Песок в раковине

– Руэл Элайр и Кеа Руэл, родители Кейвара, были ксенобиологи. – Рассказывал Ош. – Они часто покидали Корту, останавливались на различных, в том числе и так называемых «свободных», терминалах, имели дело с разными существами, и для Сихтэ – впрочем, тогда никто не знал, что это они, – было достаточно просто заполучить их на самое короткое время. Изучая этот вопрос, кипы раскопали, что на одном из свободных терминалов выяснилось, будто команда корабля, на котором летали Руэлы, подхватила какой-то вирус, и они прошли курс лечения – считается, что это и был тот самый момент, когда с ними были произведены все необходимые манипуляции. Но мероканские врачи всегда были одними из самых лучших в Известной Вселенной, особенно в том, что касается аллергий, инопланетных вирусов и тому подобного; когда Руэлы прошли повторный курс на Корте, оказалось, что их подвергли каким-то генетическим изменениям. Но леди Кеа была уже беременна, и прерывать беременность не захотела. Даже когда стало ясно, какого ребёнка она носит.

– Это произошло на последних месяцах. – Поправил его Кейвар. – Я тоже интересовался этим вопросом. Руэлы – Кровь Мессейс; мать Лавайра была Руэл. Поэтому сложно было сразу понять, что ребёнок – не просто родственник, но почти двойник, созданный в результате искусственного вмешательства. Окончательно это выяснилось только после родов.

– Никто не знал, – молчаливо согласившись с ним, продолжал Ош, – кто и зачем это сделал; розыск на терминале ничего не дал. Доктора, проводившие лечение, были мертвы. Кипы поспешно обследовали женщин, забеременевших в этот период и побывавших перед этим в космосе, и обнаружили пятерых мероканок и двух кортианок с похожими следами вмешательства. Все они от детей избавились, совершенно добровольно – никто не хотел быть матерью самого гнусного негодяя в Известной Вселенной… Прости, Кейв, ничего личного.

Кейвар никак не отреагировал. Они ели десерт, и он делал это красиво, даже изящно, не дрогнувшей рукой, словно речь шла и не о нём вовсе. Рокел, и тот реагировал более эмоционально.

– Кинтана специфично относится к родству; но скандала не было. Может, из-за того, что через полгода после рождения ребёнка произошёл скандал с моим отцом, тогдашним лордом Ошем, оказавшимся как нельзя кстати.

– Ты циничен. – Спокойно заметил Кейвар.

– Это защитная реакция. – Так же невозмутимо парировал Ош. – Ты предпочёл бы, чтобы я впал в пафос?

– Извини. – Говорили они все по-мерокански, причём Ош чисто, а Кейв – с сильным акцентом, для уха Анны звучавшим, как немецкий, что очень ему шло. Речь Рокела была проще, с массой слов – паразитов и жаргонных словечек, с заметным своеобразным, наверное, местным, выговором.

– Принято. – Согласился Ош и продолжал:

– Мы, кипы, часто влюбляемся в мероканок. Это что-то вроде болезни роста; наши леди относятся к этому, как к возрастному заболеванию, и не обижаются. Так как мероканки нам взаимностью не отвечают, это и проходит, как всякое заболевание, со временем, совершенно бесследно. Но женщина, которую полюбил мой отец, взаимностью ему ответила.

– Он был мужем сестры леди Факиа. – Вмешался Рокел. – Священный Остров предоставил его в качестве телохранителя Рэа Лите, тогдашней главе мероканского Высокого Совета; теперь-то это просто Совет Общины и глава его – моя бабка, судья Таш. Высоких Домов-то нет больше, потому и Совет уже не Высокий. Но моя бабка – Кровь Высокого экстравертного Дома.

– Они влюбились друг в друга, – продолжил Ош, – И стали открыто жить вместе, не смотря на то, что у неё были муж и дочь, а у него – жена и сын. Помимо того, что это вообще было скандалом само по себе, вмешались и кастовые соображения. Мероканцы считают нашу аристократию ровней лишь своим Старшим Домам, Волкам и Ортодоксам…

– Это так и есть. – Заметил Кейвар, и Анна впервые за весь вечер заметила блеск какого-то чувства в его глазах.

– Не аксиома. – Дёрнул светлой бровью Ош. – А свои Высокие Дома, Реалистов и Мистиков, ставят выше всей Вселенной. Рэа Лита была чистокровная Озакх, из домероканского Высокого Дома Мистиков, и мероканская Община впала в панику: такой позорный мезальянс! Всего лишь кинтанианин, сын покойного лорда Понтифика, зять действующего, муж сестры Леди Факиа – какой позор!

– Не аксиома! – Очень похоже передразнил его Рокел и подмигнул Анне, которая усмехнулась, но глянула на Оша, и сдержалась.

– Скандал требовал вмешательства кинтанианских леди, и старшая из сестёр леди Факиа, леди Арина, моя тётя и золовка моего отца, прилетела на Гешт, где к тому моменту, послав к маре и Совет, и Общину, Рэа Лита проживала вместе со своим возлюбленным. Ничего не вышло… Кроме того, что леди Арина, познакомившись с членами Высокого Совета, подружилась с леди Кеа. Это, кстати, пока единственный случай дружбы между женщинами наших рас. Они поддерживали отношения, обмениваясь посланиями, посылочками и стихами в прозе, которые обе сочиняли весьма не дурно; леди Кеа к тому же создавала картины из песка, раковин и морской соломы, у нас в кинтанианском доме есть несколько, как память. Так получилось, что младшая из четырёх сестёр леди Факиа, леди Ронна, была замужем за лордом Орином, Наместником Понтифика на Корте. Она заболела редкой формой аллергии, и решилась улететь на Гешт, к мужу – Гешт, как ты, Анна, возможно, знаешь, спутник Трефа, четвёртой планеты системы Ларсии, солнца Корты, где живут кинтаниане. Мы не выносим кортианский климат и условия жизни в кайнозойских ландшафтах. Но на Геште нам нравится; я был – очень даже гламурно. Там её наблюдали и лечили мероканские врачи, и там её частенько навещала леди Арина, которая таким образом встречалась с подругой – мероканкой не реже, чем раз в полгода. Ты ещё не запуталась в наших родственных связях?

– Кажется, нет. Есть четыре сестры: супруга Понтифика, твоя мать, леди Арина и леди Ронна, жена лорда Орина?

– Есть две сестры. – Поправил её Ош. – Леди Факиа и леди Арина. Но раньше их было четверо, ты права. Так вот… Всё это продолжалось почти четыре года. Когда лорд Ош был убит…

– Убит?! – Вздрогнула Анна. Ош кивнул:

– Мой отец был убит, вилла разгромлена, Рэа Лита бесследно исчезла. Доказательств, что это сделал Л:вар… прости, Кейв – Лавайр Мессейс, – у Общины не было, но все были уверены, что это его рук дело. Точнее, киборга, который убивал для него по всей Вселенной. Леди Арина прилетела на Гешт как раз перед тем, как Высокие Дома и их Кровь, Волки, практически в полном составе собрались в большом Зале Совета на Геште, чтобы решить, как поступить. Покушение на домероканскую древнюю высшую Кровь было святотатством, с этим следовало что-то делать. Естественно, чета Руэлов тоже была там, оба они были членами Высокого Совета. Леди Кеа оставила своего пятилетнего сына с подругой на вилле Оринов, которая находилась в двухстах метрах от Зала Совета.

Анна уже поняла, что он скажет дальше, и зажала рот рукой.

– Леди Арина рассказывала, что её сестра кормила детей, своего сына, ровесника Кейва, и дочь, на год старше. Кейв плакал и просился к матери, и она взяла его на колени, сидя спиной к окнам. Леди Арина была отгорожена от них гигантским аквариумом и растениями, которые спасли ей жизнь; но она была страшно изрезана осколками. Кейв остался в живых благодаря Ронне, которая закрыла его собой. Атмосфера на Геште страшно разреженная, совершенно не приспособленная для дыхания, но леди Арина, видно, находилась в состоянии шока и смогла, не смотря на то, что истекала кровью, вытащить плачущего ребёнка из-под останков сестры и добраться с ним до площадки с космическим транспортом. Я был там; это около пятидесяти метров. В голове не укладывается, как она преодолела это расстояние на тамошнем морозе и практически без воздуха, но она это сделала, и долетела до Корты, где её садили уже автоматически, и полумёртвую вынули из катера. Говорят, там всё было в крови.

Анна отвернулась, опершись локтем о стол и по-прежнему прикрывая рот ладонью.

– В тот день погибло двадцать две тысячи человек. – Продолжал Ош. – Корта была в панике. Никто не знал, что происходит, кто жив, кто нет, где родные, где кто… Теракты последовали на самой Корте; взрывались дома и виллы Силы и Крови Высоких Домов, это был разгром и хаос. В этой панике, естественно, никто не хватился, какого ребёнка привезла с собой леди Арина. Правду знала только судья Зила Таш, тогда ещё рядовой член Совета Общины. Она приютила Кейвара у себя, но боялась, что её, как Кровь Высокого Дома, тоже вот-вот убьют, как почти весь её Дом, и мальчик тоже погибнет. Когда леди Арину спасли, зашили и привели в чувство, судья рассказала ей о своих опасениях; и леди Арина предложила выдать белокурого мальчика за сына леди Ронны, маленького Орина.

– На этом настояла судья. – Заметил Кейв.

– Она всего лишь намекнула на такую возможность. – Поправил его Ош. – Кинтанианская леди – не то существо, которому можно навязать важное решение помимо её воли. И тем более леди Арина, которую ты хорошо знаешь.

– Хорошо; возможно, она всё ещё была в шоке.

– Возможно. Так, или иначе, но она признала в ребёнке своего племянника и забрала его на Кинтану. Из семьи судьи Таш уцелели только она и её внук, кхем Рокел.

– Я знал, что какой-то ребёнок Старой Крови уцелел и скрывается на Кинтане. – Пояснил Рокел. – Но я не знал, кто он. Знал только, что лорд Ош тоже в курсе, и порой встречался с ним, потому, что мы коллеги, врачи – аллергологи, занимаемся редкими и экзотическими заболеваниями. Теоретически мы должны были в нужный момент обменяться информацией. Ну, когда время придёт рассекретить Старую Кровь и вернуть её на Корту. Я не знал даже, мужчина это или дама. Кроме бабки и её приятеля, Эшена, этого никто на Корте не знал.

– Через три месяца погибла леди Ранита, моя мать. – Закончил свой рассказ Ош. – И я тоже оказался на попечении леди Арины. Её травмы лишили её возможности иметь детей, и она не взяла себе мужа, посвятила себя племянникам. Вот… собственно, и вся наша история. Прошу прощения, – он сочувственно глянул на Анну, которая, не меняя позы, сидела так уже довольно давно, – если расстроил тебя; но как рассказать такие вещи, и не причинить боль, я не знаю. Такая это история, что как её не подай, всё равно будет… не по себе. Не знаю, рассказывал ли киборг тебе…

– Рассказывал. – Взяла себя в руки Анна. – Но не так подробно. Я знала, что он уничтожил Высокие Дома, но не знала, как это всё происходило. Нет, я понимала, что это ужасно, но старалась не думать об этом.

– Я всю жизнь старался об этом не думать. – Заметил Кейв. – У меня были двоюродные братья и сёстры, дед, две бабушки, прабабушка, тёти и дяди. Всего тридцать человек. Все погибли за три дня.

– Он действовал не сам, его заставляла программа. – Беспомощно произнесла Анна. – Вы не видели его таким, а я видела. Он был просто робот!

– И что произошло? – Холодно спросил Кейвар. – Он вдруг очнулся?

– Я спросила его имя. Это было ключом к его сознанию, но не просто вопрос о его имени, а вопрос, заданный самим Л:варом; ну, получается, или мной. Он был… В шоке. Когда сознание вернулось к нему, это было ужасно. Вас там не было, вы не можете судить. Он понял, что делал, вспомнил, кем был, и вы не знаете, не можете знать, что он пережил при этом! Но я умоляла его помочь мне, и он согласился. Он жив только ради меня, чтобы помочь мне выжить и что-то сделать для Союза, для Общины.

– Что именно? – Спросил Ош.

– Для начала я окончательно отняла у Лиги и Л:вара Грита. Но что делать дальше, не решила ещё… Я так мало знаю. – Она смутилась. – Как меня воспримут, кто я буду в Союзе, примет ли меня Община. Мне хотелось стать кем-то… Чего-то добиться. И ещё – я хотела помочь Ивайру избавиться от зависимости от механизма, которая до сих пор существует.

– Существует до сих пор?! – Глаза Кейвара вспыхнули тёмным огнём. – Он по-прежнему зависимый от Лавайра робот?! И ты отдала ему корабль?!

– Пока я этого не сделала, – воскликнула Анна, – существовала опасность, что Л:вар отыщет нас и вернёт себе корабль – я не могла так рисковать и ждать каждую секунду, что он сможет связаться с Гритом и потребовать его обратно – а я ничего не смогу сделать! Я была здесь одна…

– И мы понимаем, каково тебе было, и уважаем твоё мужество. – Опередил Кейвара Ош. – Поверь, на самом деле понимаем. Я не в обиде на киборга за смерть моего отца, даже если она и его рук дело. Хотя чувство неприятия есть, не без того, но я стараюсь об этом не думать. Только вот Союз не будет столь лоялен. Его не примут. Никогда.

Анна резко встала, глянула на них, всех троих, не смогла ничего сказать, побоявшись, что вот-вот заплачет, бросилась прочь.

Спряталась в оранжерее, и долго плакала, понимая, что Ош прав – никто не сможет простить то, что тогда произошло. Двадцать две тысячи человек за один раз! Господи, да достаточно только той кинтанианки с её детьми! Через какой ужас пришлось пройти неведомой Анне леди Арине, вытаскивающей чужого ребёнка из-под останков своей сестры?! И таких было не двое, не трое, не десять, не сто – тысячи!!! Хаос, ужас, горе, ненависть – всё это не забудется никогда, и никогда не простится. А ведь были ещё те, о ком Ош не сказал, но о ком когда-то говорил Ивайр – одиночки, бросившиеся мстить на свой страх и риск, не дожидаясь официальной вендетты, и Анна их понимала – она сама была бы одной из них. Лучше умереть в попытке отомстить, чем жить с воспоминанием об этом, зная, что виновный здравствует и доволен! И не факт, что она искала бы только одного Л:вара.

– Прости нас. – Голос Кейвара заставил её вздрогнуть и вскочить на ноги. – Мы слишком хладнокровны, и наши леди тоже – мы не подумали, как всё это должно тебя ранить.

– Увы. Я не леди.

– В этом смысле – может, и нет, но это и прекрасно.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не люблю кинтанианок. Это страшные существа.

– Почему?

– Здесь хорошо. – Он оглянулся по сторонам. – Никогда не видел таких оранжерей в космических кораблях.

– Я задала тебе вопрос.