Игры Богов, или Порхание бабочки. Мир, ты весь, как на ладони

– Костя, мне некогда! Шел бы ты… домой. – Анри сделала шаг в сторону подъезда, но Лемешев, захватив в плен ее локоть, заставил остановиться.

– Динавер, ты как всегда недоступна. Еще в институте мне казалось, что ты сродни телефону, где постоянно идут гудки «занято», – хохотнув, съязвил он. Но вот смотрю на тебя и не насмотрюсь, как же ты хороша, Ань-Мань! -Костя снова хотел ее обнять, но Анри вовремя отстранилась.

– Когда женщине так часто напоминают, что она хороша, это говорит только об одном: или собеседнику что-то надо, или объекту восхищения, то бишь мне, уже нечем хвастать. Так что Лемешев, у меня мало времени, говори, что тебе надо и вообще, что ты тут делаешь в такой поздний час? – сухо оборвала его Анри

– Да я просто случайно здесь оказался. Мимо проходил. Смотрю, ба! Какие люди! Не мог же я просто так уйти, даже не поздоровавшись! Лемешев неожиданно отвел ее в тень дома, подальше от уличных фонарей. Анри успела заметить, как изменились его глаза, в них отразилось беспокойство.

– Даже не думал, что встречу тебя, Ань-Мань, – продолжил Лемешев, словно и не заметил колкостей в свой адрес. – Хотелось бы напроситься на рюмочку чая, но вижу, ты не в духе. Впрочем, мне тоже некогда, так что не буду настаивать, но в следующий раз…

Никогда Лемешев не называл Анну-Марию полным именем. Только Анька или Манька, или вообще Ань-Мань. Сначала ее это злило, но потом, узнав его лучше, перестала обращать внимание. Лемешев славился на весь факультет своим легким характером и необыкновенным обаянием. В него можно было запросто влюбиться, что и делали девчонки практически всего института и не только. Костик был обходителен со всеми, но именно это всеобщее его обаяние и излишнее внимание к нему противоположного пола, отталкивало Анну-Марию. Она не терпела парней всеобщей доступности и Костю Лемешева навсегда занесла в черный список. И сколько тот не пытался, так и не смог пробить броню пренебрежения к нему своей однокурсницы.

Анри открыла глаза и грустно улыбнулась воспоминаниям. Тогда ей не показалось, что за всей пустой бравадой Лемешев был встревожен. Он старался незаметно озираться и постоянно находился в тени дома. Но именно в тот момент почему-то промелькнула нелепая мысль: женился, и как мартовский кот пытается огулять очередную кошку.

«Вот уж дура!» – в который раз отругала она себя. Косте не было необходимости прятаться и выслеживать женщин, они сами липли к нему как банные листья. Почему я тогда не обратила внимание на его тревогу и не запомнила более важные детали их неожиданной встречи? И так уж ли она была неожиданна – эта встреча? В который раз задавалась она вопросом. И сама отвечала – нет. Костик появился не случайно, и именно мне он доверил эти бумаги, которые сейчас так жгли руки. Анна-Мария машинально перебрала снимки. Ничего особенного в них не было. Встречи, рукопожатия, поездки в машинах, кроме одного: на них были запечатлены знакомые лица: Филатов, подполковник Прошин, два сотрудника прокуратуры, которых она мало знала, но неоднократно видела. Их встречи с незнакомыми ей людьми. Просто рабочий материал. Так работает ФСБ, ведя слежку за объектом. Только вот зачем надо было Лемешеву вести за ними слежку? Среди непонятных схем и тайной переписки больше никакой подсказки не было. Но еще больше поразилась она, когда, просмотрев снимки, узнала профиль Баркалова. До убийства он был одним из тех, за кем велось наблюдение. Его встречи, передача пакетов или спортивных сумок, которые спешно клались в багажник. После его убийства дело могло принять совершенно другой оборот, и иметь статус заказного убийства. Она долго рассматривала черно-белое изображение, задаваясь вопросом: кто на самом деле этот Баркалов? Что могло связывать его с сотрудниками прокуратуры?