Педагогические парадоксы

Собака, присутствующая на похоронах и вернувшаяся с кладбища домой вместе со всеми на поминки, ускользает из дома и бежит к могиле похороненного… Это ей, собаке, человечество поставит памятник…

Парадокс фиксирует объективную реальность, вдруг открытую человеческим сознанием и оформленную мыслью. Человечество обогащалось парадоксами уже в античные времена. Так, мыслители античности умели удивляться жизненным ситуациям и объяснять жизненные явления. Например, анализируя поразительные истории в поведении животных, они уже тогда предполагали задатки морали в психологической структуре стадных животных и выдвигали суждения парадоксального хактера.

Парадоксальной воспринималась история римского невольника Андрокла и льва, описанная греческим писателем Апионом (I век н. э.). Андрокл, увидев, как мучается раненый лев от боли, вытащил занозу из его ноги. Через некоторое время раба Андрокла, сбежавшего от жестокого хозяина, поймали. Он был послан на арену бороться со львами… Один из них оказался тем самым, кого спасал от боли Андрокл… Лев стал на защиту своего спасителя… Император Тиберий приказал отпустить на свободу обоих, возведя действия животного как исключительное благородство.

Много веков пройдёт, и мы станем читать у Франса де Вааля историю про шимпанзе с задатками альтруизма – уже на основании научных данных, никак не классифицируя научные положения как парадоксы[5 - Франс де Вааль. Истоки морали. В поисках человеческого у приматов. – М., 2014.].

Время существования актуального парадокса может быть кратким либо очень длительным – это то самое время для человечества, которое ему необходимо для признания объективности парадоксального утверждения.

Историческое развитие мира, отражаемого в литературе, позволяет нам назвать первые лица, выдвигающие в нашей цивилизации парадоксы как суждения и оценки мира. Гераклит со своим знаменитым изречением «Дважды тебе не войти в одну и ту же реку». Босоногий древнегреческий философ Сократ (470–399 до н. э.), обязавший себя научать и приучать людей думать, осмысливая свою жизнь. Искусство его обучения заключалось в постановке вопросов, логически разворачиваемых перед учеником, – вопросно-ответная методика. Этот метод позволял ему открывать философскую новость в форме парадокса, который и повергал собеседника в ошеломление:

– Что ты говоришь?! Если человек замыслил несправедливость, например, стать тираном, а его схватят и… распнут или сожгут на медленном огне – в этом случае он будет счастливее, чем если бы ему удалась спастись и сделаться тираном и править городом до конца своих дней, поступая как вздумается?..[6 - Платон. Соч.: В 3 т. – Т. 1. – М., 1968. – С. 292.]

Парадоксальность суждений Сократа раздражала обывательское мышление и стала причиной и одновременно поводом для судебного осуждения и приговорения философа к смерти. Но он и смерть свою принял, не изменяя этическим парадоксам: отверг основательно подготовленный учениками побег из заключения, объявив свою смерть полезнее для развития сознания граждан, которые станут думать, во имя чего погиб философ.

Парадоксы Сократа в основном касались человеческого сознания, человеческой души, морали и назначения человека. Так, «Пусть большинство людей со мной не соглашается и спорит, лишь бы только не вступить в разногласие и в спор с одним человеком – с собою самим»[7 - Там же, с. 306.].

В кризисные периоды общества абсурдность жизни порождает пёстрый веер парадоксов. На изломе Времени являют себя парадоксы. Авторами их, как правило, бывает весь народ, более всего страдающий от кризиса. Так, не определить сегодня автора хлёсткого парадокса «Проблема России не в том, что она не может накормить бедных, а в том, что богатые не могут нажраться». Парадокс не безобиден в своей направленности на резкую критику протекающей реальности, но, благодаря метафоричности, смягчает резкость заявленного суждения о расслоении общества на противостоящие социальные группы.

Вероятно, у парадокса есть своё время, когда его наконец принимают и расценивают как истину. Вот мы читаем у Фёдора Михайловича Достоевского:

«Величайшее из величайших назначений, уже осознанных русскими в своём будущем, есть назначение общечеловеческое, есть общеслужение человечеству, – не России только, не общеславянству только, но всечеловечеству»[8 - Достоевский Ф.М. Дневник писателя. – Т. 1. – М., 2006. – С. 306.].

Первоначально мы склонны расценивать данное суждение как некий каприз гения-мечтателя. Однако события в Сирии сегодняшнего времени свидетельствуют о России, добровольно берущей на себя роль защитника «всечеловечества». Парадокс гения – вчера, реальное явление – сегодня. Обнаруженная гением закономерность, ещё не видимая человечеством, всегда выступает в форме парадокса.

Парадокс – дитя философического мышления. Осмысление реальности человеческой жизни свойственно всем сферам жизнедеятельности человека. Когда мы говорим о педагогических парадоксах, то по сути своей они, будучи философическими, взращиваются на материале определённой сферы деятельности. Следовательно, «чисто педагогических» парадоксов не бывает. Лишь приложенные к определённой профессиональной сфере парадоксы обретают определённую квалификацию.

Даже в сфере промышленно-технической и сфере товарной, где господствует госпожа Цена, привнесённые в сознание ключевые ценности провоцируют рождение парадоксов философического плана.

Яркой фигурой среди авторов возникших таким образом парадоксов выделяется Генри Форд (1863–1947), промышленник-миллионер, основатель и руководитель серийного выпуска легковых машин в США, автор философского трактата «Моя жизнь. Мои достижения»[9 - Форд Г. Моя жизнь. Мои достижения. – М., 2014.]. Создатель материальных благ описывает процесс организации серийного производства автомобилей с позиции мироустройства, выявляя закономерности жизни как руководство к действию промышленных магнатов. Приведём примеры таких невольных экспромтов.

«Действительное богатство зачастую попадает в рабство к деньгам».

«Производство, рассматриваемое с исключительно денежной точки зрения, является самым бездоходным».

«Истинное и желанное никогда не бывает недостижимым… Для этого требуется немного меньше жадности и тщеславия и немного больше уважения к жизни».

«Война не в состоянии покончить с войной, совершенно так же, как необыкновенно сильный пожар – с пожарной опасностью».

Последнее суждение прямым порядком воспроизводится в сфере педагогической: «Наказание не в состоянии покончить с правонарушениями, как тюремное заключение не уничтожает преступность в обществе».

Рассмотрим же наш вопрос школьного воспитания на этапе его диалектического развития. Оно получило название «Новое воспитание». Первые признаки Нового воспитания явились в конце XX века и очевидными стали в XXI веке[10 - Щуркова Н.Е., Мухин М.И. Новое воспитание – XXI век. – М., 2015.]. Появление этого феномена обозначилось веером парадоксов, изменяющих практику воспитания. А с другой стороны, привнесло в концепцию воспитания кардинальные изменения, и парадоксы естественно встроились в систему воспитания, теряя постепенно свою субстанцию парадокса.

Нового воспитания

Определяя содержание воспитательного процесса, педагогика XXI века вносит существенную поправку, заменяя «мешок добродетельных качеств» отношением к базовым ценностям как основаниям человеческой жизни на земле: «жизнь», «общество», «человек», «природа», «Я» (персона). Отнюдь не только в педагогической сфере такое выделение производится – эти ценности есть основание и опора жизни на Земле.

Процесс воспитания детей столь же динамичен, сколь стремительно развитие общества: изменяется общество – изменяется характер воспитания. Жизнь общества в постоянном движении при неуловимости протекающих преобразований. Однако система воспитания всегда консервативна, ибо его содержание должно включать в себя лишь выверенное временем и отточенное культурой. Тем не менее, оно, воспитание, не может не изменяться согласно динамике общества. Периоды социального всплеска раскрашены палитрой разноцветных парадоксов всех сфер общественной жизни.

Как только улавливаются социальные новообразования, требующие педагогического соответствия общественным нормам школьного воспитания, рождается парадокс – как симптом протекающего развития. Когда Антон Семёнович Макаренко (1888–1939) утверждал, что коллектив – благоприятная среда, предоставляющая ребёнку обрести свою индивидуальность, данное положение многими расценивалось парадоксом, и до сих пор находятся активные ниспровергатели прошлого, не способные понять настоящего.

Современная педагогическая сфера постоянно преподносит нам парадоксы, поскольку неизменно осмысление воспитательного процесса. Эта категория рождалась в центральном поле воспитания как способ осознания феномена Нового воспитания[11 - Щуркова Н.Е., Мухин М.И. Воспитание XXI века. – М., 2016.] и как средство воплощения идей Нового воспитания.

Признание парадоксов кардинально изменяет картину современного воспитания: уже исключено из системы воспитания наказание; угасают и исчезают приказные императивные воздействия; отменяется правомерность публичной оценки ребёнка: место прежнего основного оценочного объекта поведения занимает отношение, вместо «мешка положительных качеств», предписываемых педагогу как цель воспитания, педагог направляет своё внимание на базовые ценностные отношения.

Надо признать, что учитель, вскормленный инструкциями прямолинейного мышления чиновника и порабощённый политической и бюрократической властью, не любит парадоксов, отрицает скрытую в них истину. Ведь бюрократия не создаёт идеи – она создаёт лишь бумаги. А учитель жаждет спасательной идеи, разуверившись в бюрократической вязи инструкций и рекомендаций.

В педагогике парадоксальность есть неизменная характеристика воспитательного процесса. Парадокс – дитя психологии воспитания, философии воспитания и педагогической этики. И как фактор интеллектуального развития он возбуждает активность мысли, выводит мыслителя на новые связи объектов и предъявляет новые соотношения между объектами. Можно заявить, что это есть его миссия в культуре человечества.

Однако следует учитывать, что стержень решения этой проблемы заложен в философическом мышлении школьного учителя, способного выходить за пределы своего учебного предмета и осмысливать многоцветные связи явлений жизни: научных, бытовых, художественных, материально-предметных, а также социально и личностно значимых в выстраивании жизненного пути. Но именно философическое мышление очень слабо развито у педагога-практика. И вовсе отсутствует оно у чиновника, живущего в мире стандартов, стереотипов и в итоге – бюрократических иллюзий. Парадокс не приветствуется специалистами слабого мышления. Потому перерождение парадокса в истинное суждение есть процесс достаточно длительный во времени.

Зато дети, ничего не зная про парадоксы, естественно пользуются парадоксами, выражая свои оценочные суждения. Так, желая выразить своё одобрение новому преподавателю, который им очень понравился, они говорят: «Вы совсем не похожи на учителя!» Они тоже производят интеллектуальное восхождение, отметая мысленно шаблонные черты административного образа школьного работника. «Хорошо, когда учитель не распознаётся окружающими, что он учитель», – так полагают родители, пассажиры, соседи, водители такси, продавцы, милиционеры. Но дети первыми это провозгласили.

Проиллюстрируем зарождение парадокса на примере коренного вопроса школы – на проблеме школьной дисциплины. Предложим яркую иллюстрацию парадокса, неожиданно явившегося как чудо, как тайный секрет, вдруг открывшийся школьным педагогам.

Вчера в поисках решения этой проблемы педагог обращался к методу наказания за нарушение дисциплины, к повышению голоса и окрику, к «двойкам» за поведение, к авторитету директора, к претензии в адрес классного руководителя, к родителям, которые якобы не воспитали должным образом ребёнка… – увеличивая способы пресечения нарушений.

Сегодня при трактовке дисциплины как нравственного отношения (к людям, делу, товарищам, своему «Я», учителю) педагог вскрывает тайну этой проблемы: дисциплина не является объектом воспитания, воспитывать надо не поведение дисциплинарное, а отношения нравственные. С высоты такой «вертикали» педагог забывает о дисциплине вместе с детьми, которые выстраивают свои отношения к школе, уроку, делу, самому себе, педагогу, девочкам и мальчикам, а также – к изучаемой науке. И дисциплина учебной группы рождается как результирующая единица в форме парадокса: «Нравственный человек не озабочивается исполнением дисциплинарных норм». О дисциплине ему не следует беспокоиться в среде нравственных взаимоотношений. В общении с группой он видит два объекта – Человека и общество. И – отношения к данным объектам.

А педагог-догматик как носитель прямолинейного мышления, напротив тому, направляет все силы на неукоснительное соблюдение правил поведения, не соотнося их назначения и содержания с нравственным отношением к Человеку, обществу, труду, своему «Я».

Сопоставим наше понимание этого вопроса в контексте Нового воспитания.

Парадокс сегодняшней педагогики аннулирует позорное явление вчерашнего «строгого учителя», устрашающего детей жёстким голосом, агрессивной пантомимикой, железным императивом. Вспомним первоклассника Лёву, сообщающего маме о «страшной учительнице»: «Она кричит „Глаза на доску! Глаза на доску!“… Я закрываю глаза, а всё равно страшно…»

У парадокса «Нет дисциплины там, где воспитывается дисциплина» есть достаточное количество реальных подтверждений практики. Нравственные отношения в группе, если они воспитаны, заведомо обусловливают дисциплину в этой группе как повседневную форму отношения к школе, группе, учебным занятиям и самому себе. Дисциплина есть свобода всех и каждого в данной группе и естественная характеристика нравственных людей.

Лишь непрофессионал не может понять, отчего это в одной и той же группе учащихся у одного педагога высокая степень учебной дисциплины, в то время как у другого – те же дети ленивы и не дисциплинированны при всём при том, что этот учитель постоянно «дисциплинирует» класс.

Чтобы вскрыть сущность этого педагогического парадокса, следует произвести восхождение к пониманию феномена отношения. Отношенческая концепция обусловливает восхождение по «вертикали», если объектом отношения выступает ценность. Именно с точки зрения отношения как содержания процесса и цели воспитания понимается, принимается и оценивается парадокс. Если кто-то заявляет, что пора перестать «формировать поведение» и следует «заняться отношением», то в контексте отношенческой концепции парадокс теряет свою парадоксальность и воспринимается как педагогическое новационное суждение. И тогда, в свою очередь, некоторые именно вчерашние профессиональные утверждения воспринимаются сегодня как дикость. Например, перелистывая прошлые учебники по методике воспитания, читаем в ошеломлении: «Главное – чтобы ученик знал своё место». Не о собаке ли здесь идёт речь?!

Именно в эти годы Василий Александрович Сухомлинский (1918–1970) пишет статью «Воспитание без наказаний», что всколыхнуло тогда всю педагогическую общественность в гневном протесте против этого вызывающего парадоксального для тех времён утверждения, ибо в 60-е годы наказание квалифицировалось в педагогике как один из ведущих методов воспитания. Педагог Сухомлинский настойчиво разъясняет свою позицию: «Если учитель усматривает в двойке и единице кнут, которым можно подстёгивать ленивую лошадь, а в четвёрке и пятёрке пряник, то вскоре дети возненавидят и кнут, и пряник…»[12 - Сухомлинский В.А. Избр. пед. соч. – Т. 1. – М., 1969. – С. 87.] И вплотную подошёл к следующему парадоксу о необходимости исключить из системы воспитания отметку… Не успел. Позже стало ясно, что эпизод этот в педагогике был симптомом зарождения новой концепции воспитания. Мы бы сегодня пролонгировали мысль Сухомлинского, добавив: «…возненавидят и школу, и учителя, и самого себя…»

Практическое значение парадокса любой научной сферы для школьного воспитания – как бы это ни казалось странным – объясняется широким обобщением данного феномена, отражающего объективные связи мира. Поэтому парадоксы далёкого исторического прошлого столь же значимы и сегодня. Вспомним парадокс Галилео Галилея (1564–1642) о ближайшем расстоянии между двумя точками: великий учёный определяет кривую линию как ближайшее расстояние, позволяющее получать желаемый результат. Так и думается, что Галилей имел в виду методику педагогического воздействия на детей при организации групповой деятельности… Или же – ситуацию «трудного ребёнка», когда нельзя выстраивать взаимодействие с учеником прямолинейно, а лишь «кривая линия» воздействия определит воспитательный результат…

Вчерашняя педагогика решала вопрос просто: «Почему ты так дурно себя ведешь?..», «Давай дневник, запишу тебе замечание…», «Вставай, идём к директору!..», «Вызываю родителей…» и т. п.

Сегодняшняя педагогика создала по парадоксу «кривой линии» ряд практических решений: «У тебя проблемы?», «Что-то случилось?», «Я что-то не так сказал(а)?», «Чего ты хочешь?», «Родилась новая идея?», «Стоп! Есть один несогласный с нами – выслушаем его…» Всмотримся пристально в это множество операционных воздействий, выстраиваемых «по кривой линии»… И вновь удивимся гению Галилея, провозгласившему «кривую линию» в качестве плодотворного способа решения проблемы.

Педагогические парадоксы в школьной практике вырастают из самых общих философских суждений. Можно даже сказать, что возникновение любого парадокса имеет прямое отношение к воспитанию, ибо воспитание есть область социальной жизни. А парадоксы и вырастают на почве осмысления общественной жизни. Суждение о каком-либо социально-психологическом явлении напрямую адресуется педагогам, организующим воспитание подрастающего ребёнка, входящего в социальную реальность. Например, психологическая закономерность потребности человека в новизне и жажде удовлетворения определённой потребности породило тезис «Постоянство непостоянного» или «Непостоянность постоянного» – как наиважнейшее методическое положение воспитательного процесса, организуемого школьными педагогами. Оно как будто бы прямо создано педагогом и для каждого педагога. Умный директор всегда озабочен традициями школьной жизнедеятельности и при этом неизменно направляет профессиональный поиск в сторону новаций, будь это урок, классные часы, столовая, школьные концерты и балы, родительское собрание или трудовой десант «Наш школьный двор». Мёртвая традиция убивает самоё себя, если не наполняется элементами новационными. Умные педагоги всегда привносят элементы новизны в работу с детьми. Дети это знают и за это любят учителя. Если учитель не обладает способностью осмысливать связи субъекта с объектами, не воспринимает школьника как носителя отношений, а поведение – как форму этих отношений и центрирует своё внимание лишь на действиях детей, он заведомо отрицает право на существование парадоксов.

Заметим и следующее. Парадоксы не ограничиваются только формой суждения. Нередко парадокс предстаёт перед педагогом в виде жизненной ситуации, ошеломляющим действием, удивительным событием. Так было, когда появилось явление под названием «Уличный кот по имени Боб»[13 - Боуэн Д. Уличный кот по имени Боб. – М., 2016.] – парадокс XXI века, миллионными изданиями растиражированный в более двадцати странах мира, уникальный союз «игривого, загадочного, непредсказуемого, порой несговорчивого, но неизменно преданного» бродяги-кота и бездомного наркомана, обретшего «счастье, здоровье и полноту жизни» в совместном трудовом усилии и взаимопомощи, благодаря коту.

Дети обожают парадоксальные явления и восторженно рассказывают о виденном или слышанном: о вороне, мяукающей по-кошачьи, о собаке, произносящей слово «мама»; об одноногом танцоре и однорукой балерине в Китае; о четырёхлетней девочке, говорящей на четырёх иностранных языках; о бегемоте, который спас косулю от хищника-крокодила… Парадокс и сказочность событий сплетаются. Доставляя удовольствие, содействуют развитию мышления и социального опыта.

Если бы ещё и учителя полюбили парадоксы!.. За то, что парадоксы не дают спокойно существовать в застывшей среде шаблонных программ, мероприятий, правил поведения, житейско-обыденных привычек и методов воздействия на детей. За то, что возбуждают профессиональное мышление и порождают желанный «инновационный опыт», одобряемый администрацией. За то, что содействуют плодотворному воспитанию. И за то, что наделяют воспитательный процесс такими удивительными характеристиками, как «лёгкость», «простота» и «радость». Эти характеристики наделяют учителя проживаемым счастьем. Даже директор школы (мы уже знаем не одного такого директора) заявляет о «счастливой жизни директора школы».

Бесспорно, парадокс – понятие относительное, если учитывать социальную и интеллектуальную среду человека. Заявление о счастливой жизни директора школы не вызывает удивления, ошеломления, сопротивления в среде высоко образованных педагогов. Да и среди так называемых менеджеров, получивших коррупционным путём хорошо оплачиваемую должность директора, тоже не возникнет неприятия такого суждения, хотя их понимание «счастья» прямо противоположно профессионалам высокого класса. В социальной же группе слабо подготовленных педагогов, представляющих работу свою не иначе как борьбу с дурными детьми, заявление это признано парадоксом.