Академия Темных Властелинов

– Уговорила. Давай выкидывай моих субчиков за борт. А я на это посмотрю.

Я же представила, как упрашиваю этих двух бугаев сигануть за борт (увы, именно так, а не рукоприкладством: физически мне их сдвинуть с места не по силам). Эх, все же права была моя подруга Ленка, когда порой вопрошала: «У тебя мозги есть?» Помнится, я отшучивалась, говоря, что есть, но моего размера нет, и утверждала, что скоро-таки подходящий завезут, и я обязательно куплю. В общем, как стало понятно, то ли серое вещество так и не доставили, то ли очередь до меня не дошла, то ли разобрали все извилины. А чем еще объяснить мое опрометчивое заявление?

Над нами подстреленным койотом завыл один из духов, что был пойман в магические силки дирижабля.

Смерть задрала капюшон, рассматривая солиста, а потом, видя мои метания, с издевкой протянула:

– Вон, тоже такой же особо умный, как и ты. Думал, личем станет – от меня уйдет. А его свои же арканом силы повязали и продали как духа ветра.

Из услышанного я поняла лишь две вещи. Во-первых, эти души стоят у Смерти в графе «неучтенка». Во-вторых, в этом мире, если что, мне оставаться неупокоенным духом не стоит – арканы. Это же надо было додуматься – посмертное рабство! Воплощенная мечта любого начальника: кормить не надо, в отпуск не уходят, зарплату и ту не плати…

Из размышлений меня вырвал еще один окрик эльфуса:

– Ты что, как помойная кошка, у ног трешься? Живо в каюту!

Я, занятая судорожными размышлениями на тему, чем в этот раз откупиться от костлявой, лишь досадливо рявкнула:

– Не мешай! Видишь, я со Смертью договориться пытаюсь! Между прочим, она за твоей матросней пришла!

То ли мои слова оказались весьма эмоциональны, а оттого убедительны, то ли эльф каким-то шестым чувством уловил присутствие логиста из преисподней, но на миг он отвлекся от дирижирования духами и уставился прямо перед собой, сквозь Смерть.

– Ты видишь ее? Где она? – напряженно вопросил он.

Смерть издевательски помахала косой прямо перед его носом. И, кокетливо поигрывая костлявыми пальцами перед провалом капюшона, издевательски-ласково проворковала:

– Я здесь, дорогой!

Капитан вздрогнул и завертел головой, словно слепец.

– Жаль, что меня могут видеть лишь некроманты, да и то только мной же поцелованные, – с притворной грустью произнесла она. – А то такие красавчики – и вечно мимо смотрят…

Капитан, потеряв концентрацию, упустил тот момент, когда один из духов сумел выпутаться из энергетических силков и, похожий на хвостатую комету в миниатюре, припустил сквозь ливень.

Пасс эльфа, напомнивший бросание лассо, – и дух забился на привязи. А я поняла: вот он, мой шанс дать взятку лицу при исполнении!

– Леди Смерть, а что, если вы возьмете душу этого мага? Она ведь гораздо ценнее, чем у этих матросов. А то, что они за борт не упали, оформим как повестку?

Смерть, до того момента флегматично наблюдавшая за тем, как лич бьется в аркане, перевела на меня внимательный взгляд, а потом кивнула:

– Скажи, пусть бросает поводок. А этих, так и быть, сама упокою…

Эльф, не подозревая о том, что мы со Смертью только что договорились о взятке в мертвой, но ценной духовной валюте, вкладывал все силы в то, чтобы удержать лича. По тому, как он, рвя сухожилия, изо всех сил тянул на себя аркан, я поняла: не отпустит поводок. Как пить дать не отпустит, хоть зауговаривайся.

Бросила взгляд на спасенных матросов, которые уже пришли в себя и споро сворачивали боковые арочные крылья дирижабля. Этих отправить к праотцам тоже не получится. Скорее это они меня за борт скинут. Оставался только один выход.

Порыв штормового ветра бросил мне мокрую прядь волос в лицо. Провела рукой, убирая локоны, что сейчас напоминали сосульки, оскалилась, примериваясь, и вцепилась зубами в бедро эльфа.

Расчет оказался верным: остроухий, не ожидая такого коварства от судьбы в моем лице, потерял концентрацию и выпустил поводок.

Тотчас Смерть, оседлав косу на манер байкера, задрала лезвие и свечкой сиганула вверх, преследуя свою мзду. Но это я отметила лишь мимоходом. Гораздо больше меня интересовал горящий ненавистью взгляд.

Лучше бы он заорал, встряхнул меня за шкирку, как кутенка, наградил крепким словцом… Но нет, эльфус не привык тереть язык о нёбо, оттого лишь бросил:

– С тобой, полоумная, разберусь позже.

А затем его рука, сложенная пригоршней, запустила в меня заклинание. Я и пикнуть не успела, как была связана не хуже почтенного аксакала египетских пирамид. Еще пасс, и силовой аркан волоком протащил меня по палубе в открытый люк, как бревно под распил.

Свалиться в раззявленную пасть трюма мне не удалось по одной простой причине: пол накренился так, что я на манер колобка-дезертира весело покатилась, закладывая немыслимые кренделя.

Впереди маячил борт, и мысль о том, чтобы упасть в трюм с вероятностью свернуть себе шею в пресловутые пятьдесят процентов (либо сверну, либо нет), показалась мне вполне притягательной. А как иначе? Альтернатива грохнуться на землю с фиг знает какой высоты давала стопроцентный летальный исход.

Дирижабль мотнуло, на этот раз в другую сторону, и я таки угодила в люк трюма. Короткий полет под аккомпанемент моего истошного «а-а-а-а!» и приземление. Причем мягкое, а оттого вдвойне радостное. Но счастье длилось недолго. Крышка над головой захлопнулась то ли под очередным креном дирижабля, то ли капитан решил перестраховаться, чтобы я точно не появилась на палубе еще раз.

И я очутилась в абсолютной, как думала сначала, темноте. Но тут же пространство, в которое смело плеснули чернил, наполнилось скрипами, шорохами и… попискиванием. Характерным таким. Знакомым. Я хотела было заорать, но перетруженное горло выдало лишь сип.

Грызуны, словно почуяв, что локальный метеорит в моем лице не в силах оказать сопротивления, осмелели и начали прерванную было базарную перебранку на своем крысячьем языке. Мои же глаза начали привыкать к тьме. Стал вырисовываться ряд бочек, ящики и сундуки, выставленные вдоль стен, мешки, что лежали по центру. Я тоже оказалась на этих самых мешках, судя по ощущениям, набитых пушниной.

И тут почувствовала, как по ноге семенят мелкие лапки. Теплые. Их щекотка могла быть даже приятной, если бы не одно «но»: это были крысиные лапы!

Лысый хвост елозил из стороны в сторону, в то время как его обладательница, покорив задранную до колен юбку и пояс, подбиралась все ближе к моему лицу. Я постаралась извернуться гусеницей, чтобы скинуть с себя наглую тварь, но та словно не заметила моего маневра. Мгновение – и в мой нос уткнулись беспрестанно шевелящиеся усы.

Я перестала дышать. Крыса меж тем клацнула своими резцами и, деловито развернувшись, отбыла на мою же грудь. Удобно там устроившись, она вперила в меня глаза-бусины.

Будь я на Земле, решила бы: пришла моя шизофрения. Причем голохвостая, наглая и пахучая. Хотя медики обычно обещают белочку. Побитую молью, помятую, но милую белочку.

Вот только после того, как я сначала уболтала одну Смерть, а второй и вовсе дала взятку, удивляться какой-то там крысе… Но вскоре обнаружилось, что не какой-то, а чревовещательной.

Хотя сперва после ее пискучего: «И вправду живая некромантка», – меня все же посетила мысль об убойной дозе галоперидола. Уж больно похоже на акустическую галлюцинацию, словно несмазанные проржавелые петли пели дуэтом с орущим младенцем. От такого сочетания звуков на ультравысокой частоте малодушно подумала, что если это все же глюк, то медикаментозное лечение не поможет. Тут кардинальное нужно, хирургическое, путем отсекания больного органа – ушей, и лучше сразу вместе с головой, чтобы наверняка избавиться от проблемы.

Но пока из всех средств лечения, которые были доступны мне в спеленатом заклинанием состоянии, имелось только одно: помотать головой. Его я и применила, причем в двойной дозе. Не помогло. Тварь все так же сидела на моей груди и деловито попискивала.

– Чего мотыляешь головой? – недовольно прокомментировала мои действия крысявка.

– Лечусь, – честно ответила я.

– От чего? – осведомился мой личный бред.

– От тебя. – Я попыталась спихнуть наглую собеседницу с груди.

– Обычно от фамильяров не лечатся, ими обзавестись пытаются, – глубокомысленно заключила крысявка.

Что такое фамильяры, я представляла плохо. Судя по названию, это что-то семейное. Фамилия же… Может, фамильная черта какая, как гемофилия. Хотя вроде это болезнь. Или признак породы, как черные брови в сочетании с платиновыми волосами.

Я зашла в тупик и попыталась мысленно воспроизвести разговор с крысой с самого начала. И тут меня озарило: эта погрызуха имела в виду себя. Дескать, она – загадочный фамильяр. Решила уточнить.

– А это ты фамильяр? – отринув этикетное выканье, раз у нас диалог сразу перешел на панибратское «ты», вопросила я.

– Конечно, а кто же еще?