Мечты не сбываются

– Если ты кому-нибудь про это и расскажешь, то только мне.

– Почему?

Он пожал плечами.

– Потому что это я, а это ты. Потому что пока мы тут стоим, вселенная остановилась. Время не идет, уроки не учатся. Красота. Хочешь посмотреть на застывшие лица одноклассников? Они забавные.

Я покачала головой.

Лестер тоже прислонился к стене и сложил руки на груди. Я заметила, что от него вообще ничем не пахнет. Никакого, даже мимолетного запаха.

– Ну, – тихо произнес он. – Я хочу послушать.

Я по-прежнему молчала, вспоминая, сколько исписанных тетрадей ежегодно улетали в мусоропровод. Мне казалось, из-за них меня точно когда-нибудь упекут в психушку.

– Тебе не нравится мир таким, какой он есть, верно? – не повышая голоса, подсказал Лестер.

Чтобы не быть с ним на одном уровне, я опустилась на корточки и обхватила колени руками. Так у меня было хоть немного личного пространства и собственные сцепленные руки вместо его лица перед глазами.

– Никогда не нравился, – призналась я еле слышно. – Сколько себя помню. Мне просто не хотелось в нем жить. Он какой-то… неправильный. Люди неправильные. Одинаковые. Иногда во мне поднимается – не знаю. Упрямство, что ли. Протест. Тогда я пишу. Просто чтобы не потерять свой мир, каким я его вижу. Я в нем как в коконе из собственного воображения. Сначала я создавала другую концовку для героев мультиков – мне не нравилось, как они заканчивались. Потом была собака…

– Собака?

– Ненастоящая. Мне хотелось собаку, родители не покупали, и я просто придумала, что у меня есть собака. Придумала, как нашла ее на улице, у нее было два черных пятнышка на мордочке, одна лапка короче другой. Потом придумала, что она немного пожила у меня и ушла на улицу. И умерла.

– Ай-яй-яй.

– Потом была девочка… ее я тоже придумала. Она была очень любила одного мальчика. Мне было лет двенадцать, я очень верила в любовь. Да… Ты же и сам, наверное, это знаешь. Я записывала все, что приходило в голову, оно было для меня настоящим. Когда уставала писать, жила почти только в фантазиях. Я не думала, что так не бывает, или что этих героев нельзя увидеть и потрогать. То, что их не было в действительности, не значило, что их не было совсем. Это было в моей жизни – и довольно. Мне хотелось уйти от реальности – я уходила. Хотелось писать – я писала. Это была целая вселенная, а я в ней центром, Богом. Я была всем.

– И что изменилось?

Я вздохнула. В груди было больно от каждого следующего слова.

– Не знаю. Повзрослела, видимо. Пару лет назад для меня писать было, как дышать, я не задумывалась, как это делаю. Потом перестало получаться, я стала думать над словами. Чтобы они не повторялись и звучало красиво. В общем, стала думать больше о том, как оно звучит, чем о том, зачем я это делаю. А потом встретила Диму.

– И что?

– Ну что-что. Поверила в то, что это он. Типа, знаешь, во что все девочки верят. Вечная чистая любовь.

– А любовь оказалась не такой уж чистой? – усмехнулся Лестер.

– Она оказалась не такой, как я думала. Но мне с ним все равно повезло.

– Да-да, Дима замечательный, умный, красивый, добрый, что там дальше по списку? Ты так часто про себя это повторяешь, что я сам уже готов на нем жениться.

– Ты слышишь чужие мысли?

– Не всегда. Но у тебя на лбу просто бегущая строка.

Я подняла голову.

– Чего?

– Ничего. Продолжай.

– Я все уже рассказала. Раньше я жила, чтобы писать. Я даже пару раз думала, если моя жизнь здесь и сейчас закончится, я наконец начну жить в собственной вселенной. Потом решила, необязательно умирать для этого, можно ведь представить. Например, что нет никакой школы, а вокруг только зеленые поля, над ними красивые пурпурные облака, похожие на птиц.

– Не получается?

– Что?

Лестер постучал костяшками пальцев по стене рядом со мной.

– Не получается школу заменить лугом?

– Я же тебе русским языком говорю…

Он махнул рукой.

– Все с тобой понятно. Твоя исповедь утомляет, радость моя. Если расписать это, выйдет не меньше трех страниц. У меня бы рука отсохла.

– В твоих силах сделать так, чтобы я тебя больше никогда не утомляла, – я поднялась на ноги.

– Ну уж нет.

– Ну уж да, – я решительно направилась к классу. – Кстати, а как Зоя узнала, что я разочаровалась в Диме?

Лестер пожал плечами, направился к двери женского туалета и с абсолютно невозмутимым видом прошел сквозь неё.

– Ни малейшего понятия.

– Просто, чтобы ты знал: на эти фокусы ведутся только дети.

– Ваша связь день ото дня становится сильнее. Ей уже не нужно находиться рядом, чтобы перенять твои желания, – донеслось из туалета.

– И что мне с этим делать?

– Подумай над своим поведением и постарайся изменить…

– Себя?

Он вернулся в общий коридор.

– Этого я сказать не могу. Попробуй изменить себя и посмотри, что будет.

Я замерла между ним и классом, не зная, куда податься. Из всех людей в мире больше всего я однозначно злилась на него.

– Но почему я? Я же не настолько злая!