Пара не пара – парень не парень

– Так вот там сказано, что если опекун назначен Короной, а подопечный, явив бунтарский дух, неуважение и неподчинение законной власти, сбежал, то по наступлению совершеннолетия всё имущество преступника переходит Короне. Напоминать, что Длани Владыки – прямой представитель оной, – надо?

Не надо. Поняла.

Но это не значит, что я смирилась. Буду думать… может, что и придумаю. Есть пословица, что волку непросто догнать зайца, потому что для волка приз в гонке обед, а для зайца – жизнь.

К моменту, когда на Меровен опустились синие сумерки, а из-за гор, серебря листву олив, выплыла рыжеватая крупная луна, тётя вернулась из похода по банкам. Мероприятие оказалось успешным: теперь я была с ног до головы в долгах как в шелках и чувствовала себя нищей церковной мышью, накрывшейся тем самым злополучным медным тазом.

Было страшновато, но злорадство присутствовало. Трофейная перепёлка тощала и чахла на глазах.

Но что делать дальше?

Тётя тоже об этом размышляла. Изображать горячку целых полгода вряд ли выйдет. А если и выйдет – так объявят слабоумной, и тогда Живоглот, как успела прозвать тётя герцога, сможет претендовать на пожизненное опекунство.

– Почему живоглот-то?

– В Ольсиве, откуда я родом, речка текла, а в ней сомы водились. Их у нас живоглотами звали за то, что заглатывают мальков и рыбок поменьше целиком. Видела, какой у сомов рот?

Видела. Губастый и зубастый. А что, похоже!

Кстати, тётя рассмотрела герцога намного лучше меня, лицезревшей его всего раз, с балкона. А вид сверху на сидящую особь искажает перспективу.

– Не так уж и искажает, – усмехнулась леди Анель, – ноги у их светлости коротковаты. Рост немного ниже среднего, манеры на первый взгляд великосветские, вот только после ухода герцога Верна пожаловалась, что её, честную девушку, Длани в тёмном коридоре за мягкое место ущипнули.

Верной звали нашу горничную.

– Возраст, думаю, за сорок. Лицо… глаза светло-серые, холодные. Рот как у сома. Кстати, небольшие усики наличествуют. А если спрашиваешь о характере, то, как мне показалось, герцог неглуп, крайне властолюбив и беспощаден. Жаден ли он или золото – лишь средство для укрепления власти, не знаю. Но то, что, судя по всему, этот паук ещё и сластолюбив – уверенности в твоём счастливом будущем не добавляет.

Ужас какой!

И что делать? Покорно идти на убой нельзя, перечить нельзя, сбежать тоже нельзя.

– Впору у высших сил защиты просить! – вздохнула облачённая в персиковый капот тётя Анель, когда, два часа поломав головы, мы так ничего и не придумали.

Я уставилась на неё. Высших сил?

К посещению Храма леди Анель относилась прохладно, объясняя отсутствие рвения тем, что ни разу за двадцать лет не видела, чтобы горячие молитвы помогли разрешить судебную тяжбу. Ну да, я тоже отродясь не слыхала, чтобы небесные Девы помогли вытащить из грязи телегу, каким бы набожным ни был возница.

Но что-то в высказывании тёти меня зацепило… Да, вот, поняла!

Было в роду Эл’Сиран семейное предание о жившей три с лишним века назад леди Фейли Эл’Сиран, той самой, которая вывела золотых меровенцев. Леди Фейли считалась заступницей семьи, помогавшей в тяжёлые или смутные времена. Правда то или нет, было неизвестно, но в гостиной среди прочих портретов висела потускневшая парсуна одетой в старинное платье сероглазой черноволосой дамы с решительным подбородком, а на городском кладбище стоял потемневший от времени склеп. Кстати, глаза и подбородок я унаследовала. А вот волосы были русыми.

Может, то лишь легенда… но времена у нас, несомненно, наступили тяжёлые. И кроме как к духу моей прапрапра… – кстати, а сколько «пра-» там за триста лет набежало? – и обратиться не к кому.

Только куда идти просить совета – к портрету или в склеп? Наверное, в последний.

А выходить днём мне нельзя, я же при смерти в горячке.

Получается, лежит мой путь ночью на кладбище…

Глава 3

Бывает три вида прогнозов:

Предсказание того, что всем хочется. Чтобы обнадёжить.

Предсказание того, что никому не хочется. Чтобы попугать.

И предсказание того, что на самом деле будет. Чтобы всех рассмешить.

    С. Янковский

– Знаешь, может, в этом что-то есть… – задумчиво протянула тётя. – Филинт мне рассказывал, как его отец, которому предлагали очень выгодную на вид сделку, просил совета у духа. И ему приснился сон, что лезть в это дело не стоит. Лорд Киар отказался и, как позже выяснилось, тем спас состояние. Филинт, – мечтательно улыбнулась, – вообще всякую чертовщину любил.

– Тогда прямо сейчас и пойду, – решилась я.

– Ночью?!

– А когда – днём?

– Ну да, днём нельзя… – задумалась тётя. – Ладно. Только нужно позвать Тода, пусть проводит.

– Не надо Тода, тот топает. А я быстрая. Штаны надену, которые в деревне носила, и, если что, убегу. А Тода лучше на конюшни отправь. Надо сказать управляющему, чтобы завтра прямо на заре угнал всех кобыл и племенных жеребцов в горы. На всякий случай.

– Умно. Я б на месте герцога точно захотела разжиться упряжкой меровенцев, – кивнула тётя. – То-од, иди сюда!!!

Ну да, ночной поход на кладбище решает все проблемы! Свернёшь шею – и думать больше ни о чём не надо.

С другой стороны, после запредельной ночной жути – стонов ветра в кронах пиний, прочерчивающих неверную тропу чёрных, выглядевших бездонными провалами теней от надгробий, внезапно загоревшихся в темноте чьих-то красных глаз – я долго уговаривала себя, что, наверное, это просто бродячая собачка погулять вышла, одновременно озираясь и прикидывая, на какой надгробный памятник, если чего, полезу спасаться – в общем, после такого все мирские неприятности долго будут казаться сущей ерундой.

Пока добралась до отдельно стоящего на семейном участке склепа леди Фейли, прокляла себя за бредовую инициативу сто тридцать три раза теми самыми словами, которые благородной девице знать не положено. То, что кладбище располагалось на склоне каменистого холма, путь не облегчало. Но я дошла.

А дальше-то что делать?

Спустилась по трём ступеням к чёрной в лунном свете двери. Потянула ручку – не открывается. Подёргала сильнее – никакой реакции. Повисла всем весом – дверь скрипнула, но не двинулась. Неужели заперта? Обычно склепы стояли открытыми – взять, кроме костей, там было нечего. А кости в добропорядочном Меровене не пропадали. Неужели зря шла?

Фейли, моя прапрапра… – за что ты так? Мне и вправду нужен совет!

С досады, напоследок, пнула ногой дверь – и та приоткрылась! Я, умница такая, пыталась тянуть на себя створку, которая распахивалась внутрь.

Внутри было черным-черно. Масляную лампу я с собой взяла, но решила не зажигать без острой надобности. Свет виден издалека, а песни что-то празднующих сабельников слышались по всему Меровену. Попробую обойтись без лампы.

Вытянув вперёд руку, ступила в чернильную тьму. Сделала шаг… другой… Закончилось всё плачевно: когда под ногой что-то неожиданно громко хрустнуло, от испуга я подпрыгнула, а приземлившись, оступилась – и въехала лбом прямо в стену, встречи с которой пыталась избежать. Перед глазами красиво закружились и заплясали звёздочки…

А ещё послышалось, будто кто-то тихо засмеялся.

Мама! Да я выйду отсюда седой!

Зажмурилась – всё равно ни зги не видно – и дрожащим голосом проблеяла: