Восточнославянская этнография

Боженька,
Свадебку начать!
Благослови меня
На весело утро!
Подь на помочь
Свадьбу играть,
Начинать.
Скуй три нам
Крепко-накрепко,
Твердо-натвердо:
Люди судют —
Не рассудют;
Ветром веет —
Не развеет;
Дожжичком мочит —
Не размочит.
Ай далеко в чистом поле
Протекала река.
Как за той быстрой реки
Три Апостола:
Первый Апостол —
Сама Мать Богородица,
Другой Апостол —
Воскресенье Светлое,
Третий Апостол —
Кузьма и Демьян;
Яры свечи топятся,
Люди Богу молятся (210, с. 546).

Песня эта с незначительными вариантами встречается также в Тверской и Витебской губерниях (209, с. 297; 156, с. 257).

Древнюю славянскую свадьбу сопровождали обычные в старину молитвы-заговоры. В свадебных оберегах Южной Сибири, Пермской и Архангельской губерний молодых отправляют в восточную сторону, покрывают красным солнцем и светлым месяцем, огораживают частыми звездами, опоясывают зарей (45, с. 42; 158, с. 107; 57, 2, с. 149; 136, с. 113).

К молитвенным песням относятся также малорусские свадебные песни:

Марисю матинка родила,
Мисяцем городила,
Соненьком вперезала,
На село виправляла (35, с. 11).

Ой карно ся, карно,
З перед молодим хмарно:
Просвети, Господи, ясно,
Вперед молодих красно (40, 4, с. 404).

Молитвы пело все собрание или избранный старейший; значение последнего на малорусских свадьбах имеет дружко жениха, на великорусских – знахарь, бывающий обыкновенно и дружком. Знахарь в великорусской свадьбе – первый гость; «его зовут на пирушку прежде всех; ему принадлежит первая чарка вина; ему пекут первый пирог; ему отсылают первые подарки; его все боятся, при нем все покойны… Знахарь осматривает все углы, притолоки, пороги, читает наговоры, поит наговорною водою, дует на скатерти, вертит кругом стол, обметает потолок, оскабливает вереи, кидает ключ под порог, выгоняет черных собак со двора, осматривает метлы, сжигает голики, окуривает баню, пересчитывает плиты в печи, сбрызгивает кушанья, вяжет снопы спальные» (160, 1, с. 152).

Во время свадебных молитвенных обращений к богам:

а) поднимались и опускались, на что есть указания в псковских свадебных обрядах (210, с. 537);

б) клали на молодых правую руку, на что есть указание в чешско-словацкой свадьбе (244, с. 45);

в) обращались в правую сторону, на что есть многочисленные указания в греческих, римских, немецких и славянских свадебных обрядах (253, 2, с. 500; 256, с. 316; 266, с. 349; 254, с. 146). Пикте предпочтение правой стороны объясняет физическим превосходством правой руки над левой (253, 2, с. 485). Афанасьев уважение к правой стороне объясняет положением древнего человека во время молитвы. Обратившись лицом к востоку, он по правую сторону имел юг – область света и тепла, а по левую – север – область мрака и холода (11, с. 1).

Значение растительного царства в свадебных обрядах

Древний человек имел особый взгляд на растительное царство: у него деревья ценились не столько по их практической пригодности для разных поделок, для сподручного строительного материала, для топлива или освежения, сколько по их отношению к нравственному миру человека. Предметы царства растительного были рассматриваемы как живые, способные к самостоятельной деятельности личности. Деревья имеют свое тело и свои органы чувств. Раненые, они так же могут истекать кровью, так же плакать и страдать, как человек. Кора – их кожа, поэтому сдирание коры – дело нехорошее. Зеленый покров – их одежда. Шум листьев – говор. Рост дерева и рост человека в некоторых случаях могут обусловливать друг друга. Дерево является обиталищем духа, который может действовать в известном направлении на человека; оттого дерево играло не последнюю роль в древних религиозных обрядах.

Одухотворение дерева сообщило таинственную духовную жизнь лесу. Лес был древнейшим народным святилищем (230, с. 57). Титмар упоминает о святом боре балтийских славян. О жертвоприношении в лесах древними русскими говорится в известной колядке о козле и у Константина Порфирогенета (112, с. 46). В Уставе святого Владимира воспрещается молиться в «рощении». Кирилл Туровский радовался, что «уже бо не нарекутся богом ни древеса». В житии князя Константина Муромского говорится о поклонении «дуплинам древяным», которые обвешивали полотенцами (179, с. 29). В «Духовном регламенте» запрещается «пред дубом молебны петь» (170, 4, дополн. 189). В «Псковских губернских ведомостях» 1864 г. (№ 24) находится интересное сообщение о поклонении сосне, извлеченное из дела, хранящегося в архиве местного губернского правления. В 1783 г. священник Никита Яковлев донес консистории, что в Зареченском погосте, в церковной ограде, близ храма, за часовнею лежит большая упавшая сосна, которой народ воздает чрезвычайно отменное почитание. Многие сходятся к ней на Ильинскую пятницу и приносят шерсть, сыр, мясо и свечи; последние прикрепляют к сосне и зажигают; восковые капли и гнилушки уносят домой как целебные. Дерево это было уничтожено военной командой.

В древности был обычай венчать обведением вокруг дерева. Венчали вокруг ели, а «черти пели». Добрыня с волшебницей Мариной «в чистом поле женилися, круг ракитова куста венчались» (80, 2, с. 59). В некоторых уездах Витебской губ. между раскольниками в прежнее время существовало обыкновение, по которому молодой парень, условившись предварительно с девушкой, увозил ее с кирмаша (гулянье в питейном доме) в лес к заветному дубу, объезжал его три раза, и тем оканчивалось все венчание (187, 2, с. 28). Сербские отмичары[6 - Сербские отмичары – здесь: умыкальщики.] увозят девушку в лес, и там заранее приглашенный поп венчает чету под дубом (11, II, с. 324). В Суздальском у. Владимирской губ. неподалеку от с. Вишенки есть урочище Свадебки – шесть старых сосен с правильной круглой площадкой посредине (190, с. 68). Название урочища, может быть, указывает, что на нем совершались некогда бракосочетания. Свадебная роль отдельного дерева – дуба или сосны – перешла на весь лес. Боплан говорит о древнем малорусском обычае похищенную невесту на сутки увозить в лес, после чего брак считался законным. Обычай этот сходен со свадебным обычаем дикарей Филиппинских островов: родители посылают невесту в лес за час до восхода солнца, и, как только взойдет солнце, жених отправляется ее отыскивать. Если он ее найдет и приведет до заката солнца, она становится его женой; в противном случае он теряет на нее право (104, с. 68). У древних индусов одежду невесты после принятия ею очистительных омовений относили на палке в лес и вешали на дереве (263, 5, с. 381).

Римляне делили деревья на счастливые и несчастные, arbores felices et infelices (256, с. 339). Славяне делали подобное же деление деревьев – и в следующих строках речь будет о том, насколько деление это сказалось на свадебных обрядах и песнях.

Сосна в числе свадебных деревьев занимает самое видное место. В древности сосна была символом производительной силы природы. Сосна была посвящена Кибеле. В римском пантеоне перед изображением Кибелы стояло вылитое из меди дерево, изображавшее сосну (251, I, с. 182). Бог брака Гименей представлялся держащим в руке сосновый светоч (188, с. 242). Римские поэты называли сосну prоnuba pinus. В великорусской и малорусской свадебных песнях на сосне сидит орел или сокол, зооморфический образ солнца (187, 7, с. 121; 204, 3, с. 299). В великорусской щедровке Овсень едет по мосточку, сложенному из зеленой кудрявой сосны (187, 7, с. 122).

<…>

В Виленской губ. перед колядой метлу для выметания в печи приготовляют из хвои сосны во избежание громового удара (92, с. 165). В галицкой щедровке пан господарь рубит в лесу сосну с целью иметь три выгоды: «яру пчолойку», «жовтий вощочок и солодок медок». При печении коровая в Малой России и Галиции в печке зажигают с соснового полена (40, 4, с. 12). В Чехии в повозку невесты втыкают сосенку и украшают ее лентами и белыми гусиными перьями (270, с. 93). В Малороссии вильце бывает большею частью сосновое. Г-н Костомаров думает, что в свадебных обрядах сосна заменяет другое дерево и употребляется зимою на вильце потому, что на вильце требуется зеленое дерево, а она одна в это время года зеленеет. Г-н Костомаров склоняется к мнению, что сосна заменяет собой калину (86, 8, с. 70). Мнение это нуждается в ограничении. В религиозных представлениях и свадебных обрядах индоевропейских народов, в особенности славян, сосна занимает гораздо более выдающееся место, чем калина.

Калина изредка в Белой России заменяет сосну. Так, ее рубают на загнет коровая (135, с. 161). В белорусских свадебных песнях калина называется несчастным деревом (82, с. 202). По-видимому, в древнее время на свадьбах дерево это не пользовалось уважением. По причине ярко-красного цвета своих ягод калина в народной поэзии сделалась символом молодой замужней женщины или символом брачной потери невинности (82, с. 276). В серболужицких песнях с калиной сравнивается невеста (234, 2, с. 142).

Ореховое дерево, или лещина – одно из любимых деревьев свадебных песен. Можно думать, что орешник у славян, как у древних германцев (230, 2, с. 617), был священным деревом. В болгарской колядке солнце, побившись об заклад с юнаком, кто кого перегонит, просит юнака подождать его «право пладне, под орехче столовато» (15, 2, с. 8).

Яблоня в вологодской свадебной песне вырастает на том месте, где стояла невеста, если только последняя в замужестве счастлива (187, 2, с. 250). В сербской свадебной песне перед двором невесты растет яблоня, «сребрно стабло, бисерно лишт’е, мерцай jaбyкe; по ньоj попало сиво голублье» (74, 1, с. 60). В польских свадебных песнях невеста расчесывает свою косу в долине под яблоней (265, 1, с. 98).

Явор в белорусских песнях – счастливое дерево; «в яворовом комле (комель – толстый конец ствола) – черные бобры, в середине – райские пчелки, на вершине – ясные соколы» (82, с. 202).

Рябина на свадьбах предохраняет от колдовства. В старинное время сваха обходила кругом дома, где устраивалось брачное торжество, и кровать, где располагалось брачное ложе, с рябиною в руках; на рябиновой ветке нарезывались символические знаки (24, с. 32).

Береза в Западной России – счастливое дерево; мальчик подходит к невесте с березовой веткой (92, с. 54). В вологодской свадебной песне береза – символ спокойной семейной жизни.

Осина в вологодских свадебных песнях знаменует печальную жизнь молодой (187, 2, с. 250).

Лен в малорусских песнях – символ девичьей красоты (86, 6, с. 31). В Виленской губ. на голову невесты кладут три тесемки льну (81, с. 264); в Великой и Малой России лен вплетают в косу (118, с. 208; 104, с. 190) и кладут в башмаки невесты. Льняное семя при осыпании молодых заменяет иногда хлебное зерно.

Барвинок на малорусских свадьбах – самое любимое растение. В песнях барвинок – символ состояния невесты, красоты и невинности (86, 6, с. 21; 208, с. 3). Барвинок идет на венки; в Галиции его пришивают к углам подушки, на которую ставят невесту при расплетении косы (40, 3, с. 372).

Розмарин у западных славян, поляков и чехов играет роль барвинка. Подобно барвинку, розмарин – символ девства (239, 6, с. 55). В Чехии розмарин идет на венки невесте и на украшение гривы и хвоста свадебных лошадей (259, 1, с. 365). Особенное распространение на западнославянской свадьбе розмарин получил под влиянием германцев, у которых цветок этот был символом Гольды. Как в древнее время, так и в настоящее немецкие невесты носят розмарин (256, с. 232).

Чеснок имеет на свадьбах значение предохранительного средства от колдовства и болезней; в Белой России его ест невеста и ее подруга (3, с. 31); в Галиции и Угорской Руси вплетают в венки (40, 3, с. 369; 50, с. 697). Галицкие поляки накануне Рождества Христова кладут перед ужинающими по головке чесноку «dla odegnania wszelkich chorоb» (267, с. 2). Гуцулы и подгоряне накануне св. Георгия мажут чесноком ободверины и пороги (58, с. 100). Болгары во время горешников натирают чесноком (и уксусом) себе тело (73, с. 288); везде чеснок – предохранительное средство от чародейства.

Тыква встречается в обрядовом употреблении только у малорусов; в старинное время тыкву выкатывали к жениху в знак отказа; в малорусской песне: «Пишов би я ii сватать, так гарбузом пахне».

Обрядовое употребление сена и соломы

В некоторых местах Великой России дом невесты устилают сеном или соломой (104, с. 188; 156, с. 265; 158, с. 69, 85). В Малой России дорогу в церковь во время свадебного поезда устилали или посыпали соломой (40, 2, с. 255). У древних индусов невесту сажали на солому (263, 5, с. 207) – обыкновение, встречающееся в настоящее время в Германии (266, с. 348). Дом устилают сеном или соломою у поляков накануне Рождества Христова, у сербов – накануне Нового года, в Великой и Малой России – на новоселье (73, с. 283; 267, с. 1; 239, с. 192; 87, с. 175).

Народ объясняет обычай устилать пол соломой или сеном на свадьбах в одних местах (Пермская губ.) желанием избегнуть уроков и призоров (158, с. 99) – избитое объяснение, часто являющееся с потерей древнего значения обряда, в других местах (Тверская губ.) – желанием наделить молодых богатством, чтобы они не ходили по голому полу (104, с. 188). С последним значением застилание дома невесты соломой или сеном существовало, вероятно, и в древнейшее время; застилание это вышло, таким образом, из того же лингвистического источника, что и покрывание полой руки во время рукобитья.