, а мать стояла перед зеркалом в спальне, выпучив глаза, бережно выводя синим карандашом стрелку на веке. Антону же предстояло самое сложное – погладить себе рубашку. Выбрав из всех самую белую, он примерил ее. После трансформации, когда он был в своей лучшей форме, рубашка трещала на нем по швам, теперь же она снова стала ему в пору, правда, была немного коротковата – рост был единственным критерием, который не менялся.

– Ну что, ты оделся? – В комнату вошел отец, окруженный сильным амбре от одеколона.

– Я не знаю, как ее гладить, боюсь прожечь.

– Давай, шустрей, а то мамка заругает! – Аркадий Александрович включил утюг и собрался было пустить его в ход, как в комнату вошла Татьяна.

– Вы что, на самой большой температуре гладите? Господи, ничего вам доверить нельзя! А ну, идите отсюда.

Вздохнув с облегчением, они предоставили дело профессионалу, с наслаждением наблюдая, как Татьяна мастерски обращается с утюгом.

– В кого же у нас такие дети то красивые, а отец? – Она с наслаждением наблюдала, как сын застегивал пуговицы на белой свежевыглаженной рубашке.

– Орел! – На секунду могло показаться, что глаза отца заблестели, но он быстро взял себя в руки. – Ну, сколько можно копаться? Пошли уже!

Спустившись вниз, они направились к их Тойоте. Соседская бабка Маша, несмотря на жару одетая в плащ, с любопытством проводила их взглядом.

– Куда это вы собрались такие красивые, чай в город?

– Да, вот едем документы подавать в университет, – Татьяна гордо положила руку на плечо сына.

– Ну, с Богом, – бабка Маша перекрестила их на легкий ход ноги.

Подойдя к машине, Антон с сожалением заметил, что его подсветка пропала. Он недовольно покосился на отца, но говорить ему ничего не стал.

– Ты бы поменьше болтала, – тихо пробурчал отец, проворачивая ключ зажигания. – Нашла чем гордиться. У Арзуманяна сын вон в Москву поступил, а нашего еще дай бог в местную шарагу возьмут с его баллами.

– Я не поняла, – округлила глаза мать, – а что плохого в нашем университете? Главное, что ребенок будет рядом, под боком. А у Арзуманяна парень неизвестно чем будет заниматься в этой Москве, без родительского присмотра! Что, не знаешь какая молодежь сейчас?

– Да такая же, как и всегда, – сказал Аркадий Александрович чуть более громко, чем следовало.

– Знаешь, – процедила Татьяна, – может, если бы ты не пьянствовал, а занимался ребенком, он бы сейчас и в Москву поступил…

– Хватит, прекратите! – не выдержал Антон. – Нет сил уже это слушать!

– А ты и не слушай, – отец строго посмотрел на него через зеркало заднего вида, – вставь бананы в уши и не лезь во взрослые разговоры.

Так Антон и поступил: вставив наушники, он молча наблюдал за окном колышущееся зеленое море из борщевиков, которые успели вырасти до невероятных размеров. Он ощущал тоску от мысли о том, что ему придется каждый день ездить этой дорогой ближайшие пять лет, а может и всю жизнь. Ему ведь столько всего хотелось попробовать, он столько мест мечтал посетить! За всю свою недолгую жизнь, он выезжал из Саратовской области лишь раз – они с семьей ездили в Крым, когда ему было семь. Он уже толком ничего не помнил о том путешествии, кроме того, что там очень тепло, а море соленое и держит тебя на поверхности. Можно просто лежать на воде и отдыхать, смотря в небо, на проплывающие облака. А еще там очень вкусная кукуруза.

Когда они парковались рядом с университетом, Антон обратил внимание, как много народу толпится вокруг. Почти все абитуриенты так же, как и он, приехали сюда из близлежащих поселений, не имея другой альтернативы. Многие из них были похожи на откровенных ботанов и на миг Антона охватила паника – неужели его даже сюда не возьмут?

– Все, я дальше сам, – Антон схватился за ручку двери прежде, чем машина остановилась. Ему казалось, что если он поспешит, возможно, ему удастся опередить одного из ботаников.

– Мы с тобой, – мать копошилась с ремнем безопасности.

– Ну, тогда догоните.

Хлопнув дверью перед лицами изумленных родителей, он скорым шагом направился к центральному входу. На проходной женщина почтенных лет внимательно осматривала его фотографию в паспорте.

– Не похож, – вынесла она вердикт, поправив очки на переносице.

– Да, я знаю, – Антон нервно провел рукой по волосам, пытаясь понять, как лучше объяснить ситуацию старухе. За спиной уже начала собираться очередь, с любопытством глазеющая на происходящее. – Видите ли, спорт и правильное питание творят чудеса, – попытался отшутиться он. – Сзади идут мои родители, они вам все объяснят. Пропустите меня, пожалуйста, я спешу.

– Куда вы спешите? – равнодушно спросила женщина.

– Подавать документы! – Выкрикнул Антон, потеряв остатки самообладания – в его фантазии все свободные места в вузе уже разобрали, как горячие пирожки, пока он болтал здесь со старухой.

– Прием абитуриентов осуществляется до четырех часов, молодой человек, так что у вас еще полно времени. Подходите вместе с родителями и не задерживайте очередь!

Антон был вынужден отступить, наблюдая, как его соперники один за другим исчезали в глубинах обиталища науки. Увидев, наконец-то, поднимающихся по ступенькам родителей, он бросился к ним, выплескивая все свое накопившееся раздражение.

– Сколько можно вас ждать! Объясните этой старухе на проходной, кто я такой, а то она не верит моей фотке в паспорте.

– Погоди, не тараторь! – отец попытался унять отдышку после наспех выкуренной на улице сигареты.

– Ну же, быстрее!

Отвоевав у бабки свое право попасть внутрь, они прошли без очереди и Антон, наконец-то, оказался у подножия главной лестницы, ведущий к кабинетам. Он прикрыл глаза, ощущая множество звуков, наполняющих огромное здание. Его старенькая одноэтажная школа в Пробуждении, в которой он за 11 лет изучил каждый уголочек, была ничем по сравнению с этим дворцом. Поднимаясь вверх по лестнице он, ощутил нежный трепет, свидетельствовавший о радостном предвкушении новой жизни.

Указатели, расклеенные на стенах, привели Сергеевых к кабинету №25, на двери которой красовалась табличка «Приём документов по будним дням 9:00 – 16:00. Обед 12:00». Взглянув на часы, Антон в ужасе ахнул – стрелка показывала ровно полдень. Потянув за ручку, Антон убедился, что они опоздали – дверь была закрыта, а вокруг быстро распространялся запах еды.

– Что ж ты не посмотрел, во сколько у них обед? – Вздохнула Татьяна. – Теперь придется здесь еще час торчать.

– Может, если бы кто-то не курил…

Антон развернулся и пошел к выходу, не желая вступать в перепалку с отцом. Выйдя во двор, он спешно скрылся в зелени деревьев и то же закурил сигарету. Родители, конечно, догадывались о том, что он курит, но делать это при них ему не позволяла совесть. Рядом, на лавочке, расположились молодые абитуриентки, которые то и дело хихикали, косясь в сторону Антона. Он старался делать вид, что не замечает этого, в то время как всего его распирало от счастья. Он и раньше не страдал от недостатка женского внимания (ему, как лучшему другу Артурчика, предоставлялись определенные привилегии), но теперь, с его новой внешностью, у него были все шансы стать королем университета. Его приятные мысли омрачили не прошеные воспоминания о Яне, блюющем кровью. Если все это действительно правда, то он вполне может стать не королем университета, а королем психушки. Радужные картины о прекрасном будущем вмиг испарились, и на смену им пришла меланхолия. А что, если у него никогда не будет этого будущего, потому что теперь он какой-то урод, прокаженный?

Антон задумчиво затянулся сигаретой и прикрыл глаза, абстрагируясь от будущих первокурсниц.

– Тебе пепел на кроссовки падает.

– Что? – дернулся Антон.

– Я говорю, у тебя пепел падает прямо на кроссовки, сделай с этим что-нибудь.